Красная королева (СИ)
Дочитав, я слегка пожала плечами и бросила лист на стол.
— Ваше королевское величество, с чего вы взяли, что это письмо адресовано мне? Мало ли Элен в вашем королевстве? — тут я, еще не осознавая всей серьезности положения, невольно вспомнила: «Мало ли в Бразилии донов Педров?» Усмешку мне удалось сдержать с большим трудом — в тот момент я все еще не почувствовала нависшей надо мной угрозы.
Дальше последовала совершенно безобразная сцена: король ударил меня по лицу. Не знаю, каким чудом я сдержала себя и не оставила мужа калекой: выбить ему коленную чашечку я могла в любую минуту. Король орал на меня…
Король орал, я стояла, потупившись и молчала…
Больше всего я злилась на собственную глупость. На то, что расслабилась и позволила себе забыть, как ко мне относится свекровь. То, что вся эта сцена — ее рук дело, не вызывало во мне ни малейшего сомнения. Глядя на то, как король беснуется и старается не орать во весь голос, чтобы его не услышали топчущиеся в приемной придворные, Ателанита улыбалась. Нет-нет, это не был откровенный смех или радостная улыбка, это была тонкая змеиная усмешка, которая едва тронула кончики ее обвисших губ. Но ее взгляд сказал мне уже очень многое.
Король обвинял меня в том, что я состояла в переписке с каким-то мужчиной, не желая слушать мои оправдания. Затем вмешалась Ателанита, и выступившая из-за ее спины Лекорн подтвердила, что вчера я собственноручно написала несколько записок: «… я не имела возможности проследить! Понимаете, ваше королевское величество, ваша жена отстранила меня от управления ее свитой, и записки разносил мальчик-паж, которого королева выбрала сама. Я не имела возможности влиять…»
Расположившись в моем кресле, прооравшийся король вызвал пажа. Долго и подробно выспрашивал у него, куда именно он нес мои записки. Пригрозил поркой и довел мальчишку до слез. Но кроме трех «адресов» ничего не добился. Рыдающий паж повторял как заведенный:
— Первая записка кастеляну барону Жиберу, вторая — его светлости герцогу де Сюзору, а третью я отнес лорду Ферзону. Все, как королева и велела. А больше я, богом клянусь, ничего не знаю, ваше королевское величество!
Стоя перед королем я повторила свой вопрос:
— Ваше величество, откуда вообще взялось это письмо, с чего вы решили, что оно адресовано мне?
— Письмо передал мне верный человек. Письмо он получил случайно, но при обстоятельствах, которые изобличают вас, мадам. Оно совершенно точно предназначалось вам!
— Ваше королевское величество, я готова на священной книге поклясться, что не знакома с автором письма и не состояла ни в какой порочащей меня переписке. Вы можете потребовать у кастеляна, герцога де Сюзора и лорда Ферзона записки, которые я вчера отправила, и лично прочитать их. Ни одно слово там не может опорочить вас.
Возможно, переждав гнев супруга и повторив ему все это несколько раз, мне удалось бы локализовать конфликт, но тут дровишек в костер с постным лицом подкинула Ателанита:
— Сын мой, ваша жена последнее время ведет себя более чем странно. Она прогоняет от себя верой и правдой служившую ей миледи Лекорн. Она позволяет себе неуважительно относиться ко мне, вашей матери. Она поменяла даже свои домашние туалеты и теперь похожа не на жену короля, а бог весть на что. В ней напрочь отсутствует королевское величие, — все это произносилось с видом величайшей озабоченности, царившей на скорбном лике королевы-матери.
— Что вы предлагаете, мадам? — раздраженно спросил король. — Все, что вы говорите, я вижу и сам. Но даже если отправить мальчишку на конюшню, я думаю, мы не узнаем ничего нового. Я не могу начать публичный процесс о неверности королевы с одним этим письмом.
Его величество встал с кресла, подошел к матери и, заглядывая ей в глаза, спросил:
— Что же делать?
Королева-мать взяла сына за руку, ласково погладила, успокаивая его, и озабоченно сказала:
— Нет-нет, дитя мое, публичный скандал — это не выход! Я думаю, ссылка благотворно повлияет на поведение твоей жены. Когда она окажется вдали от тебя, у нее будет время подумать о том, что быть женой короля не равно быть истинной королевой!
«Ах ты сссу-у-ука!..» — я стояла с окаменевшим лицом, понимая, что эта тварь удалила меня не просто из дворца, она полностью свела к нулю все мои контакты с сыном. Она-то жаждет власти, а я просто стою у нее на пути. Точнее: стояла…
Одним дурацким подкинутым письмом она полностью обезоружила меня и лишила возможности хоть как-то влиять на собственную жизнь. Я задыхалась от ненависти, но и понимала, что сделать прямо сейчас ничего не могу. Поэтому просто опустила глаза в пол, слушая ее раздражающий голос и понимая: что-то во мне надломилось. Больше никаких игр по правилам не будет. Королева-мать хотела войну, она ее получит. А на войне, как известно, нет никаких правил.
* * *Весь этот вечер и часть следующего дня прислуга сбивалась с ног. Они укладывали мои вещи. Двору было объявлено, что королева заболела и по решению лекарей переезжает в Малый Шаниз.
Пока горничные и лакеи судорожно паковали личные вещи, одежду, посуду, гобелены и балдахины, пока мои фрейлины разрывались между упаковкой собственных вещей и необходимостью присутствовать при моей персоне, миледи Лекорн, волею короля восстановленная на своем месте, громогласно распоряжалась этим бедламом.
Когда воля короля была объявлена, я даже ничего не стала говорить этой гадине. Зачем, собственно⁈ Я твердо знала одно: она будет первым человеком, которого я уберу с собственного пути. Поэтому, оставив ее заниматься хозяйственными хлопотами, я увела Софи и мадам Менуаш к моему излюбленному окну и там попыталась узнать хоть что-то о том месте, куда мы едем.
В общем, если верить рассказам мадам Менуаш, которой доводилось бывать в этом маленьком замке, ничего слишком уж страшного не произошло. Добраться туда от дворца можно было часа за четыре-пять. Рядом с замком расположена деревня, которая и снабжает господ продуктами.
Когда-то давно этот замок был выстроен для охотничьих забав деда моего мужа. Потом же часть лесов вырубили, зверья стало меньше. И замок, слегка подзаброшенный, практически не использовался.
Некоторое время он принадлежал любовнице Аделарда Третьего. Отец моего мужа отправлял свою даму сердца туда каждый раз, как оная дама оказывалась беременна. Так я узнала, что у моего мужа есть три незаконные старшие сестры. Они давным-давно выданы замуж, да и прав на престол у них нет никаких. Но под влиянием собственной матери король ненавидит этих женщин, и ни одна из них не допущена ко двору.
С помощью мадам Менуаш, пронесшей в мою туалетную комнату перо и чернила, мне удалось наскоро нацарапать жалобную записку, адресованную герцогу де Богерту. Там я рыдала и жаловалась на королеву-мать, клялась в своей невиновности и плакалась, что меня отлучили от мужа.
Вторую записку, гораздо более четкую и деловую, я написала герцогу де Сюзору. Тут мне уже не нужно было притворяться и строить из себя дурочку, поэтому текст был сухой, сжатый и деловой.
Мальчишку-пажа я решила взять с собой. Разумеется, сперва я отправила лакея в посольство, чтобы узнать, не против ли его родители. Я не хотела, чтобы он передавал в посольство подробности скандала. Пусть мальчик и не видел, как король ударил меня, но то, что его величество был в гневе и задавал вопросы, Энрике непременно разболтал бы.
К моему удивлению, уже к вечеру из посольства был доставлен сундук с его одеждой и устное благословение родителей. Для местных это была какая-то фантастическая скорость решения проблемы.
* * *После этого скандала и унижения что-то во мне основательно поменялось. Ночь я спала совершенно спокойно и рано утром, после плотного завтрака, выходя к поданным каретам, чувствовала не горечь проигрыша, а скорее некий адреналиновый всплеск. Нечто подобное в своем мире я испытывала в институте перед сдачей зачетов или перед соревнованиями. Встретившись глазами с любезно улыбающейся миледи Лекорн, я также любезно улыбнулась ей, отчего миледи вздрогнула и потупилась.