"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ)
Втыкаясь в бока грузных животных, пламя, пожиравшее бересту, перебрасывалось на густую бурую шерсть. Один за другим объятые болью и страхом мамонты оглушительно затрубили и рванулись не глядя, не разбирая дороги, позабыв обо всем, кроме своих мохначей. Те изо всех сил старались сбить пламя, вырвать из своих побратимов огненные стрелы, как-то усмирить впавших в ярость и ужас животных.
– Получилось! – словно не веря своим глазам, завопил Учай, вставая из травы с луком в руках.
Пылающие стрелы были его придумкой. И до последнего мига молодой вождь переживал, будет ли толк от его замысла.
– Бейте их древками! Они нужны живыми! – закричал он, отбрасывая лук и выхватывая из ножен длинный кинжал, и бросился вперед.
Трубный рев взбесившихся мамонтов разбудил бы и мертвого. Но люди из Великой Охоты наследника Аратты были еще живы. Не до конца проснувшийся Аюр заученным движением выхватил из лежащего в изголовье налуча свой тугой лук и три стрелы из колчана. Он успел выстрелить дважды по темным теням, появившимся перед ним в слабом отблеске костра, – и два тела упали рядом с ним. Но едва он наложил на тетиву очередную стрелу, толстое древко охотничьего копья ударило его в грудь. Плечистый ингри навис над ним, протягивая руку, но тут же захрипел и упал, заливая кровью рубаху царевича. В гортани у охотника торчал длинный граненый бронзовый шип, брошенный лежавшим неподалеку Ширамом.
Накх силился подняться, но было видно, что даже ему не удастся встать на ноги, долго простоять на них он не сможет.
– Ступайте прочь! – послышался крик Хасты. – Или боги покарают вас!
Жрец метнул в пламя целую охапку свертков, только что извлеченных из распахнутого сундучка. Предутренние сумерки вспыхнули многоцветием огненных вспышек и раскатистым треском, которому бы позавидовал и гром небесный. Ингри отшатнулись, примолкнув от страха, – однако тут же раздался грозный окрик Учая:
– Стоять! Это лишь видения, а не воля богов! Он сам так говорил! Эти искры ничем не могут помешать нам! Вперед!
Ширам тем временем ухитрился подняться на ноги, и клинки в его руках вовсе не способствовали выполнению приказа вождя ингри. Сейчас он не казался тем воплощением смерти, каким явился ингри во время схватки у Лосиных Рогов. Но кому-то надо было первым приблизиться к нему – и этот кто-то вполне мог никогда больше не увидеться с родичами. Ингри дружно схватились за охотничьи луки. Но голос вождя остановил их:
– Они нужны живыми!
Что-то неуловимо изменилось в лице Ширама. Недобрая усмешка скользнула по его плотно сжатым губам. Собрав все силы, преодолевая головокружение, он шагнул вперед.
– Эй, ты, – бросил он. – Лосиный пастух, именующий себя воином! Неужели ты привел всех этих лохматых скотов из страха передо мной? Твой брат хотя бы посмел выйти на поединок – но ты ему не чета. Ты медлительный, как разъевшийся хряк в весенней грязи. Это ты не успел на помощь старому вождю на той охоте. Я и мальчишка Аюр убили зверя. А ты прятался в кустах! Или, может, ты желал смерти отца?
С каждым оскорбительным словом накха лицо Учая становилось все бледнее от ярости.
– Ты лжешь!
– Лгу? А ты докажи. Выйди против меня один на один, как подобает воину! Покажи сородичам, что ты и впрямь мужчина, какой ни есть, а не крысиный выродок!
Учай поднял руку, призывая своих воинов оставаться на месте.
– Что ж, будь по твоему, – ухмыляясь, ответил он. – Мы сразимся один на один. Только ты и я.
Он сделал знак своим охотникам, и те принялись расчищать круг возле костра.
– Пусть это будет воля богов! – вмешался Хаста. – Пусть не будет ни гнева, ни мести…
– Замолчи, – чуть слышно прошептал Ширам. Все расплывалось перед его глазами, и тошнота подступала к горлу. – Мне нужен его гнев! Пока он злится, он будет делать ошибки…
– Нет, это ты помолчи и послушай. – Хаста подхватил пошатнувшегося накха. – Если это бой во славу богов, то вы имеете время, чтобы вознести к ним моления.
– Моления – дело жрецов. Воинам это ни к чему – они жертвуют богам свою жизнь…
– Это сейчас не важно. На, держи, глотай скорее. – Хаста сунул в руку Ширама что-то похожее на сушеный финик.
– Что это?
– Оно даст тебе силы… ненадолго. Потом, правда, отберет вдвое больше…
– Если я сдохну, мне не будет до этого дела.
Ширам проглотил неведомое снадобье. Оно было едким и горьким на вкус, однако, подавив гримасу отвращения, накх вдруг испытал прилив бодрости. Не то чтобы сейчас он мог биться в полную силу, но хотя бы в голове у него прояснилось, ноющая боль в спине отступила, и земля перестала плясать под ногами. Он поглядел на ингри, вытаптывающих площадку для поединка. Утро только занималось. Тонкая полоска зари окрашивала кровью край неба.
«Надо начинать скорее. Тьма может быть мне союзником», – подумалось ему.
Пустые мысли. Их трое против двух десятков ингри, он ранен, мамонты сбежали. Какая глупая смерть – от рук дикарей, в этой забытой богами земле…
Он задумчиво глядел на высокие травы, на темное урочище с протекающей на дне речушкой, откуда слышались какие-то странные шлепающие звуки. Хорошо бы, чтобы это не сомы или какие местные чудища хлопали там своими хвостами, – тогда царевич получил бы шанс спастись… Ширам бросил взгляд на рыжего жреца, но тот, похоже, и сам прислушивался к всплескам на реке. Ну, значит, все поймет без лишних объяснений. Нелепо вышло – столько дней провели бок о бок, а разглядел он его лишь там, на Лосиных Рогах. Если бы пораньше, сколько можно было бы сделать по-иному, лучше…
«Боги, о чем это я? – оборвал он свои размышления. – Неужто прощание с жизнью делает меня слабым и я счел равным себе этого простолюдина?»
Он вдруг почувствовал, как его захлестывает волна справедливого возмущения.
«Да, Хаста простолюдин – и что? То, что я сейчас смогу драться, – это его заслуга. Почему я считаю его хуже себя? Потому что так говорили десятки поколений моих предков? А если все не так? Какого величия может достичь держава, в которой лишь заслуги, доблесть и разум будут мерилом знатности и влияния! Кому нужны вельможи, за которыми поколения славных предков, если сами они могут лишь прислуживать повелителю? Жаль, что это пришло так поздно… Если бы мне стать государем, все бы изменилось. Теперь я знаю как».
Простота и очевидность этого решения потрясли саарсана.
«Но при этом я должен погибнуть, чтобы выжил наследник теряющей силы династии… Кто знает, не придет ли завтра такой вот Учай, чтобы спихнуть с трона Аюра и насадить свою дикость? Нельзя этого допустить! Но сейчас уже слишком поздно».
– Как ты себя чувствуешь? – подошел к нему Хаста.
– Смогу биться – во всяком случае, умру достойно… Послушай меня! Скоро над водой станет подниматься туман. Я затяну поединок. Если, конечно, нам не повезет и дикарь сам не наскочит мне на клинок… Вас будут охранять не больше двух человек, и те будут увлечены зрелищем. Когда увидите, что туман сгустился, прыгайте с берега вниз…
– Не так, – тихо проговорил Хаста. – По-другому. Просто делай, что я скажу…
Небо бледнело, над травами поднимался туман. Белесое марево разливалось над плоскогорьем, делая неразличимыми даже людей, стоящих не далее чем в десяти шагах.
– Эй! – насмешливо крикнул Ширам. – Где ты там, козопас? Ты что же, раздумал драться?
– Ты спешишь умереть? – глумливо ответил Учай.
– Какое мне дело! Если даже мое тело достанется коршунам, мой дух отыщет себе новое обиталище и я вернусь, чтобы отомстить. День обещает быть хорошим. Давай покончим скорее с этим мелким делом.
Из тумана послышался громогласный хохот, и на вытоптанную охотниками площадку вышел новый вождь ингри. Конечно, смотрелся он не так грозно, как его старший брат, но все же ни у кого не было сомнений, что молодой крепкий охотник – не добыча для тяжелораненого накха. В руках у сына Толмая было короткое охотничье копье с длинным широким наконечником, призванным ломать ребра зверя и пронзать его сердце прямо сквозь грудину. На поясе его висел кинжал, некогда подаренный Ширамом.