На дальних берегах. Том первый (СИ)

— Даже так?
— Да. И не говорите, что я вас не предупреждала.
Замолчав, Миледи задумчиво покосилась на контейнер. Бесфамильный спокойно ждал, пока та примет решение.
— Значит, вы предлагаете отдать мне это, в обмен на то, что я возьму на себя ответственность за вашу операцию?
— В обмен на это, вы, гражданочка, получите мое хорошее к вам отношение. Поверьте — еще один фортель как с Пастуховым, и оно вам очень быстро понадобится.
— Вы так говорите, как будто я вам враг.
— Хотите сказать, что мы вас не так поняли?
— Именно… Просто вы заботитесь об одной конкретной стране, а я — о всех людях сразу.
— Интересная у вас «забота» — разжигать войны и зарабатывать на этом деньги.
— Думаете, что мне не хватает денег? Нет — деньги это всего лишь удобный поводок для жадных идиотов…
— Тогда зачем?
— Поверьте — я не хочу никому зла. Но иначе никак…
— Я не ожидал услышать ничего другого.
— Поймите меня правильно… — Миледи улыбнулась холодной сдержанной улыбкой, — Война ужасна… Но люди все равно их начинают. Это в вашей природе. Однако, очнувшись после очередной бойни, вы, словно пьяница с похмелья, ужасаетесь тому, что натворили и даете себе зарок так больше не делать. Надолго вас, разумеется не хватает. Однако, того краткого порыва раскаяния хватает, чтобы стать хоть чуточку умнее, добрее и милосерднее.
— То есть, это все для нашего блага?
— Исключительно. Для вас это история, но я помню времена, когда жизнь проигравшего не стоила ничего и целые цивилизации исчезали с лица земли, вырезанные завоевателями под корень.
— Как будто, сейчас такого не происходит?
— Происходит, но об этом не пишут с гордостью в летописях, а стараются замести под ковер. Уже шаг вперед, как ни крути. И это я не говорю о том, как войны подстегивают научный прогресс, технический, социальный…
— Даже социальный?
— Да. Запрет рабства со стороны Церкви был вызван жутким опустошением после Войн Веры.
— О! Вы так это трактуете? А я думал, что Великий Магистр боялся, что к нему придут «поговорить» про поведение его воинства в чужих землях. Претензии были много у кого.
— Боялся. И прекрасно понимал, что нельзя дать рабу оружие, не дав свободу. А не дать им оружие, значит остаться беззащитным. Гордые паны, к примеру, отказались считать невольников равными себе и Кшездь за это дорого заплатила.
— Кшездь… — Бесфамильный плотоядно ухмыльнулся, — Чемпионы по принятию неправильных решений…
— Не спорю. Но и они и остальные извлекли уроки, а мир стал лучше, несмотря на всю боль и кровь.
— Ладно — опустим философские размышления. Не то, что бы я поверил в ваши благие намерения, просто погода не располагает. Так вы согласны?
— Хорошее отношение — это прекрасно… Но я так и не услышала цену за то, что вы мне показали.
— Даже я не настолько циничен, чтобы требовать за это плату.
— Серьезно?
— Абсолютно. Я отдам вам её вне зависимости от вашего решения.
Миледи, все это время прохаживавшаяся туда-сюда словно пантера, остановилась и внимательно посмотрела на Бесфамильного.
— Это шутка?
— Нет. А, так же, это не благородство, не сентиментальность, не слабость и не многое другое. Элементарная порядочность.
— Даже так?
— Да… — Бесфамильный закрыл контейнер на защелки и протянул его собеседнице, — А про мое хорошее отношение подумайте. Я знаю очень много тех, кто не согласился и, потом, жалел. Недолго, правда… Но сильно.
— Хорошо… — взяв контейнер, Миледи еще раз проверила содержимое, словно подозревая какой-то обман или фокус, — Я думаю, что это будет даже весело. Тем более, подозреваю, вы позаботились о том, чтобы все стрелки в этом деле указывали на меня?
— Ну разумеется… Мы же, все таки, в конце концов, серьезная контора, не лонгцы какие-то.
— Вы на тот скандал с отравлением намекаете?
— Да ну даже не вспоминайте… Так напортачить в простейшей комбинации и так пошло врать. Вопиющий дилетантизм и отсутствие чувства вкуса. Фу!
Бесфамильного передернуло и он, скривившись, одернул ворот пальто, всем своим видом демонстрируя, что, отныне, отказывается считать устроивших этот дешевый спектакль своими коллегами. Миледи, криво ухмыльнувшись, сделала шаг назад и, коротко кивнув, исчезла с характерным звоном.
 
— Ни «здрастье», ни «досвиданья»… — Бесфамильный распинал ногой снег, который, в месте исчезновения, лег похожим на бабочку узором, — А еще дворянку из себя строит…
Оглядевшись, он подал знак сворачивать оцепление и подошел к фургону, в котором, после выгрузки сотрудников, остался подросток лет пятнадцати, но уже с сержантскими погонами, в сопровождении старшего лейтенанта медслужбы.
— Отследили?
— Так точно, товарищ начальник отдела госбезопасности, — мальчишка, преисполненный гордости за то, что его привлекли к выполнению боевого задания, подскочил чуть не треснувшись в потолок и отдал воинское приветсвие, — Она пыталась запутать след смещаясь через «Тень», но точку выхода я засек!
— Хорошо. Вернитесь в расположение, привяжите её к реальным координатам и перешлите их мне. Отличная работа.
— Служу Народу Залесья!
— Вольно… Отдыхайте.
Вернувшись к своей машине, Бесфамильный завел двигатель и, ожидая пока тот прогреется, достал термос, чтобы согреться самому. По правилам, начальники отделов должны были пользоваться водителями, но он так редко выбирался из кабинета, что не мог отказать себе в удовольствии лично сесть за руль. Тем более, что поездки по ночному Стоярску были его слабостью. Пропетлять по улицам, где за палисадниками дремлют вросшие по окна в землю столетние дома и вынырнуть через Базарную площадь на проспект в районе Старого Театра, откуда, по прямой, вдоль свежевыстроенных кварталов, до еще одетого в строительные леса Нового Театра. Нырнуть по извивающемуся, словно горный серпантин, спуску к мосту через реку Яркую, а потом долго забираться наверх, после чего, остановившись на Дозорной Площади и прячась от пронизывающего ветра за воротом пальто, со вкусом выкурить ароматную куманскую сигариллу, привезенной в качестве сувенира одним из коллег, с высоты глядя на спящую столицу. Красота… Налив в крышку чай и побалтывая, чтобы остудить, Бесфамильный задумчиво посмотрел, как его люди загружаются обратно в фургоны.
— Мда… Есть ей, видите-ли, что терять… И война-то, исключительно для нашего блага. Ох девочка… Своих мозгов еще нет, а ты уже за всех думать пытаешься… Рано тебе в закулисных кардиналов играть, ой рано…
* * *
С утра, заступивший на вахту Федор заметил на горизонте просвет. Капитан, лично поднявшийся убедится, что тот не ошибся, некоторое время вглядывался в все еще затянутое штормом небо, потом построил личный состав и отдал приказ: «Всему экипажу — повышенная боевая готовность. Машину в постоянную готовность». Экипаж, уже несколько дней неторопливо перетаскивавший свои пожитки обратно на борт, засуетился. Амяз и Кара надели свежевыстиранные робы. Для саргашей-судовых механиков, пуск двигателя в постоянную готовность был важным, почти сакральным действием.
Багир, так же принарядившийся по такому случаю, сунул в топливный генератор проботоборник и передал его Михаю, который слил его содержимое в колбу вручив Каре. Кара вылила половину между двумя стеклянными пластинами, а вторую — в градуированную пробирку. Амяз взял пластины, растер между ними пробу, вставил их в колориметр и, накрывшись плотным покрывалом словно фотограф, некоторое время придирчиво сличал цвет образца с эталонным. Кара, тем временем, засекла время и оценила количество выпавшего в пробирке осадка. Убедившись, что гарта благополучно пережила работу генератора на холостом ходу, Амяз кивнул и все механики начали декламировать считалку, придуманную для того, чтобы запомнить порядок запуска генератора.
— Раз — проверь красный глаз, — Кара указала пальцем на лампу, сигнализирующую о превышении допустимого давления, — Два — клапан крутани едва.