Его (ЛП)

— Где, черт возьми, ты была? — Спросил ее отец своим вездесущим холодным голосом.
Ее мать подошла ближе, но как будто ей тоже было противно из-за листьев в волосах Бетани, грязи, покрывавшей ее кожу, и крови на ее руках и ногах. Девушка посмотрела на своего отца, затем на Стивена, а затем остановила свой взгляд на матери.
— Ты ранена. — Ее мать была как марионетка Роберта, делающая то, что он сказал, когда он сказал, всегда следуя лишь его указаниям.
Проблески чего-то, напоминающие материнские чувства, отразились в глазах женщины, когда она посмотрела на свою дочь. Но опять же, это может быть просто попыткой Бетани найти хорошее и правильное в этой еще более хреновой ситуации.
Она больше не могла держать рот на замке, не могла выдерживать эти чувства ненависти и отвращения, которые окружали ее. Может быть, это была одна из тех вещей, которые Эйб ей помог понять? Он показал ей, что она может постоять за себя.
— Я пропала, а ты устраиваешь званный обед в честь повышения? — Она старалась говорить твердо, отказываясь показывать кому-либо, что это был последний гвоздь в крышку гроба ее фальшивой жизни.
— Бетани, следи за тем, что говоришь, юная леди, — резко оборвал ее отец и оглядел комнату.
— Я позорю тебя, — сказала она без раскаяния. Бетани больше не позволит ему или кому-либо еще затыкать ей рот.
Роберт ничего не сказал и не пошевелился.
— Дорогая, где ты была? — Спросил Стивен и придвинулся поближе, но Бетани подняла руку, чтобы остановить его и посмотрела в упор.
— Ни шагу ближе ко мне.
— Бетани, милая, пойдем наверх. — И это была ее мать, пытающаяся всё сгладить своим сладким голосом, столь же приятным, как скрип гвоздей по классной доске.
На это девушка лишь кивнула, еще раз посмотрела на родителей, Стивена, и отвернулась от них. Для чего она вернулась? Сказать им, что жива, в надежде на то, что несмотря ни на что, они примут ее с распростертыми объятиями? Неужели Бетани действительно верила — они поймут, в какую жизнь ее втянули? Эти люди прекрасно жили в своём, любовно созданном эгоцентричном мирке. Она была на грани того, чтобы с радостью вернуться к Эйбу и обратно стать его пленницей.
Бетани протиснулась мимо охранников, которые выглядели такими же ошарашенными, как и она, и направилась обратно по коридору и вверх по богато украшенной лестнице. Звуки шагов, следующих за ней людей, не заставили ее остановиться и обернуться. Девушка хотела собрать вещи и свалить из этой дыры. Оказавшись в своей комнате, она захлопнула дверь и подошла к маленькой вазе, стоявшей за книгами, являющими первыми изданиями. Ее комната не изменилась, и даже выглядела так, как будто у них всё ещё была горничная, приходящая раз в день, чтобы убрать. Схватив вазу и открыв крышку, она выдохнула, увидев пачку денег, которую копила гораздо дольше, чем могла вспомнить. Банковский счет был официальным, но это была ее собственная заначка, которую она мечтала использовать для поездок за границу или для покупки чего-то, что не было бы одобрено отцом и матерью.
Бетани подошла к своему шкафу, схватила одну из сумок и начала набивать ее одеждой. Как раз доставала нижнее белье и носки из комода, когда дверь ее спальни с грохотом распахнулась. Она обернулась, увидев разъяренного отца и встревоженную мать, просто проигнорировала их обоих. Девушка убиралась отсюда к чертовой матери и не собиралась передумывать. Она знала, какое место занимала в их жизни, и эта ситуация ни на что не изменила бы их взглядов.
— Ты скажешь мне, почему, черт возьми, ты думала, что сможешь вот так сбежать, а потом внезапно вернуться, выглядя как… — Он оглядел ее с ног до головы, и с каждой секундой его отвращение становилось все более очевидным. — …выглядя так, как будто ты трахалась в лесу, как чертово животное.
Сдавленный звук вырвался у нее при жестоких словах отца. Никаких вопросов о том, все ли с ней в порядке, где она была и почему она "ушла" таким образом.
— Ну? Ни одна моя дочь не войдет в мой дом…
— Роберт, пожалуйста, успокойся. Твоё кровяное давление. — Подала голос ее мать, которая успокаивала отца, разряжая обстановку, ведь она была идеальной маленькой степфордской женой.
  
Стивен прошел мимо ее родителей и улыбнулся.
— Бетани, милая, что с тобой случилось? — Он протянул к ней руку и девушка посмотрела на его ладонь.
Покачала головой, схватила сумку, стоявшую на комоде, и засунула деньги внутрь. Она не хотела быть частью это спектакля.
— Вы, ребята, сидите здесь в дизайнерской одежде, со своими изумрудами, бриллиантами и кубинскими сигарами и смотрите свысока на всех остальных, кто не соответствует вашим стандартам. — Теперь Бетани плакала, но это были слезы злости, слезы ненависти, и они ждали достаточно долго, чтобы пролиться.
— Ты ожидала, что мы одобрим твой побег, когда уже была организованна свадьба со Стивеном? Ты опозорила эту семью, а потом, когда случайная интрижка перестала приносить веселье, вернулся сюда, выглядя как бродяга.
— Ты думаешь обо мне, как о какой-то пешке, с которой можно делать всё, что тебе заблагорассудится? — Бетани закрыла глаза, покачала головой и невесело усмехнулась. — Конечно, ты так думаешь. Какой глупой, глупой девчонкой я была, думая, что ты волнуешься обо мне или о том, что со мной случилось. Лучше бы я осталась в… — Девушка замолчала, оборвала себя, что-то внутри неё приказало ей заткнуться. Эти люди ничего от нее не заслуживали, не говоря уже о том, чтобы получить объяснения, где она была.
— Где ты была? — Снова спросил ее отец, его голос был таким же жестким, как и тогда, когда он впервые увидел ее. Не было ни тепла, ни любви… Ничего, что она чувствовала с Эйбом во время своего короткого пребывания с ним. Боже, если это не откроет ей глаза на реальность, она не знала, что тогда.
— Бетани, никто на тебя не сердится. Мы просто хотим знать, что с тобой всё было в порядке. — Стивен придвинулся к ней ближе.
Нет, они не хотели знать, в порядке ли она. Эти люди заботились только о себе.
— Уходите, — тихо сказала девушка. Никто не пошевелился. — Уходите, — приказала она громче, вкладывая в слова больше силы, и позаботилась, что с каждым встретилась взглядом. Ее мать и Стивен ушли, но, конечно, Роберт остался, пытаясь заявить о своём доминировании. Это была очень знакомая ситуация.
— Закрой дверь, Стивен, — велел ее отец, не отрывая взгляда от своей дочери. Когда дверь закрылась, ее отец громко выдохнул, закрыл глаза и что-то проворчал себе под нос.
— Мне нечего тебе сказать. У меня нет объяснения тому, что произошло. — О, конечно, она могла бы сказать ему правду, но какое значение это имело бы на самом деле?
Никакого.
— Ты понимаешь, что твой небольшой каприз стоил мне кучу денег, привлек внимание прессы к семье и унизил фамилию Стерлинг?
Все, что она могла сделать, это покачать головой.
— Всю мою жизнь это всегда было связано с тобой и фамилией Стерлинг.
Он скрестил руки на груди, но ничего не ответил.
— Посмотри на меня. — Она сжала челюсти, увидев его безэмоциональное выражение лица. — Действительно, черт возьми, посмотри на меня, пап.
Бетани никогда не ругалась со своим отцом, и ей было приятно видеть, что из-за этого его сопротивление ослабло. — Разве это выглядит так, как будто я шлялась по лесу или играла в семью с кем-то? — Она протянула руки. — Я устала, покрылась грязью, но даже там, где я была, знала — не всё то золото, что блестит. Ты не моя семья, и каждый в этом гребаном доме может пойти к черту. И ты особенно, отец.
Он еще раз окинул взглядом ее тело сверху вниз.
— Я смотрел на тебя всю твою жизнь, Бетани, — проговорил он, как только снова посмотрел ей в глаза. — И всё, что я видел, — это разочарование для фамилии Стерлинг.
Она не стала плакать из-за его грубых слов.
— Тебе больше не придется беспокоиться о том, что я буду пятном на твоем наследии. Возвращайся на свой званный обед, забудь обо мне, как ты всегда делал, если что-то не устраивало, и позволь другим делать за тебя грязную работу.