Целитель (СИ)
Остаток дороги я проспал, начал медитировать, и вырубило. С медитациями такое бывает. Тем более я голодный, обезвоженный, а значит ослабевший, очнулся, когда меня подхватили на руки, я дёрнулся, открывая глаза, ночь вокруг, но услышал успокаивающее на русском:
– Тише, вашбродь, уроним. Мы вас в санитарную повозку перенесём.
Вообще не так и темно было, рядом два факела горели и лампа, вижу, что русские солдаты, в белых гимнастёрках, оружие за спинами, стволы винтовок видны, на головах блины фуражек.
– Поставьте меня на землю, я могу стоять. Это брат в гораздо худшем состоянии.
Меня послушались и поставили, шатнуло, но я устоял. А так на одеяле переносили, как я понял. Не чувствовал, как под меня его подсовывают, очнулся от рывка, когда с арбы сняли. Отойдя, я смотрел, как солдаты брата готовятся переносить, подсовывая одеяло. Их пятеро было, четверо похоже рядовые, и сержант. Или он тут унтер? Надо будет выяснить. Унтер и командовал. В стороне несколько чурок в национальных одеяниях, и два русских офицера, оба с саблями, пошатнувшись, я запахнул халат, всё же это он, и направился к ним. Что по поводу того, что я абреков чурками называю, то причины были. Вообще на кавказцев мне всегда наплевать было, мы не стыковались, не общались. А как очнулся в зиндане, мне они резко разонравились, так что однозначно, они – чурки. Теперь уже не переубедишь. Кстати, в стороне крупный конный отряд, похоже тоже из русского войска, не казаки ли? Может драгуны? Не понятно пока. Кавалерия в общем. Сколько не скажу, терялись во тьме, но с сотню может быть. Видимо для сопровождения нас отсюда. Видать ночью прочь пойдут. Или лагерь где рядом. Я пока ситуации не понимаю, поэтому больше прикидываю, да и абреков хватало, в стороне стояли или прогуливались, наблюдая за солдатами. Похоже село это или из нейтральных, русского гарнизона тут нет, или тоже из непримиримых и пока тут временное перемирие.
– Господа, – подходя, кивнул я.
Один, что постарше двух других, хотя плохо видно, но и голос подтвердил, что тот в возрасте. Да ещё бородат, и борода от подбородка разделена на две, лежала на груди, довольно полного офицера. Так вот, этот офицер сказал:
– Мы не были представлены. Когда вы приехали навестить брата, я объезжал посты. Капитан Вальцев, командую батальоном, где служит ваш брат.
– Господа, прошу прощения за мой вид. Наша с братом пролётка упала с обрыва. Я это смутно помню, очнулся в яме у местных. С памятью моей что-то стало. Брата сразу узнал, но о себе, не напомните? Может, вспомню.
– Ох беда какая? – охнул капитан.
Другой офицер, молодой, уточнил у меня:
– Вы меня не помните?
– Нет, к сожалению.
– Поручик Жариков, мы с вашим братом обер-офицеры в одной пехотной роте.
– Не могу вспомнить, прошу прощения. Не напомните, как меня зовут?
– Вы даже этого не помните? – удивился Жариков, но всё же ответил, два других офицера молчали, как и абреки, с коими те общались до этого, все с интересом слушали нашу беседу. – Вы лейтенант Истомин, Андрей Геннадьевич, служите на Черноморском флоте, броненосец «Ростислав». К сожалению, какую должность занимаете, я не знаю. Вы недавно получили новый чин, а ваш брат чин поручика, вы приехали навестить его, отметить, и потом, имея отпуска, совместно поехать в имение вашей матушки под Москву. У вас ещё есть старшая сестра, она замужем за гвардейским офицером, живёт в столице. Это всё что знаю. Ах да, ваш брат хотел показать вам красоты гор, вот вы и попали в засаду. Это большая редкость, тут места тихие, но бывает. На следующий день должны были отбыть в отпуск, а вечером у нас гулянка, познакомились бы с офицерами полка. Не успели.
– Какие потери мы понесли? Документы?
– Форма, оружие, карманная мелочь, деньги, удостоверение офицера, я так думаю, – задумавшись, перечислил Жариков. – Ваш чемодан и офицерская сумка в комнате где жил ваш брат, мы не осматривали, сами понимаете. Мы с вашим братом соседи, в соседних комнатах живём.
Да-а, теперь многое прояснилось, я оказывается в морского офицера попал. Хоть стало ясно, как можно действовать. Я по военной морской тематике, по сути, ноль, хотя морская моторная яхта у меня в запасе была, и я ею изредка пользовался.
– Господа, прошу меня понять, но мне нужно вернуться в ту деревню, где нас держали в яме, и вернуть своё. Там очень важные и памятные для меня вещи.
– Это просто невозможно! – возмутился капитан, который снова взял слово. – Даже не думайте об этом. Я вам запрещаю. Потом выкупите, а сейчас пройдите к повозке, нам пора выезжать.
– Господин капитан, напомню, что я не являюсь вашим подчинённым, не нужно на меня повышать голос. И я не приказываю, а прошу мне помочь как офицер офицеру. Мне нужна удобная одежда, обувь, вещмешок, запас еды на пять дней, кинжал. Большего мне не нужно, я сам посещу тех, у кого мы были, и верну своё. Да и брата тоже. И сообщите куда мне прибыть, как закончу, сразу постараюсь вернуться, узнаю, как брат. Его состояние довольно тяжёлое, это мне повезло между скал застрять, сильно не поломавшись. Кроме синяков я особо не травмирован, поэтому и уверенно говорю, что смогу.
– Я вам крайне не рекомендую идти в горы. Тут иногда может рота солдат сгинуть. Перестрелки то стихают, то вновь вспыхивают.
По тому, как он это сказал, я понял, от капитана помощи не будет. Поэтому демонстративно повернулся к другим офицерам. И если поручик, смутился, сказал, что нужно проверить брата, поручика Истомина, то второй, под абрека одетый, хлопнул меня по плечу, и сказал:
– Идём, посмотрим, чем помочь смогу.
– Подъесаул, – повысил на него голос капитан, но тот только дёрнул плечом, мол, не лезь, и мы направились к его кавалеристам.
Офицер, что представился подъесаулом Бессоновым, звание соответствует капитану пехоты, как он пояснил, кинул клич среди своих людей. Мол, нужно одеть офицера, кому, что не жалко. Всё же кавалеристов действительно была сотня, даже полторы сотни, они часть улицы заняли, остальные снаружи. И не собираются ночью идти, тепло пока, встанут лагерем за селом, там уже часть обоза стоит, и полурота пехоты. А утром отправятся дальше. Заодно Бессонов развеял моё недоумение, ради двух офицеров столько солдат использовать. Странно. Оказалось, его сотня на объезде, в патруле, а выкупали, да вызволяли нас, капитан тот, Вальцев, и Жариков, с полуротой солдат, пятью повозками и врачом. Врач в лагере ждал, там палатка, готовиться раненых обиходить, прежде чем увезти. Вальцев попросил подъесаула усилить его, чтобы абреки чего не учудили, он и пошёл на встречу. Вот и всё. А в этом селе действительно нейтралы. Ещё подъесаул шепнул, что тут как не крути, граждане Империи живут и если будут трупы, и меня к ним привяжут, может и до суда дойти. Это так намекал, что свидетелей лучше не оставлять. Хоть один нормальный офицер тут с яйцами. Впрочем, чуть позже и Жариков подошёл, незаметно мне сунул большой револьвер с десятком запасных патронов.
Кавалеристы оказались довольно щедрыми, в чересседельных сумках повозились, и довольно быстро одели меня. Чёрные брюки, шаровары настоящие, исподнее, потом рубаху, куртку вроде кафтана, и мягкие полусапожки как раз мне по ноге. Крепкий кожаный ремень, простой нож в ножнах, шапка. Всё это не новое, сильно ношенное, но крепкое и чистое. Полувоенная одежда. Ещё дали одеяло, и вещмешок с припасами. Всё это нашлось в их поклаже. Я спросил у подъесаула как потом вернуть, но тот махнул рукой:
– Главное сам вернись живой, и не попадись в руки, а то выкупать придётся. Не знаю, будут ли в этот раз офицеры сбрасываться.
– Даже так?
– Слышал, что сбрасывались.
– Понял, спасибо огромное.
Прежде чем скрыться в ночи, я подошёл к Вальцеву, там уже уезжали, повозка, скрипя осью, скрылась в темноте, а я сказал капитану:
– Я прошу брата подготовить, отвезу его в имение матушки. Дома всё быстрее заживает, родные стены помогают. Дня через три-четыре я буду у вас. Кстати, напомните, куда мне нужно прибыть?