Неистинная (СИ)

Вот он меня вроде бы похвалил, а ощущение было такое, словно в грязи измазал. Наверное, потому что я не представляла, как можно так рассуждать. «Вы подходите». Я что, пальто или обувь, чтобы подходить принцу или не подходить?!
— Хорошо, не буду спорить. Тогда объясните, что я получу взамен. Вы же сказали, что я что-то получу, правильно?
— Это деловой подход, — кивнул мой визитёр. — Да, правильно. А получите вы… вот это.
Он залез ладонью под пиджак и вытянул оттуда небольшую, но очень красивую бумажку с орнаментом по краю и гербовой печатью. И с подписью императора, от которой настолько фонило родовой магией Альго, что мне почудилось, будто в гримёрной стало на пару градусов жарче, когда я взяла документ в руки.
А потом я вчиталась в то, что там было написано… и задохнулась от шока.
Это был приказ императора о том, что право на опеку над семилетней Авророй Вилиус передаётся её сестре Айрин Вилиус. За отцом оставалось право навещать обеих дочерей, но порядок и условия свиданий, так же, как и их частоту, должен определять опекун девочки.
То есть я.
— Это шутка? — прошептала я, пытаясь скомкать документ. Все знали, что настоящие приказы императора печатаются на бумаге, которую нельзя ни скомкать, ни сложить. Хотя глупо… Я же чувствовала эманации родовой магии правящей династии, а её нельзя подделать, в отличие от особенностей бумаги. — Шутка, да?
— Нет, Айрин, — ответил дознаватель с понимающей мягкостью и улыбнулся. — Не шутка. Вы получите опекунство над сестрой, если согласитесь играть роль любовницы его высочества Арчибальда в течение нескольких месяцев. Точнее, до распоряжения его величества — мы пока не знаем точных сроков.
Я облизнула неожиданно пересохшие губы.
Да… Они знали, куда следует бить, чтобы я начала по-настоящему прислушиваться и обдумывать предложение, а не отмахиваться от него обеими руками.
— Я должна буду с ним спать?
— Не обязательно, — мотнул головой мужчина, удивив меня этим ответом до крайности. — Вам нужно будет просто увлечь его высочество. Пусть ухаживает за вами, встречается, приходит на спектакли. Допускать его до тела или не допускать — решайте сами.
Я не понимала, зачем это нужно. Арчибальд — не мальчик, неужели сам не может найти себе любовницу? Я прекрасно помнила его магпортреты*, в газетах они появлялись даже чаще портретов императора. Ещё бы — всё-таки Арчибальд был главой охранителей, специального подразделения, созданного для борьбы с демонами Геенны.
(*Магпортрет — в Альганне так называют фотографии.)
— Я должна буду что-то у него выведать? Шпионить за ним? — я ухватилась за другое объяснение. Что-то ведь надо делать с принцем, не просто же крутить с ним «любовь»?
— Нет, — в который раз за вечер огорошил меня дознаватель. — По крайней мере, пока таких инструкций не было. Его высочество Арчибальд в настоящий момент переживает болезненное расставание, его надо отвлечь.
Я нахмурилась. Как-то странно. Попереживает и перестанет, разве нет? Взрослый ведь. Глава охранителей, второй человек после императора. Не может он быть настолько чувствительным, словно какая-то барышня!
— Айрин, — усмехнулся визитёр, вновь каким-то образом поняв, о чём я думаю, — по сути — это не наше с вами дело. Я тоже человек подневольный, как и мой начальник, которому император дал задание найти подходящую для его высочества девушку. Что мы об этом думаем, его величеству неинтересно, у него свои резоны, в которые можно не вникать. Я нашёл вас и вашу кандидатуру утвердили. Теперь вы вольны соглашаться или не соглашаться. Я со своей стороны только могу пообещать, что документ, подписанный императором, не будет отозван. Больше ничего.
Я закусила губу, раздумывая над сказанным. По сути, дознаватель прав — можно не рассуждать о причинах, достаточно просто выполнить задание. Или не выполнить, отказаться. И как лучше сделать?
— Я могу подумать?
— До завтра, — кивнул мужчина. — Завтра в то же время я вновь приду, чтобы узнать ваш положительный ответ.
Я поперхнулась воздухом, а дознаватель, подмигнув мне, встал и быстро вышел из гримёрной, аккуратно прикрыв за собой дверь. Однако закрытой она долго не пробыла, почти сразу распахнулась вновь, и на пороге появился Тодд — один из наших охранников.
 
— Айрин, с вами всё в порядке? — поинтересовался он, обводя помещение хмурым взглядом ярко-голубых глаз. Бывший безопасник и отличный маг, он явно сейчас проверял гримёрную на наличие посторонних магических предметов или какой-нибудь следилки.
— Да, — я кивнула. — Всё отлично.
Через несколько секунд Тодд вышел за дверь, а я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
«Ваш положительный ответ»…
Как ни прискорбно это признавать, но дознаватель, скорее всего, был прав.
.
Смыв грим и переодевшись, я поспешила домой — в квартиру, которую для меня чуть более полугода назад купил маэстро Родерик. До этого момента, начиная с семнадцати лет, я жила вместе с ним и его женой Мэган. А ещё раньше — в доме моего отца, сотрудника Судебного комитета Алана Вилиуса.
Я родилась в обеспеченной семье столичных аристократов, но по иронии судьбы мне никогда не было в ней места. Мой отец — сильный маг, мать тоже блистала талантами — она была отличным артефактором и работала до самой смерти. Умерла она семь лет назад, когда рожала Аврору, и если до этого дня отец меня просто игнорировал, как величайшее своё разочарование, — впрочем, мама тоже, — то после смерти жены он словно решил сделать меня виноватой во всех бедах и принялся мстить. Никак иначе я не могу назвать его неоправданную агрессию по отношению ко мне. Он наказывал меня за малейшую провинность, причём проявляя недюжинную фантазию — то в угол ставил, то лишал еды на несколько дней, то запрещал пить, то заставлял подтягиваться на турнике, отжиматься от пола или бегать, то усаживал за решение математических задач, то просто бил. Причём по-разному — мог отвесить оплеуху (это в принципе происходило почти каждый день), мог привязать к «столбу для наказаний» (был у нас такой в гостиной) и отхлестать хворостиной по обнажённой спине или ягодицам — смотря к чему у него лежало настроение. За особенно «тяжкие» с его точки зрения провинности отец, понимая, что именно неприятно мне сильнее всего, заставлял меня ходить по дому со спущенным с груди платьем. Мне бы уже тогда понять: это был первый звоночек о том, что у отца присутствуют нездоровые наклонности. И речь не только об агрессии, к сожалению. Однако я была ещё слишком маленькой, чтобы разобраться в происходящем. Слуги, кажется, понимали, жалели меня и сочувствовали. Я много раз слышала от них горькую фразу: «Лучше бы Рини родилась не аристократкой. И почему Защитник допустил такое?»
Что касается так называемых «провинностей»… Они зачастую возникали на ровном месте и не зависели от моих стараний. Конечно, я старалась всегда, не желая получить наказание, но всё равно получала. Слишком поздно встала, слишком быстро ела, недостаточно ровно держала спину, громко шла по коридору, говорила, когда нужно было молчать, молчала, когда нужно было говорить… и так далее. Особенно зверствовал отец в связи с уроками. В обычную школу для аристократов я не ходила — естественно, что мне было делать среди магов? — в школу для нетитулованных Алан Вилиус посылать меня не захотел, ему это казалось унижением. Поэтому меня учили приглашённые учителя. И не всему, только необходимому с точки зрения отца. Литературы у меня, к примеру, не было вообще, зато было много математики, истории и естественных наук. И за ужином — а ужинать отец предпочитал в моём присутствии — меня частенько спрашивали о чём-то, что я должна была знать, и наказывали, если я плохо или недостаточно полно отвечала. В результате многочисленные знания в буквальном смысле отскакивали у меня от зубов.
Единственной моей отдушиной всегда, с самого своего рождения, была Аврора. Она родилась недоношенной, был риск, что не выживет, но сестру выходили, и с того момента, как Аврору вернули к нам в дом из Императорского госпиталя, я стала проводить с ней времени не меньше, чем её аньян*. (*Аньян в Альганне называют гувернантку или няню.) Мне безумно нравилось возиться с Рори, я её обожала, и аньян, старушка по имени Сит, видя, сколько удовольствия доставляет это общение и мне, и Авроре, держала всё в тайне от моего отца. До тех пор, пока Рори не начала разговаривать…