Ты моя, Птичка! (СИ)

— Ты не выполнил своей работы, поэтому пошел вон из моего клуба. Расчет получишь на карту завтра. Как и документы. Пришлешь потом через почту подписанные заявления. И чтоб твоей ноги здесь через пять минут не было.
Громов набрал еще кому-то.
— Сава, Кирилла в клуб больше не пускать, и сейчас, будь добр, проводи его.
Кирилл стоял и что-то пытался еще сказать, то ли оправдаться, то ли обвинить, то ли угрожать. Начальник лишь бросил «заткнись» и в этот момент открылась дверь. Вошел Сава.
На вид ему не более тридцати лет. Огромнейший человек. Я видела друга Антона Шторма, тот медведь ого-го какой, а этот и еще больше. Такому под руку лучше не попадаться.
Сава не церемонясь, кивнул мне, мол, «привет» и, схватив Кирилла за шкирку, вытащил… да что там вытащил, вынес, оторвав от пола, за дверь кабинета, при этом аккуратно прикрыв дверь.
— Знаешь, Громов, мне всегда интересно было, сколько получает твой начальник охраны в месяц.
— Столько я не получаю, — рассмеялся начальник.
— Нет, серьезно. — настаиваю я, потому что действительно интересно.
— Чуть больше, чем ты. Мы с ним давно знакомы. Он из детдома, познакомились мы со Штормом с ним, когда еще в пятом или шестом классе учился. Мама у Дана еще жива была. Так вот Сава тогда еще маленький и щупленький, сидел на детской площадке и плакал. Нам чет жалко его так стало и мы спросили, в чем дело. У него отец алкашом был, тем еще. Нажрался в очередной раз и мать колотить начал, маленький Савелий испугался, когда мама от удара упала и ударилась об угол головой и потекла кровь. Он схватил нож и пырнул папашу в ногу, испугался и убежал из дома. Вот тогда то и мы его заметили. Шторм у нас всегда правильный был, хоть и младше на два года, повел всех к своему отцу и рассказал, что, да как. Конечно, вызвали полицию. В общем, Саву отдали в детдом. Мама тогда умерла от удара об угол. Папаня тоже крови достаточно потерял, но заштопали и в тюрягу упекли, через четыре года он там и загнулся от цирроза печени. С тех пор и дружим.
— Бог ты мой, кошмар-то какой. Он поэтому такой не многословный?
— Он тяжело сходится с людьми. В детдоме его часто пинали и обижали. Щуплый и маленький. Но Шторм стал таскать его с собой на занятия спортом, и я учил его всякому разному. Потом паренек втянулся и большую часть свободного времени занимался и занимался спортом, вот так и вырос дитятко. Да и потом, папаня у него тоже бугаем был, ого-го. Комплекцией Сава в него пошел. Плюс, правильные тренировки и результат ты видишь. Нет, он нормальный парень, и в общении, и в жизни. Правда, показывает он это лишь тем, кому доверяет на все сто. Правда, не пьет мужик. Вообще, представляешь?
— Ни разу не пробовал алкоголь? — удивилась я.
— Если только в лекарствах этанол.
— Вот это да. А сколько ему лет?
— Двадцать пять.
— Да ладно? Я думала тридцать.
— И много ты о нем думаешь? — сурово спросил начальник.
— Ну, так… иногда, — рассмеялась я, — Антон, поехали уже домой.
— Поехали, птичка.
Так прошло две недели. Мы ночевали то у него, то у меня. Все чаще я думала о том, что нужно сказать Антону правду. Рассказать о том, что со мной случилось.
— Птичка, собирайся сегодня идем на днюху. — заходит Антон в кухню, убирая телефон в свой карман.
— Куда это?
— У Шторма сегодня день рождение, я предложил отметить у нас в клубе, а он наотрез отказался, сказал, что у мелкой сестренки сегодня тоже день рождение и они отметят его в кругу семьи, позвал меня, я сказал, что приду с тобой. В общем, нас ждут.
— Но я никого, кроме Даниила, не знаю, зачем я то пойду. Сходи один.
— Не-не, собирайся.
Антон меня все же потащил с собой. Там я познакомилась с Адой. Пятнадцатилетней девочкой. Такая красивая. Они очень похожи с ее мамой, почти одно лицо. Она все время смущалась, но так заразительно радовалась и смеялась, что сама по себе возникала улыбка на губах.
Да сестренка, вот только Даниил ее за сестру уж точно не считает. Конечно, это нормально. Родители то у них разные. И они друг другу никто. Только Александр Сергеевич этого не одобряет, видела я, как зорко он следит за движениями Дана по отношению к Аде.
 
Но больше всего меня насторожило состояние мамы Ады, она выглядела очень плохо. Да, после болезни, да, лежала в больнице. Но ее кашель в самом конце… Надеюсь, я ошибаюсь.
В тот вечер я вновь ночевала у него. Мы не можем подолгу находится на расстоянии. Максимум, пары в институте. А потом он забирает с института свою Птичку и не расстается вплоть до следующего утра у того самого института.
Еще через неделю позвонила Лиза. Сестра.
— Привет, систер. Как оно?
— Здравствуй, Лиза. Как твое состояние?
— Да нормально. Подташнивает немного.
— Это нормально. Ты на учет встала? Витамины пьешь?
— Да все я сделала. На витамины денег нет. Коля никак работу не найдет. А мне и нельзя.
Я знала, на что она намекает и к чему разговор ведет. Последнее время если звонит сестра, значит, нужны деньги.
— Давай встретимся, — предлагаю я. — Кафе на Ленина.
— О, давай. Когда? — тут же соглашается сестра, зная, что с глазу на глаз из меня можно вытянуть больше.
— В воскресенье, пойдет?
— ОК. Ну все, бывай, систер.
Воскресенье наступило быстро. Пока Антон занимался своими делами, я поехала на встречу с сестрой. Я ее очень давно не видела. Общались по телефону, я пересылала ей деньги, но встречаться… И зачем я сейчас то ее на встречу позвала, не понятно.
— Оу, систер моя. — как и в детстве она обняла меня со спины за плечи и поцеловала в щеку. Сердце дрогнуло.
Она всегда знала, когда нужно подлизаться, всегда умела манипулировать людьми, как куклами. И до сих пор мое сердце ведется на это.
— Заказать что-нибудь, Лиз? — прочистив горло, спросила я.
— Да. Кофе и поесть хочу.
— Никакого кофе, Лиза, тебе нельзя его. — я сделала заказ на свое усмотрение, не слушая, что то причитающую сестру. В конце концов, платить то мне придется.
— Как у вас дела? Почему такие проблемы с работой, Лиз? — поинтересовалась я, когда мы перешли к десерту.
— Ой, ну как работать, если мы учимся? — махнула она рукой.
— Я тоже учусь, Лиза, — сказала я, глядя ей в глаза. — Но так же и работаю, живу за свой счет, оплачивая кредит и тебе помогаю.
— Ну, это ты…
— Да, я, и я одна, вас двое, а за вас все кто-то что-то делать должен.
— Васька, ты меня что, учить собралась? — насупилась сестра.
— Ну кто-то же должен это сделать.
— Ой, не начинай. — Лиза вдруг вся расцвела и заулыбалась. — Ты не против, если к нам Коля присоединится.
Я была против, но раз уж такое дело, поговорю и с ним. Пора ставить все точки.
— Здравствуй, дорогая. — Коля подошел к сестре и поцеловал ее в губы, повернулся ко мне и сказал. — Привет, Вася.
Гляньтека, в глаза даже смотрит, герой какой.
— Ну, привет и тебе.
— Что обсуждаете?
Я не дала Лизе и рта раскрыть, сказала сама. Бог ты мой, что со мной Громов сделал?
— Обсуждаем, почему вы еле концы с концами сводите. Николай, тебе не кажется, что в свои двадцать лет, будучи женатым и готовым в скором будущем стать отцом, тебе пора бы подумать и о том, как зарабатывать деньги, которые вы тратите налево и направо.
— Мы учимся, — ответил парень.
— Я тоже.
— Вась, я понимаю, но я же не могу пойти мешки разгружать?
— Почему? Я-то сидела за кассой и по двенадцать часов на ногах пахала.
— Ой, Вась ну не начинай. — влезла Лиза.
— Вы должны сами заботиться о себе, ребят. Всю жизнь сидеть на шее твоих, Коля, родителей или на моей, вы не сможете.
— Васька, я у тебя единственная родня. А тебе пару тысяч в месяц жалко на меня.
— Не жалко, но и у меня может быть семья в дальнейшем и я не смогу, как раньше сестренку обеспечивать.
— Да какая семья, кому ты нужна бесплодная? Если только такому же…
Лиза поняла, что сказала слишком много и не нужного, но было поздно. Ее слова засели ко мне в голову. Даже дышать стало трудно.