Точка Лагранжа (СИ)

 Кто крепко держит марку звёздного пирата,
 Тот знает толк не только в грабеже!..
Пять «жэ»… да…я слегка измени позу, чтобы движения правой руки, лихо ударяющей по струнам, не так отдавались в боку. И угораздило же меня ворочаться сегодня в ложементе центрифуги, именно когда перегрузки достигли пиковых значений! А ведь, прямо скажем, не так много, наша «великолепная четвёрка», если верить их собственным рассказам, уже добиралась и до восьми. Вот что значит — регулярные тренировки!
Мне стоило немалых усилий скрыть боль в боку от врача, проводившего «послеполётный» осмотр. Пожалуйся я ему — к гадалке не ходи, отправил бы сначала на рентген, а потом домой, ближайшим транспортом. А я что, рёбер в своей жизни не ломал, чтобы понять, что ничего такого в данном случае нет? Ну, хорошо, сомнения имелись — не трещина, а какое-нибудь там защемление нерва, межрёберная невралгия, тоже мало приятного, но ведь обошлось же! Да, оставшийся день двигаться пришлось с некоторым бережением, да и ночь, скорее всего, будет не самая приятная, с болезненными уколами при попытке перевернуться на пострадавший бок. Но это я как-нибудь переживу, зато — сижу сейчас вместе со всеми, терзаю гитару и счастлив, как, пожалуй давно не был. А бок — что бок, заживёт…
 …Когда ложится в дрейф потрёпанная шхуна,
 Когда стихает всё на корабле.
 В руках пирата плачут старенькие струны,
 И хриплый голос тянет о Земле.
 Но если цель по курсу — время не теряя,
 Готовится к атаке экипаж.
 И грянет песня, адский рёв перекрывая,
 Команда идет на абордаж!..
Песенку эту я позаимствовал у своих давних друзей-калужан, с которыми общался ещё давно, в самом начале девяностых, на почве интереса к только-только зарождающемуся тогда историческому фехтованию. Тогда, помнится, они пригласили меня на один из своих выездов в лес — вместе с компанией школьников разных возрастов, для которых веди что-тио вроде историко-фехтовально-парусно-туристического клуба, — и вот, вечером, у костра я от них эту песню и услышал. Я забыл тогда поинтересоваться автором, а потом как-то вылетело из головы, тем более, что сама песня мне больше не попадалась — пока не всплыла буквально вчера, когда я снимал со стены гитару, собираясь в эту поездку. А что, песенка вполне подходящая — вон, с каким упоением подпевают, стараясь угадать незнакомые слова, и наверняка девчонки попросят потом переписать текст в блокнотики-песенники, как у них это заведено…
 …Ах, Чарли, старый кашалот,
 Медуза ты, а не пилот.
 Доверь такому звездолёт –
 Никто костей не соберёт.
 Ах, Джонни, старый словоплёт,
 Когда же ром тебя зальёт,
 Когда же чёрт тебя возьмёт,
 Когда ж язык твой отдохнёт!..
А наши-то, Олька и Андрюха, в отличие от «юниоров», уже клюют носами, и даже бодрая песенка не особо помогает. Оно и понятно: притомились мы основательно, и остальные «москвичи, те, кто приехали сюда только на выходные, наверняка уже дрыхнут без задних ног, и только мы нарушаем режим. Между прочим, Дима Ветров он ещё на моём дне рождения, упомянул, что здесь, в Калининграде-Королёве, при Центре Подготовки тоже будет отделение «школы космонавтики», и сегодня мы получили этому подтверждение, пообщавшись на семинаре с ребятами оттуда. Учатся они по смешанной программе — частично облегчённый вариант курса «юниорской» школы, частично обычные общеобразовательные предметы для девятых-десятых классов — только всё это в одном месте, в рамках общего учебного графика, а не как у нас — то в школе, то во Дворце, и не надо еженедельно метаться сюда. Так может, когда вернёмся в Москву, поговорить с отцом — попробовать как-нибудь исхитриться, и перевестись туда, хотя бы до конца этого учебного года? Взятый мной темп учёбы долго не выдержать, я уже сейчас начинаю страдать от хронического недосыпа. А у родителей здесь служебная квартирка — пусть и уступающая нашему семейному гнезду на улице Крупской, но всё же, вполне уютная, мама тоже иногда там остаётся на ночь, когда случается аврал на работе. И Бритьку можно будет забрать с собой, куда ж я без моего золотистого счастья? Правда, в этом случае, я на какое-то время останусь без бабулиных обедов и бесед с дедом, да и школьных друзей, не говоря уж о скрипачке Мире, буду видеть не в пример реже — но это же не навсегда, верно?
 
 ..Вот кончен бой, отсеки золотом набиты,
 И бренди в Млечный путь течёт рекой.
 Ребята пьют за то, что снова не убиты,
 И незачем молить за упокой.
 Но если невзначай изменит им фортуна,
 Один другого смерти не продаст...
 С большой дороги не сворачивает шхуна,
 Потрёпанная шхуна "Вырви глаз"!..
Расходились после посиделок уже за полночь, изо всех сил стараясь не шуметь. Оле Молодых, которая очень переживала, что разбудить своих соседок по комнате, Лида предложила заночевать у неё в номере. Соседка Лиды, девочка из Новосибирска, уехала на неделю домой по случаю неких неодолимых семейных обстоятельств, и наша «Юлька Сорокина» осталась на это время в одиночестве. Ох, чувствую, эти две барышни, успевшие уже сдружиться поперемывают всем нам косточки, когда останутся вдвоём. И не только нам — краем уха я слышал, как Лида расспрашивала Олю про Ленку Титову, о которой что-то слишком часто вспоминает француз Шарль. Вот и сегодня он не преминул расспросить и Олю, и меня и даже Андрюшку Полякова — как там малемуазель Элен?..
Засобирался и я; застегнул гитарный чехол, и буквально в последнюю минуту увидал на тумбочке Юрки-Кащея номер журнала «Пионер» с яркой обложкой — трое подростков в ярких оранжевых скафандрах стоят возле распахнутого люка ракеты. Вообще-то не самое типичное чтение для девятиклассников, коими мы все теперь являемся, обычно с «Пионером» расстаются классе в седьмом, редко дотягивая даже до восьмого. Видимо, Юрка тоже об этом подумал, потому что засуетился, начал было что-то объяснять, а потом с видимым облегчением сообщил, что журнал вообще-то не его, а Лиды. Я попросил разрешения посмотреть — ну точно, «Пионер» и есть, только довольно старый, январский номер аж семидесятого года. Я открыл журнал на предпоследней страничке, где печатался столбик с содержанием, и…
Повесть Владислава Крапивина «Далёкие горнисты» — первая часть трилогии «В ночь большого прилива», две другие, кажется, ещё не вышли. Я очень люблю Крапивина, перечитал все его книги и рассказы, начиная с самых первых, которые печатались в том же «Пионере», заканчивая несколько замороченным (на мой вкус, разумеется) циклом «В глубине Великого Кристалла». И числю его книги, особенно ранние, вроде «Мальчика со шпагой» или той же «Ночи Большого Прилива» среди тех, которые во многом определили мою дальнейшую.. если не жизнь, то уж точно мировоззрение. А уж «Голубятня на Желтой поляне, особенно с иллюстрациями неподражаемой Евгении Стерлиговой… э-э-э, да что там говорить! Что же, выясняется, что наша «Юлька Сорокина» — тоже поклонница творчества Командора?