Красная королева (СИ)
Глава 16
Больше всего меня беспокоил старший сын покойного де Богерта, Брэндон. Мальчику девять лет, он избалован и дурно воспитан. Мать его обожает и позволяет все на свете: наследный герцог мог пнуть лакея, ударить горничную, скинуть на пол тарелку с едой.
Средний отпрыск, восьмилетняя Эмили, явно не пользовалась в семье особыми правами. Ее с одинаковым усердием донимали, дразнили и обижали как старший, так и младший шестилетний Алан. Мать не позволяла ее бить и следила за этим зорко, но дерзости и обидные слова сыпались на девочку дождем. Бывшая герцогиня только вздыхала и произносила что-то вроде: «Терпи, дитя мое. В этом мире мужчины решают все».
Покойный герцог не жалел денег на образование детей. В замке с ними проживали трое учителей. Детям преподавали физику и математику, литературу и стихосложение, а также историю с географией. Самые хорошие отзывы учителя давали как раз об Эмили: девочка училась прилежно и старательно, читала и считала значительно лучше обоих братьев и в целом была умненькая и усидчивая, но очень неуверенная в себе.
Мать, урожденная графиня де Кейн, происходила из очень богатой семьи и была младшей из трех дочерей. Поскольку наследника у графа так и не было, то, соблазнившись предложением де Богерта, он выдал дочь за герцога с тем условием, что после его смерти графство Кейн перейдет под руку всесильного герцога. Двух дальних, очень-очень дальних родственников по боковой линии жених легко заткнул с помощью своего кузена-короля.
Никто не интересовался, что думает об этом браке невеста, поскольку он был выгоден обеим семьям. Три месяца после свадьбы у герцога ушло на то, чтобы обрюхатить жену и, оставив ее на попечение своей матушки, вернуться в Сольгетто, ко двору Ангердо.
Старая герцогиня заправляла всем в замке. И до самой ее смерти, случившейся два года назад, молодая герцогиня не то что рот открыть не осмеливалась, она даже глаза боялась поднять. Муж бывал дома крайне редко, но, приезжая, исправно посещал спальню жены почти каждую ночь. После рождения второго сына частота визитов снизилась почти вдвое, и к исполнению супружеского долга герцог стал гораздо более равнодушен.
Как ни странно, со смертью свекрови для герцогини мало что изменилось. Все приказы по замку отдавал сенешаль, тот самый, что распоряжался при жизни старой герцогини. Если основываться на показаниях слуг и компаньонок, Ханна де Богерт была не слишком умной, богобоязненной и очень инертной женщиной: боялась любых изменений, свято соблюдала все церковные праздники, но при этом истово верила в народные приметы. На данный момент ей было всего двадцать семь лет.
* * *Сегодня тронный зал был полон. Парадный наряд был не обязателен: это всего-навсего один из малых приемов. Но сидела я на троне, а на голову, как и положено, давила корона. Слава Богу, что хоть мантию по таким случаям таскать не требовалось.
Все до последнего движения вдовы и детей было оговорено заранее. В зал они вошли безо всякого объявления, все четверо в глубоком трауре. Молча пройдя сквозь строй любопытствующих придворных, женщина упала передо мной на колени, а следом несколько неуклюже, ту же позу приняли дети.
Мягкое невыразительное лицо. Еще молода, но уже слегка обрюзгла и имеет лишний вес. Траур одежды делает ее совсем бледной, подчеркивая тени под глазами и углубление носогубной складки. Все эти месяцы она жила, не зная, пощажу ли я детей, останется ли она сама в живых или…
— Кто вы такая, мадам? — разумеется, не только я, но и все в этом зале знали, кто она такая. Но этикет был неумолим: первой должна заговорить королева.
— Ваше королевское величество, я припадаю к вашим стопам и смиренно молю… — женщина боялась поднять глаза. И хотя говорила достаточно громко, голос ее без конца прерывался, потому отдельные окончания слов просто терялись. В какой-то момент мне даже показалось, что она теряет сознание, так побледнели ее губы.
Она умоляла сохранить жизнь ей и детям, цитируя какие-то куски из церковных текстов и клянясь, что если эта милость будет оказана, то у меня не будет более преданных слуг, чем она и ее дети.
Ее судьбу мы обсуждали с герцогом де Сюзором почти весь вечер. Богерт, выведя своим последним желанием семью из-под власти Большого Королевского Совета, практически спас ее. Думаю, очень многие члены Совета, желая показать мне свою лояльность, настаивали бы на достаточно жестких мерах. Но у меня было слишком мало возможности публично проявлять милосердие, и этот случай я упускать не стала. Пусть герцог де Сюзор и настаивал на монастыре, но я нашла решение получше.
— Встаньте, мадам.
Женщина несколько неуклюже поднялась, все еще опасаясь смотреть на меня. Ее старший сын, полноватый подросток, но уже достаточно взрослый, чтобы понимать хоть что-то, неуклюже поддержал ее под руку. Он, так же как и мать, не смотрел на меня. Девочка вообще держалась на шаг позади братьев, а младший, напоминающий чертами лица покойного герцога, не мог удержаться от чисто детского любопытства, глазея по сторонам.
— Господь заповедал нам милосердие, мадам. Мое решение таково: и вы, и ваши дети лишаетесь герцогского титула, ибо герцогства Богерт больше не существует. Но я знаю, мадам, что вы не поддерживали мужа в его безумных идеях, — это я знала абсолютно точно, потому что за последние два года герцог ни разу не покидал двор. А после его смерти вся личная переписка с женой и сенешалем была тщательнейшим образом изучена. — Посему я дарую вам земли баронства Лиор и титул баронессы де Лиор. Ваши дети, мадам, будут лишены титулов. Все они поступят на службу к королевской семье, дабы верностью, честностью и усердием смыть позор, пятнающий их.
Новоявленная баронесса хлопала глазами, не слишком понимая, что ей теперь нужно делать. Стоящий сбоку от трона церемониймейстер подал ей какой-то знак. Женщина растерянно поклонилась и неуклюже, боком отошла в сторону, помня, что к царствующим особам нельзя поворачиваться спиной, но не умея сделать это элегантно. Вокруг нее мгновенно образовалось пустое пространство, как вокруг прокаженной: придворные торопились засвидетельствовать мне свою верность. Чертовы лизоблюды…
К неуверенно топчущимся перед троном и испуганным детям подошла Софи, тихонько что-то шепнула им и, сделав мне реверанс, слегка подтолкнула под локоть старшего мальчика. Наконец дети сообразили поклониться, и Софи отвела их в сторону, удалив с ковровой дорожки.
Мальчиков ждала карьера военных. Оба они отправятся в школу дофина, и ближе к выпуску я дарую им баронские титулы. А вот юная Эмили будет назначена фрейлиной принцессы Элиссон и останется у меня на глазах. Почему-то мне казалось, что при надлежащем воспитании из этой малышки будет толк. Кроме того, у моей дочери слишком мало подруг, а дочь де Богерта, я думаю, вполне себе оценит человеческое отношение.
Вчера, когда мы спорили с де Сюзором о судьбе этой семьи, мне пришлось прибегнуть к весьма серьезным доводам:
— Герцог, нравится вам это или нет, но эти мальчики являются троюродными братьями моего сына. Конечно, это не гарантирует их лояльности… Но слишком много крови пролито в последнее время, в том числе и королевской. И потом, вспомните древнюю мудрость: «Друзей держи близко, а врагов еще ближе».
— Бог с вами, ваше королевское величество, — со вздохом отказался от дальнейшего спора герцог де Сюзор. — Я не испытываю ненависти к этим детям, но вы понимаете, каковы могут быть последствия?
— Понимаю, ваша светлость, — согласно кивнула я. — Но и брать грех на душу не хочу. Семья герцога вообще ни в чем не виновата, а дети тем более. Пусть у них будет шанс.
* * *Когда-то, в прошлой жизни мне несколько раз попадались книги о жизни Екатерины Великой. Это не были научные труды, всего лишь обычные околоисторические романы, больше рассказывающие о фаворитах и приближенных царицы. Но даже там сквозь легкомысленные гульки и бесчисленных мужиков пробивались сведения о том, какой работягой была царица. Главное, что меня поразило — ее жесткий распорядок дня.