Тайна Каменного Принца. Том-2 (СИ)

— Какая… мораль? — переспрашиваю, внимательно глядя на Бога.
— Всё верно. Правила верхнего мира были созданы не сразу. Как не сразу было поделено его пространство на земли небожителей и демонов. Изначально все бессмертные были едины, но разница в восприятии себя и своих возможностей часто сталкивала их друг с другом. Кто-то считал, что все бессмертные должны жить в верхнем мире и не вмешиваться в дела мира смертных. Кто-то был уверен, что, как новый вид существ, мы имели право править всем миром. Кто-то полагал, что бессмертные могут воевать друг с другом, а кто-то кричал, что убийство каждого бессмертного — тяжелейшее преступление. Всё было сложно в те времена. И Су Цзынь была на стороне тех, кто считал, что бессмертные должны быть на вершине всех миров. Это она дала нам звание Богов. И она привила мысль, что люди — второсортные существа, которым нужно запретить вход в мир мастеров.
— Но… все мастера — это бывшие смертные, — удивленно замечаю.
— В тот период истории бессмертные и люди воевали друг с другом, а всех пытающихся вознестись, уничтожали особо жестоким способом: правители древних государств всерьёз опасались, что им придётся подчиниться могущественным мастерам, вздумай те подчинить себе все континенты. Порой бывало, что вознесшийся до бессмертного мастер был подослан для уничтожения небожителей своим командиром из армии людей…
— Теперь понятно, почему для людей верхний мир закрыт — и почему мы не принимаем возносящихся на протяжении многих тысяч лет, — Синь Шэнь переводит взгляд на меня, — но, кажется, хотим мы того или нет, история повторяется.
— Многие тысячелетия тайна вознесения была сокрыта от людей, и возноситься было просто некому. Но после спуска Тао в мир смертных всё изменилось, — коротко взглянув на меня, отвечает Бао Чжань. — Возвращаясь к событиям давних лет… в тот период победу в междоусобных распрях одержали предки нынешних небожителей, согнав желающих править всем миром на границу земель и прозвав их мятежниками — им было запрещено принимать участие в решениях касательно судьбы верхнего мира, а их развитие было замедлено запретом объединяться с древними духами. С тех пор побежденные бессмертные стали развивать свою собственную силу и всё больше отличаться от своих собратьев-победителей: их энергия стала темнеть и пропитываться негативными эмоциями. Сама их эманация изменилась — и в наше время ни один демон не в состоянии скрыть своей сути от Богов.
— Но союзники алой девы смогли скрыть свои излучения. Уверена, среди них были и демоны, — напоминаю ему.
— Это проделки самой Су Цзынь: только она на это способна. Эта бессмертная всё ещё помнит техники из далекого прошлого и с удовольствием применяет их на практике, — отзывается древний Бог.
— Так чего же она хочет? Захватить власть? С помощью смертных мастеров разрушить мир небожителей? — напряженно смотрю на древнейшего.
— Она хочет установить свой порядок, — отвечает Бао Чжань.
— Где? В бессмертном царстве? — уточняю.
— Везде, — взглянув на меня, произносит Бог.
Везде…
— Вы поэтому попытались уничтожить её несколько тысяч лет назад? — негромко спрашиваю, оценив масштаб грядущего бедствия.
— Она уже однажды проиграла мне. После той давней битвы я получил прозвище Хранителя Ключей от Бессмертного Царства. Долгое время я был убежден, что она уже никогда не сможет восстановиться и больше никогда не будет угрозой для небожителей. Я был беспечен, — вновь отвернувшись от нас с лисом, произносит Бао Чжань.
— Но вы оставили верхнему миру семечко силы, предположив, что когда-то Су Цзынь сможет вернуться… и что вы на тот момент можете оказаться не так сильны, как прежде, — напоминаю ему, заметив, как глаза лиса почему-то вновь начали сужаться.
— Эту силу… я хотел использовать иначе, — повернув голову, но так и не взглянув на меня, отвечает древний Бог; затем вновь отворачивается и поднимает взгляд на трон, — в конечном итоге, события развиваются по своим собственным правилам. Нам остаётся лишь наблюдать за ними или становиться их участниками по мере возможностей… и желания.
 
Не очень понимаю, что он имеет в виду конкретно в данный момент, но с изречением в целом согласна: я и сама до недавних пор была лишь наблюдательницей, потому что не горела желанием менять что-либо. Даже вокруг себя.
Это всегда только наш личный выбор.
— Господин Лин Хун, сейчас решится судьба бессмертного царства, и вы получите возможность управлять этими самыми событиями…
— Я понимаю, о чём вы хотите сказать, древнейший, — чуть склонив голову, отзывается Синь Шэнь уверенным голосом, — и я не пренебрегу вашими советами, когда дело будет касаться бессмертной Су Цзынь. Насколько я понял, она — опаснейший противник, которому больше тринадцати тысяч лет…
— Ей пятнадцать тысяч лет, — отрезает Бао Чжань, затем поворачивается к лису, — однако, дело не в её возрасте. Не знаю, можно ли это назвать везением, но сейчас у Су Цзынь появилась большая слабость. И она связана с вами.
— Насколько я знаю, она лишена тела и живёт в бессмертной Цяо-Цяо… но это лишь ваша заслуга, а никак не моя, — нахмурившись, отвечает Синь Шэнь.
Всё так и есть: после смерти Тао и его возвращения в тело древнего Бога, у Су Цзынь осталась лишь часть её сути — та самая, которая перебралась в тело подруги наследного принца вместе с его кровью. И эта её нынешняя слабость не может быть достижением гэгэ. Никак.
— Дело в том, что ядро Су Цзынь теперь действительно обитает в теле Цяо-Цяо, но сама низшая Богиня продолжает обладать сознанием и даже периодически берет верх над телом, — замечает Бао Чжань.
— И как же это связано со мной? — ещё больше хмурится Синь Шэнь.
— Ваша неожиданная слепота меня озадачивает, — приподняв бровь, произносит древний Бог, — низшая Богиня любит вас, господин Лин Хун. В этом и кроется главная слабость нынешней Су Цзынь.
— В умении перевести внимание древнейшему нет равных, — как-то нехорошо улыбается Синь Шэнь, глядя на Бао Чжаня, — только я хотел подметить странность в его решении оставить алую деву в живых, как он сам связывает меня с Цяо-Цяо некими чувствами.
— Гэгэ, в этом есть смысл… — протягиваю, сведя брови, — То, как она смотрела на тебя, будучи наказанной мной в Шёлковой Долине… то, как задирала, когда я впервые за долгое время оказалась в Небесном Дворце вместе с тобой. Даже сам факт того, что она написала тебе любовное письмо, будучи невестой Каменного принца…
— Я не спорю с тем, что у Цяо-Цяо был ко мне интерес, — ровно произносит лис, — но услышала ли ты, что я…
— Летописец возвращается, — замечает Бао Чжань и снимает с нас защитное заклятие, — мы ещё обсудим перспективы, связанные с нашим неожиданно полученным козырем, — добавляет он, бросив взгляд на гэгэ, и разворачивается к мудрецу.
Всё, что происходило дальше, можно описать одним словом — условности. Небожители, сбросившие свитки со своими голосами в огромную медную чашу, в большинстве своём естественно проголосовали за Синь Шэня. Нашлась парочка умников, вписавших в свитки свои собственные имена, однако, они скорее опозорили себя, чем обрели добрую славу, когда результаты были озвучены.
Лис получил поддержку Богов и покинул тронный зал вместе с Летописцем и Бао Чжанем, чтобы завершить все формальности, а я возвращалась домой в одиночестве, глубоко задумавшись над всем, что сегодня произошло. Остаток дня я посвятила своим, удивленным моим появлением, ученикам и так себя вымотала, что не заметила, как пришла на место, где стоял мой прежний дом…
— Точно… у меня же теперь новый, — протягиваю, глядя на осиротевшую отвесную скалу.
Разворачиваюсь и иду к своему дворцу. Натыкаюсь на кучу подарков от небожителей, которая стала ещё больше после известий о моей очередной помолвке…
Мне нужна служанка. Хотя бы для того, чтобы разгребать эти завалы по вечерам.
Прикрываю глаза, успокаивая лёгкое раздражение внутри.
— Юби, — произношу, призывая наказанную племянницу Синь Шэня.