Янтарное сердце Амити (СИ)
— Второсортка, — выдала низким бархатным голосом смуглая «подружка», а вторая согласно хмыкнула.
И пока я пыталась сообразить, какого лешего эти особы вдруг так скоро опустились до оскорблений (тут и дураку ясно, что второсортка — далеко не похвала), как они развернулись и продолжили шествовать сквозь толпу. И надо же было так совпасть, что на их пути оказалась та самая девушка с двумя чемоданами и сумкой на плече, которая прощалась с родителями недалеко от нас с Лив, а теперь тоже замешкалась, засмотревшись с открытым ртом на каменных стражей Академии.
Смуглая «подружка», недолго думая, толкнула ее в плечо и произнесла слова, после которых я поняла, что «второсортка» — это не самое унизительное оскорбление:
— С дороги, отброс!
Легкая и явно неуклюжая девушка от неожиданности выронила свой багаж и, взмахнув руками, чуть не упала на мимо проходящего парня. Один из ее чемоданов раскрылся, высыпав почти все содержимое на брусчатку, а вторая «подружка» с гадкой ухмылкой шевельнула пальцами, и поднялся ветер, который принялся разносить исписанные альбомные листы.
Вот же… нехорошие люди! Да еще так бодро и довольно пошагали нога в ногу к зеленому водопаду, отчего я отчаянно понадеялась, что эти высокомерные выскочки не окажутся со мной на одном факультете.
— Ой-ей-ей! — тем временем запаниковала девушка и начала хвататься то за одно, то за другое: собирать в охапку разлетающиеся листы или пытаться упихнуть в чемодан выпавшие книги толщиной с мой кулак, пока их кто-нибудь не пнул.
Но от волнения или спешки из ее рук все постоянно валилось. А я поймала один листок в воздухе, на второй успела наступить, пока он не прошмыгнул мимо, и, подобрав его, бросилась помогать собрать все остальное.
Пока под косые взгляды других учеников мы упихивали вещи в чемодан, я обратила внимание, что кроме книг, альбомов, тетрадей, перьев и карандашей, в нем больше ничего не было. А почти на всех альбомных листах были рисунки растений и таблицы с их магическими свойствами. Кафедра растениеводства?
— С-спасибо, — смущенно поблагодарила меня девушка, укладывая сверху книг альбомные листы с аккуратно нарисованными розами, васильками и ландышами.
А я не выдержала и произнесла:
— Ведьмы, — в плохом смысле слова, конечно, но девушка, похоже, неправильно меня поняла:
— Не-е-е, Аника и Силика чистокровные маги.
— Ты их знаешь? — удивилась я.
— Да. Дружили когда-то…
Она сдула прядь светлых волос с лица и принялась бороться с хлипкими застежками потертого чемодана, которые отказывались держаться.
— Пока они узнали, что мои родители любесы и…
Девушка пожала плечами, а я сразу поняла в чем дело. Человек с магическими силами, рожденный в семье любесов — редкость. Один выстрел на миллион, как говорила учительница в Школе Ведьм. Если в роду у кого-то из любесов был предок маг, имелся маленький шанс, что наследник родится особенным. Но он настолько мал, что таких детей можно было пересчитать по пальцам. И чем дальше этот родственник по родовому дереву, тем меньше возможность того, что магическая кровь вообще взыграет. Но если такой ребенок родился, то своей силой он никогда не сможет превзойти чистокровного мага или полноценного половиныша. Однако у пострелков, как прозвали этих детей в простонародье, было одно преимущество — их сила чиста, и они могли сами выбрать стихию, которой хотят управлять, в отличие от нас, кого, напротив, выбирает стихия.
— Кстати, я Мэй, — девушка протянула мне ладонь с тонкими и изящными пальцами, а в ее небесно-голубых глазах засверкали солнечные блики. — И еще раз спасибо, что помогла.
Она одарила меня такой теплой и светлой улыбкой, что я не удержалась и тоже улыбнулась.
— Пустяки.
Ее рукопожатие оказалось удивительно крепким, и только я собралась представиться в ответ, как глаза Мэй удивленно распахнулись, а за моей спиной раздался… Даже не знаю, как это назвать. Наверное, крик решимости и отчаяния на кошачьем. И не успела я оглянуться, как уже через мгновение в мое плечо впились когти, а вокруг шеи обвился хвост.
— Он… Он-он-он… — задрожал голос Мэй. — Красный?
А я отвернулась и попыталась снять с плеча взбесившегося кота, желательно без кровопролития. Моего, конечно.
— Котя! — простонала я и зашипела: — Ты зачем Лив оставил?
Но этот негодник только сильнее в меня впился и, недовольно заворчав, пополз под волосами. Меня даже передернуло от того, как его усы пощекотали шею, а острые коготки впились в спину, и я поежилась.
— Нет, Котя. Ты не можешь пойти со мной, — начала я причитать, чувствуя, как щеки вспыхнули румянцем от любопытных взоров проходивших мимо учеников, и опять потянулась за мохнатым негодником. — Ну, Коть! Лив будет одиноко!
Тот с протестом фыркнул и увернулся, окончательно запутавшись в моих волосах.
— Котя! — чуть ли не со слезами на глазах взмолилась я, потому что мне было не только стыдно, но и банально больно. — В письме сказано, что в Академию можно брать только фамильяров! Если тебя увидят…
Ответ Котя опять фыркнул. Да еще весь сжался, зашипел на меня и чуть не цапнул, когда я в сердцах рыкнула и попыталась его схватить. А после просто взял и… Исчез! Не совсем, конечно, я все еще ощущала его вес и то, как когти впивались мне в плечи, а шерсть грела шею, но цветом он полностью слился с моей одеждой и волосами, чего я совсем не ожидала. И теперь, кажется, поняла, куда стабильно пропадали обрезки корешков мандрагоры, стоило нам с Лив отвернуться.
— Ничего себе! Кот хамелеон! — услышала за спиной восторженный голос Мэй. — Впервые такого вижу…
«И не ты одна, Мэй, — угрюмо подумала я. — Не ты одна…»
Сколько мы с Лив ни пытались найти упоминаний о том, есть ли еще где-то коты, способные менять цвет, так ничего и не нашли. По крайней мере, из доступной нам литературы. Но отсутствие сведений, тоже само по себе сведение, которое значило, что Котя у нас — большая редкость. Почти сокровище. Поэтому мы строго-настрого запретили ему менять цвет при чужих людях. Мало ли кому он приглянется… Украдут еще. А Котя то ли понял нас, то ли сам опасался за свою шкуру, но старался лишний раз не отличаться от обычных котов. Правда, понимание это к нему пришло, когда он уже повзрослел, а будучи котенком, заставил нас поволноваться.
Соседи как-то даже слух пустили, мол, мы — садистки — ставим свои ведьминские эксперименты на несчастном животном. Он то рыжий, то серый, то… бирюзовый. Или вовсе переводим живность на ингредиенты для своих зелий. К счастью, дальше слухов это дело не зашло, да и Котя, повзрослев, старался принимать на прогулках один и тот же цвет и только иногда, когда эмоции брали верх, выдавал свою истинную суть. Например, как сегодня: уехал серым, прибежал красным, а сейчас вовсе… невидимый. Ох, белладонна. Надеюсь, я хотя бы в библиотеке Академии найду что-нибудь о котах-хамелеонах.
— Это твой фамильяр? — вдруг поинтересовалась Мэй, чем застала меня врасплох.
— А… Эм… — замялась я, не зная, что ответить.
Само собой, Котя не был ни моим, ни чьим-либо фамильяром. За все четыре года жизни с нами кот еще ни разу не предложил контракта на фамильярство ни мне, ни Лив. И пусть ведьма, если очень постарается, может насильно заставить животных себе прислуживать, никто из нас не хотел принуждать Котю. Слишком мы его любили, а быть фамильяром — это значило посвятить хозяину не только всего себя, но и свою душу. Жизнь! Ведь если хозяин погибает, вместе с ним уходит и фамильяр.
В поиске подсказки, как мне поступить и что сказать, я беспомощно оглянулась туда, где были провожающие, и заметила, как сквозь поредевший строй учеников Лив беспомощно развела руками. Ясно-понятно. Сестра обратно кота уже не ждала, а Котя явно вознамерился проникнуть со мной в Академию, и теперь с этим ничего не поделать.
— Да-а-а… — протянула я с кривой улыбкой. — Котя мой фамильяр.
Лгать я не любила, но понимала — порой нужно. Хоть это «нужно» и не относится к моему нынешнему «порой», потому что в письме точно сказано: брать можно с собой только фамильяров. Но Котя… Его упрямству мог любой позавидовать. Да и, если честно, с Котей мне как-то спокойнее стало. Близость кота согревала в прямом и переносном смысле слова, а на душе было такое ощущение, что я забрала с собой частичку дома, семьи, уюта… И, наверное, я сумасшедшая раз все-таки решила пойти наперекор правилам и пронести в Академию кота, пусть и волшебного. Ну, что может случиться? Меня не пустят на территорию Академии и попросят вернуть Котю сестре? Надеюсь, что это так…