Красная королева (СИ)
Достаточно быстро барон стал задавать дополнительные вопросы и пытаться понять, что и как можно изменить. Эта игра у подножия трона оказалась весьма захватывающей. А барон де Кунц всегда был игроком азартным. Не в том смысле азартным, чтобы с помощью костюмов, дорогих украшений, необыкновенного коня или карточной игры без ограничения ставок пытаться вызвать в окружающих восхищение. Как раз все эти внешние проявления власти оставляли его совершенно равнодушным.
А вот умение заставить своих солдат научиться чему-то новому и важному, тонко учесть все просчеты врагов и детали местности, умение так распределить силы и выстроить бой, чтобы в результате победа обязательно досталась ему — это и был тот приз, та цель, к которой барон всегда стремился. Такое искусство предполагало умение не только сдержать или даже полностью подавить в себе азарт гонки, но умение просчитывать различные варианты. Поэтому не удивительно, что, начав один раз погружаться в обучение политическим играм, барон Вильгельм де Кунц даже не заметил тот момент, когда сказал «да» герцогу Рогану де Сюзору.
А вот герцог, старый и мудрый интриган, зубы съевший на всевозможных проверках союзников, заметил это сразу, как только в словах барона промелькнула фраза:
— … допустим, я смогу понравиться его королевскому величеству Ангердо. Вы же понимаете, ваша светлость, что мне никогда не угнаться за столичными щеголями. К сожалению, я еще даже не выплатил полностью все долги семьи. Потому и я, и Пауль должны вести жизнь свою достаточно скромно.
— Дорогой барон! Никто не собирается кидать вас, как котенка в пасть чудовищу, без соответствующей помощи. Вы, барон, как ни крути, герой минувшей войны. Что ожидает вас сейчас? Скучная муштра солдат в отдаленном гарнизоне — самое большое, на что вы можете рассчитывать. Но если вы станете моим соратником, деньги — это то, что перестанет вас волновать очень быстро. У нас с вами будут совершенно другие интересы и цели.
И все еще слегка сомневающийся барон де Кунц был аккуратно введен каким-то пожилым графом в окружение Ангердо Пятого и сумел закрепиться там, вызвав королевское восхищение. А понадобилось для этого всего-то выиграть скачки у несколько самоуверенного графа Батеро, который имел неосторожность похвастаться новым конем.
Именно с этой минуты и началась у генерала Вильгельма де Кунца совсем другая жизнь. Сложная, иногда тяжелая даже физически, но неизмеримо более интересная, чем жизнь генерала в отставке. Главным же для барона было то, что иногда удавалось воочию увидеть результаты своих трудов. Пусть и получалось это не всегда, пусть и действовал он частенько по подсказке Рогана де Сюзора. Но когда пожилой герцог говорил ему: «Вильгельм, мы с вами прекрасно сыграли, его величество Ангердо подписал ордонанс о переустройстве армии!» — для барона это было сродни королевской медали.
Тем более, что герцог де Сюзор никогда не использовал Вильгельма как пешку. Приступая к обработке какого-либо придворного, заключая пари, а потом выигрывая или при нужде проигрывая их, собирая информацию от сплетников, генерал Вильгельм де Кунц каждый раз абсолютно точно знал конечную цель этих телодвижений. Он по-прежнему жил в доме герцога де Сюзора. И самой большой наградой для него были дни, когда, возвращаясь с королевского совета, старый герцог вновь говорил:
— Мы с вами молодцы, Вильгельм. Сегодня его королевское величество подписал разрешение о повышении торговых льгот синтайским купцам, везущим нужные нам товары. Торговые пути будут шириться и укрепляться, а поднять пошлину мы сможем через несколько лет. Запомните: удачная торговля и политика — удел терпеливых.
Четко понимая, чем и как он занимается, Вильгельм испытывал внутреннее удовлетворение своей жизнью. Не всегда поручения герцога были приятны, но генерал всегда находил способ выполнить их максимально эффективно. Однако дворцовые дела все же не занимали его время полностью. Оставались дни, когда он не имел конкретной цели, но вынужден был проводить их в компании королевских прихлебателей. Это было скучновато, иногда раздражающе, но почти терпимо.
Однако деятельная натура барона требовала движения. Хотя он прекрасно знал, что именно Её величество является главным союзником де Сюзора, однако сама королева всегда оставалась в тени. В последнее время двор сплетничал о ней все чаще и чаще. И волей-неволей у Вильгельма де Кунца начало собираться досье, которое он никогда не переносил на бумагу: досье на королеву.
Это было такое маленькое тайное хобби, которое неделю за неделей захватывало его все больше и больше. Сам Вильгельм вовсе не был ангелом и, подражая королю, как, впрочем, и все остальные придворные, завел себе любовницу, с которой и спал периодически. Для здоровья и чтобы не выделяться.
Среди светских дам царила графиня Лисапета Оренская, официальная фаворитка короля. Генерал с удивлением наблюдал, как эта не слишком умная дама, руководимая иногда пожеланиями герцога де Богерта, а иногда и просто собственной глупостью, тянула из государственной казны ресурсы на собственные украшения и увеселения, совершенно не считаясь с состоянием этой самой казны.
Однако сплетни — оружие обоюдоострое. И хотя в основном придворные несколько презрительно отзывались о слабой королеве, некоторые из них, кого Господь не обделил умом, начинали выказывать ей все больше и больше почтения. Как говорится: «тайное всегда становится явным». Так и участившиеся победы герцога де Сюзора на королевском совете наиболее сообразительные связали с влиянием королевы.
Текли недели и месяцы. И генерал Вильгельм де Кунц, собравший для себя образ королевы по маленьким, иногда совершенно незаметным окружающим поступкам и действиям, все больше восхищался этой женщиной.
Она была умна, это бесспорно. Она была умна и осторожна, что ценно вдвойне. Генерал своими глазами наблюдал, как из теневой фигуры, стоящей где-то там, практически ниже всех придворных, королева, медленно и упорно продвигаясь, добралась до ступеней трона, отвоевывая то, что ей полагалось по праву рождения и было подтверждено брачным договором.
Это странноватое хобби, тайное досье на королеву, со временем вылилось в то, что ее королевское величество Элен стала для генерала центром всего мира. Он и сам был боец и командир, но эта хрупкая и вроде бы слабая женщина, по ниточке, по малюсенькому клочку, по капле собирая силы, союзников и верных людей, по крошечному шажку продвигаясь вверх, заняла таки положенное ей место — трон рядом с мужем. И не для того, чтобы соперничать с красоткой Лисапетой. Вовсе нет.
У Луарона появились Новые Земли, строились новые суда, развивалась торговля с Шо-Син-Таем. Возникли совместные дела с бывшим врагом Сан-Меризо, которые только укрепляли мир между странами.
Муж королевы Элен в глазах генерала не стоил и доброго слова: великовозрастной младенец, которого можно было легко перетянуть на свою сторону, пообещав леденец. Где и в какой момент образ королевы как правительницы и образ королевы как прекрасной женщины слились, генерал и сам не смог бы сказать. Но ради нее он готов был на что угодно, пусть и понимая всю безнадежность собственной преданности и любви.
* * *Когда случилось то, что случилось…
Первое время Вильгельм был в эйфории. Эта женщина, это совершенство, смотрела на него благосклонно и с улыбкой! Она отвечала на его страсть, тратила на беседы с ним свое время, которое, он знал, она распределяла крайне аккуратно и тщательно. Ему хотелось завалить Элен подарками. Ему хотелось бросить к ее ногам весь мир, но он прекрасно понимал: мир и так лежит у ее ног.
Генерал впитывал идеалы и нормы морали своего мира с младенчества, и мысль о том, что он не может придумать достойный ее подарок, угнетала его весьма сильно. Он судорожно перебирал общепринятые идеи: «Украшения? Какой-нибудь редкий, особенно крупный камень? Глупости… У нее этих украшений полная сокровищница. И Элен, кажется, к ним достаточно равнодушна. Может быть, четверку коней для кареты? Вряд ли я смогу переплюнуть тех, которых запрягают ей сейчас. Ткани? Фарфоровые вазы? Господи! Ну вразуми ты меня!..»