Друиды (ЛП)

— Как он тебе, Айнвар? — с гордостью спросил он, оглаживая блестящую выгнутую шею.
— Великолепно! — искренне сказал я. — Но мне с ним, пожалуй, не справиться. 
Рикс ухмыльнулся: 
— Да, я тоже сомневаюсь. Кроме меня он никого не слушает. 
— Все всадники так говорят, — проворчал Тарвос. 
Вслед за вымпелом Рикса мы вошли в ворота Аварика. Часовые не стали чинить нам препятствий. Слуги уже забирали наших лошадей, когда гроза все-таки добралась до нас и хлынул ливень. Последние несколько шагов до шатра вождя пришлось бежать, иначе мы вымокли бы до нитки.
— Привет тебе, свободный человек и главный друид! — обратился ко мне Олловико. — И тебе тоже привет, Верцингеторикс, — добавил он совершенно другим тоном. — Хотя тебя в последнее время мы и так видели слишком часто...
Похоже, Рикс действительно успел намозолить глаза вождю битуригов, подумал я. 
— Ох уж эта молодежь, — произнес я, улыбаясь Олловико так, словно мы были двумя зрелыми мужами, обсуждавшими порывистость Верцингеторикса. Начав говорить, я успел представить себя пожилым человеком, на лице которого годы оставили заметные следы. Сосредоточившись, я просто заставил тело подчиниться духу. Так что друид, вошедший в шатер, действительно представился глазам Олловико чуть ли не вечным мудрецом. Мудрым пожилым людям больше доверяют. 
— А ты старше, чем я думал, Айнвар, — тут же сказал Олловико, подтверждая, что мой маленький фокус удался. — Тогда, может, ты поможешь мне разобраться с этим вздорным предложением Верцингеторикса. Он же твой друг, насколько мне известно. Я долго думал об этой идее объединения галльских племен, и пришел к выводу, что она безумна.
— В самом деле? — нейтральным тоном спросил я.
— Ну а как же?! Вот, присядь ... подать воды умыться? Или вина? Ты тоже садись, Верцингеторикс. Я уже говорил, Айнвар, что пытаться заставить разные племена относиться друг к другу как к союзникам, напрасное дело! Вот Верцингеторикс уговаривает меня сражаться бок о бок с туронами, а мы, между прочим, сейчас на грани войны с ними из-за женщин, которых они взяли в последнем набеге. 
— А разве тебе не приходилось брать их женщин? — удивленно спросил я. 
Олловико пожал плечами. У него было интересное, запоминающееся лицо. Тонкие ноздри словно придавали ему вечно неодобрительное выражение, в то время как широкий улыбчивый рот делал его обладателя приветливым и дружелюбным. Эта двойственность сбивала с толку. Хмурый взгляд не мог напугать, а улыбка не казалась искренней.
— Так это само собой, — небрежно ответил он. — Нам же нужны жены, свежая кровь на пользу племени.
— Вот и туроны так думают. Межплеменные браки бывают и без войны.
— Но война обязательно должна быть, Айнвар! Воины побеждают, выбирают лучших женщин, женщины ведь уважают тебя больше, когда ты сражаешься за них. Войны между племенами дают нам почувствовать себя мужчинами! А Верцингеторикс хочет, чтобы мы забыли вековые традиции и сбились в кучу, как стадо овец. Я говорю вам, женщины будут смеяться над нами.
Нет, главный друид карнутов не чувствовал себя специалистом по части женского поведения, поэтому я поспешил изменить направление разговора. 
— Конечно, без войны никак, — кивнул я. — Так она обязательно будет, если вы присоединитесь к Верцингеториксу. Он же говорил тебе, что Цезарь готовит нападение на белгов?
Олловико впервые обратился к нам обоим.
— Откуда это известно?
— Во многих племенах есть люди, которые присматривают за римлянами, — со вздохом, видимо уже не в первый раз произнес Рикс. — Они сообщают мне. Вместе мы следим за каждым шагом Цезаря. А одному племени это не под силу. 
Мы тоже следим, подумал я.
— Ну и что? Допустим, Цезарь нападет на белгов. А мы-то здесь при чем? — усмехнулся Олловико. — Вы пока не убедили меня, что все эти дела касаются битуригов. 
Рикс подался вперед, пристально глядя на Олловико. 
— Легионы Цезаря способны передвигаться так быстро, что нам и не снилось, — веско сказал он. — Я наблюдал за ним день за днем. Я сам видел, как учат воинов в Провинции. Каждый пехотинец подстраивает шаг под длину копья идущего сзади, каждый готов в любой момент перейти на бег и бежать полдня. Если у Цезаря есть армии на севере, и он решит перебросить их в центральную Галлию, он может обрушиться нам на голову прежде, чем мы успеем подготовиться. Именно так сейчас и обстоят дела. Подумай, если его легионы стоят на расстоянии семи переходов от любого из нас, они угрожают нам всем, Олловико.
 
Рикс перевел дыхание и посмотрел на меня. Я кивнул. Он продолжил: 
— Сегодня я узнал от Айнвара, что римские разъезды уже на землях карнутов, между прочим, совсем недалеко от Аварика. А для римлян это вообще не расстояние! Римские воины уже в сердце Галлии. Главный друид карнутов хотел бы поговорить с главным друидом битуригов. Ты же знаешь, члены Ордена всегда советуются друг с другом, если возникает опасность. 
Олловико повернулся ко мне. 
— Это правда?
— Я обязан заботиться о Священной Роще. Я — Хранитель, если ты помнишь, — холодно напомнил я. 
Зрачки Олловико расширились: 
— Цезарь не посмеет, — как-то растерянно предположил он.
— Цезарь посмеет все, — тут же жестко сказал Рикс. — Он перебрасывает все больше войск из метрополии и Провинции. Они строят дороги, возводят постоянные укрепления. Они всерьез собрались обосноваться в Галлии, Олловико, и, кстати, недалеко от моего и твоего племени.
— Ну, не так уж и близко, — с сомнением протянул вождь. 
Рикс откинулся назад и скрестил руки на груди. 
— От Священной Рощи до Ценабума два дня пути, — сурово заявил он. — Столько же займет у римских легионов дорога до стен Аварика.
Олловико колебался. Я видел, что он пытается прикинуть расстояния и соотнести их со скоростью марширующих армий. 
— Думаешь, это возможно? — спросил он.
— Уверен, — ответил Рикс. — На полдня могу ошибаться, но не больше. Ты под угрозой, Олловико. Мы все под угрозой. Чем раньше племена свободной Галлии объединятся, тем больше у нас будет времени на подготовку к приходу Цезаря. Наша безопасность зависит от этого. Твои люди очень нужны нам всем, а тебе нужны мы. Каждое племя сейчас охраняет свои границы от соседей, и если начнется война с Римом, мы сможем выставить примерно столько же людей, сколько у Цезаря. Это же так просто, Олловико, — небрежно закончил Рикс. — Встань вместе с нами или погибни в одиночестве. — Он победно взглянул на меня.
Да, при мне он снова обрел былую уверенность. Он не верил в Потустороннего, но когда я, главный представитель мира духов, был рядом с ним, его пошатнувшееся равновесие пришло в норму. А уверенность — очень сильная магия!
Рикс давил собеседника без устали; Олловико быстро сдался. К тому времени, как мы покинули его дом, Рикс уже заручился обещанием присоединиться к союзу племен, хотя и с оговоркой. 
— Если Цезарь приведет армии в центр Галлии, — торжественно произнес Олловико, — а другие племена согласятся встать под твою руку, Верцингеторикс, я тоже так сделаю. Но я требую от тебя обещания не предпринимать попыток захватить власть над битуригами.
— У меня есть свое племя, — заверил его Рикс. — И я хочу только, чтобы оно осталось свободным. И чтобы нам не пришлось никому платить за нашу свободу!
Простое слово — свобода. Но если Священная Роща была сердцем Галлии, то свобода была ее жизненной силой.
Теперь мне стало интересно, а что думают белги о своей собственной свободе? 
  
Глава двадцать четвертая
 
Верцингеторикс был возбужден. Разговор с Олловико слишком взволновал его, чтобы просто отправиться спать, так что ночь в его шатре мы провели за серьезной беседой. Незадолго до рассвета я хотел было вставить несколько тонких замечаний о важности и реальности Потустороннего. Пора начинать осаду его неверия. Но Рикса занимали куда более конкретные вопросы.