В смысле, Белоснежка?! (СИ)

Я велела Чернавке подать завтрак, а затем закрыла двери на замок. Мне хотелось побыть одной и, прежде чем встречаться с подданными, ещё раз всё взвесить и обо всём подумать.
Итак, начнём с … Кота. «Со скота», – злобненько подумала я и так же захихикала. Я – Злая королева, а не сестрица Алёнушка, я не буду страдать и убиваться по неверному… животному. Вот ещё! Но и злиться, ехидничать, тоже неправильно. В конце концов, это Бертран спасал меня от Анри, рискнув даже обнажить шпагу против своего короля, за что едва не поплатился жизнью. Кот вытащил меня из темничной башни, избавил от торговки пряниками… И вообще заботился обо мне как… как брат. А в любви он мне, между прочим, не клялся. Так что, Майя, ты должна быть справедливой. Ну, решил Кот погулять, да и фиг с ним. Да, Бертран предложил мне стать его невестой, но я, во-первых, согласия не давала, а во-вторых…
Одним словом, вопрос закрыт. Надо будет подумать, как наградить его за помощь. Остальное – не моё дело. Всё равно, я возвращаюсь в мой мир, а он – остаётся.
Насчёт возвращаюсь в мой мир…
Итак, у меня два пути: через зеркало, то, о чём говорила Илиана, и метод феи Карабос: закончить сказку.
Задумчиво отхлебнув чай, я встала и подошла к окну. На улице стояла оттепель, всё таяло, и было слышно, как в саду суматошно беснуются воробьи.
Через зеркало страшно. У меня нет причин доверять королеве-магине. Попасть навечно в Зазеркалье – так себе перспектива. А вот закончить сказку…
Мне приходилось слышать, что мать ради своего ребёнка готова на всё: украсть, убить… И якобы это оправдывается великой материнской любовью. Но представьте, что, например, вы в блокадном городе. В соседней квартире тоже ребёнок, такой же дистрофик, как и ваш. Украдёте ли вы его хлеб ради своего? Зная, что тот, другой, непременно умрёт от голода?
Это страшные вопросы, и, конечно, вряд ли человек может заранее знать, как будет действовать в исключительных ситуациях, и всё же…
Я не то, чтобы верю в проклятье, карму, первородный грех и воздаяние судьбы… Но нет, верю. Верю, что злом невозможно построить добро. И если ради счастья или даже жизни своего сына, дочки вы растоптали другого человека, то счастья у вашего не получится. Любая подлость, так или иначе, получит возмездие, я в этом убеждена. Да, возможно, я –наивная идеалистка.
Но я не могу убить Белоснежку. Просто не могу.
До сих пор сказочная судьба оказывалась сильнее меня. Я вышла замуж за короля, осталась вдовой, обратилась к Зеркалу – всё то, что должна была сделать Злая королева. Даже с Белоснежкой мы стали врагами, хотя по началу казалось, мы сможем этого избежать. Судьба словно подталкивала меня в нужном направлении, не давая выбора. И вот теперь Сказка хочет, чтобы я попыталась убить ребёнка и погибла сама? Что у нас там… Охотник отводит Белоснежку в лес, но, сжалившись над девочкой, вместо её сердца приносит Злой королеве сердце какого-то животного?
Я прислонилась лбом к стеклу. От моего дыхания оно запотело.
Но я не стану приказывать отвести Белоснежку в лес! И тем более – ужас какой! – вырывать из её груди сердце. И как Сказка намерена принудить меня сделать такую мерзость? У каждой истории должен быть конец. Это верно. Но почему он должен быть именно таким жестоким, как у братьев Гримм? Может, стоит просто придумать другой?
Например, Злая королева и Белоснежка подружились. И мачеха научила падчерицу печь блинчики, строить снежные крепости, подбирать украшения к платью... Они вместе читали у камина книги, а когда Белоснежка влюбилась в королевича, то прибежала со своей девичьей тайной прежде всего именно к Злой королеве. Женщина присмотрелась к жениху со всей мудростью своего жизненного опыта. Зорко, как может только мать. Поняла, что королевич любит принцессу по-настоящему, и устроила прекрасную свадьбу… А потом исчезла.
Хороший же конец? Мне, например, нравится.
Время у меня есть: в моём мире оно застыло, и Анечке пока не страшно без меня. А, значит, нужно всё сделать, чтобы моя сказка завершилась вот таким хэппи эндом. Что ж, всё в моих руках.
 
Я допила чай и позвала Чернавку. Девушка затянула на мне корсет, надела несколько пышных нижних юбок, затем поверх – чёрное платье. Пристегнула к нему белые рукава с золотой вышивкой. Натянула поверх них широкие чёрные с меховой отделкой. Эти верхние рукава сильно расширялись к низу. На пояс – золотую цепочку, на шею – драгоценное ожерелье. Ну и вчерашний «кокошник»-арселе. Расправила чёрную вуаль по моей спине. Я вскинула подбородок и вышла в торопливо распахнутые двери.
Там меня ждало несколько придворных: три кавалера и две дамы. Все они мило щебетали в коридоре, но, едва я показалась, тотчас склонились в поклоне (дамы присели в реверансе). А от стены отделился чёрный Румпель и шагнул ко мне.
– Ваше величество, доброе утро. Сегодня у вас по плану парадный обед и бал вечером.
– Бал? Но ведь траур…
– Вы правы. Тогда сегодня вечером отпевание, а бал будет завтра.
Я с изумлением взглянула на него.
– И сколько же должен длится траур?
– Смотря, что вы имеете ввиду, Ваше величество. Траурную одежду вам предстоит носить всю жизнь, или снова выйти замуж. Но если вы это сделаете, то перестанете быть королевой. Королевский флаг будет приспущен до коронации. Принцесса Белоснежка носить траур должна год. Город украсили траурные ленты на месяц. И месяц же придворные носят чёрные петлички. Но бал… бал будет завтра, после того, как гроб опустят в могилу.
– Странно… как-то очень быстро у вас…
Румпель пожал плечами:
– Жизнь продолжается. Смерть одного человека, даже если это монарх, не может остановить течение жизни. До парадного обеда у вас есть пара часов. Могу проводить вас в зал фрейлин, где девушки развлекут вас чтением и музыкой…
– Не могли бы вы проводить меня в кабинет? Хочу узнать, в каком состоянии королевство, и познакомиться с министрами… то есть, советниками.
Капитан быстро и с любопытством глянул на меня.
– Извольте.
Он предложил мне руку, я опёрлась.
– Румпель… э-э… Ваша светлость, вы говорили, что разберётесь и узнаете, кто убил короля. Есть какие-то подвижки в этом вопросе?
– К сожалению, нет. Её высочество распорядились прекратить дело. Принцесса была уверена, что в гибели её отца виновны вы с Бертраном.
– Я приказываю продолжать следствие.
Румпель наклонил голову.
– С сегодняшнего дня возобновим.
– Но у вас есть подозреваемые?
– Несколько.
– Назовите.
– Вы, Ваше величество, и Бертран, так как присутствовали в комнате в момент смерти, девица Чернавка, которая принесла вино, повариха Беляночка, готовившая еду, Медведь и падре. Последние находились на кухне, когда еда готовилась, и могли подсыпать отраву. Ещё виночерпий. Это список наиболее вероятных отравителей. Однако их круг шире, если допустить мысль, что сначала отраву насыпали в кувшин, а вино было налито позже лицом, не знавшим про яд. Покушение могло быть организованно на вас, и яд мог попасть в любое время, пока вы были на венчании. Это менее вероятно, но…
– Нельзя отметать никаких возможностей.
Румпель вновь бросил на меня быстрый взгляд. Распахнул передо мной буковые двери. Я задумчиво провела пальцем по резьбе.
– Почему они пыльные?
– Его величество предпочитал охотиться, – усмехнулся Румпель.
Когда он аккуратно притворил за мной двери, я обернулась и прямо взглянула на него.
– Зачем нужен бал? Не стану притворяться, что скорблю по мужу. Я его почти не знала, и он пытался меня убить. Но боюсь, что подобное мероприятие будет очень неприятно Белоснежке.
Прошла и села за роскошный стол из красного дерева. На нём стояли латунные часы с фигурой обнажённой африканки, выполненной из эбенового дерева, роскошные письменные принадлежности, подсвечник из того же гарнитура, что и часы, стопка немного запылённой бумаги и… большая королевская печать. Я её сразу узнала.
М-да. Интересно, когда Анри в последний раз заходил в кабинет?