Удушенный (ЛП)

Я поднимаюсь по лестнице в свой номер, перепрыгивая через две ступеньки, готовый к тому, кто ждет за дверями. Мои легкие горят от глубокого вдоха. Черт, больше похоже на десять вдохов и выдохов, ритм, наконец, успокаивает меня.
Я открываю дверь и нахожу двух людей, которых не хотел бы видеть в ближайшее время. Желательно не в течение следующих десяти лет, плюс-минус. Мой отец измеряет шагами маленький номер, его широкие плечи командуют пространством, грудь вздымается и опускается в такт его ногам. Его темные волосы на этот раз выглядят растрепанными, а темно-синие глаза сузились, глядя на меня. Дорогая матушка сидит на сером диване. Ее ледяные глаза не встречаются с моими, когда она смотрит на свои ногти. Светлые волосы идеально уложены, ее тело распростерто на подушках, как у бывшей модели, которой она является. К счастью для нее, она вонзила свои когти в моего отца и захватила главный приз — ребенка от знаменитого гонщика Формулы-1. Она сорвала джекпот ДНК с сыном, который соперничает с мужчиной, за которого она вышла замуж.
Настоящая семья, правда? Сломанная, искореженная история пропущенных дней рождения, не отмеченных праздников и пустых трибун на большинстве гонок Формулы. Единственная причина, по которой они оба присутствовали на этом Гран-При, заключалась в том, что папа хотел вспомнить, пока мама демонстрировала своим друзьям, как прекрасна жизнь для того, кто родил гоночную звезду. Никто не приехал ради меня.
— Что это, черт возьми, было? — Голос моего отца режет мою кожу, словно нож. Его острые глаза впились в мои, оценивая любые признаки слабости. Он страдает от усталого лица с морщинами, портящими чувствительную кожу возле глаз. К несчастью для меня, я похож на него. Темные волосы, голубые глаза, бросающие вызов Карибскому морю, и высокая фигура, которая стоит лицом к лицу с ним.
Я кладу ладонь на свой гоночный костюм. — Ну, черт. Кто-то сказал мне, что я выступаю за лучшую команду Формулы-1, но, возможно, я не должен был им верить.
— Кто-то сказал мне, что ты должен был стать Чемпионом Мира в этом году, но, возможно, я не должен был им верить, — резко отвечает голос моего отца.
А вот и гадюка, которую мы все знаем и ненавидим. Видите ли, мой отец может быть легендой для всех в сообществе Ф-1, но для меня он змея прямо из преисподней. Посланный самим дьяволом. Ядовитый человек, который только и делает, что ругает меня, финансирует мою карьеру с прекрасным бонусом — уничтожает меня всякий раз, когда у него есть такая возможность. Но перед всеми остальными он ведет себя как любящий отец, который поддерживает мою гоночную карьеру, как финансово, так и эмоционально. Он мог бы получить Оскар за лучшую роль второго плана.
— Боишься, что я буду оспаривать твое право на три титула? Я думал, ты будешь счастлив, если я останусь в твоей тени, вечно пытаясь догнать легендарного Николаса Слейда. — Отвращение окрашивает мой голос.
Он сокращает расстояние между нами и хватает меня, как в старые добрые времена. Его кулаки сжимаются вокруг моего костюма, глаза едва скрывают ярость, которая пузырится внутри. Я могу сказать, что он борется между тем, чтобы ударить меня и вступить в словесный спарринг со мной.
Я закатываю глаза, изображая безразличие, несмотря на то, что мое сердце быстро бьется в груди. — Твоя предсказуемость наводит на меня скуку. Что ты собираешься делать? Дать мне пощечину, чтобы я вспомнил, какой ты мудак? — Мой голос остается твердым.
У нас с отцом в лучшем случае бурная история. Первые три года моей жизни были веселыми, но с тех пор, как я начал заниматься картингом, игра закончилась. Ирония в том, что лучшие годы моей жизни стали худшими. Ушел отец, который водил меня в парк кататься на велосипеде или играть в футбол. С каждым годом ему становилось все хуже, когда все, чего я хотел, — это угодить ему, заставить себя стать одним из лучших гонщиков в картинге. Затем это стало Формулой фаз, вечно ищущих его любви и одобрения за счет моего детства. Отчаянно нуждаясь во всем, чтобы остановить его личные ритуалы. Фанаты не знают меня настоящего, того дерьма, с которым я имел дело, чтобы произвести впечатление на своего отца, еженедельных побоев, которые я получал, если получал что-то ниже первого места. Моя задница никогда не встречала ремня, который бы мне нравился.
 
Пощечины превратились в удары, которые превратились в словесные удары, как только я достиг его роста. Мой отец лишил меня детства в ущерб моей человечности. Потому что, чтобы пережить худшие из них, вы в конечном итоге становитесь ими.
Я смотрю в глаза отцу и смотрю на монстра, который создал меня. Он выполнил свое желание. Чтобы угодить ему и защитить себя, я стал всем, чем он является, за вычетом того, чтобы бить людей вокруг. Я мудак со стенами выше, чем Большой гребаный Каньон.
Он ухмыляется мне, его слова рычат сквозь стиснутые зубы. — Я потерял тысячи из-за твоей дерьмовой демонстрации там. Поздравляю тебя с тем, что ты занял второе место. Интересно, каково это — целовать целый год своей жизни. Ты не можешь жить в моей тени, когда не заслуживаешь дышать одним воздухом со мной.
Его гнев не смущает мою мать, которая сидит здесь и наблюдает за нами, глаза холодные и мертвые, как и ее личность. Бесполезная трата пространства, которая играет роль матери, когда это удобно. Она предпочитает закрывать глаза каждый чертов раз, когда он так поступает, безразличие очевидно в ее пустом взгляде. Честно говоря, я бы забыл, что она разговаривает, за исключением тех случаев, когда она звонит мне, чтобы попросить эксклюзивные билеты и пропуска за кулисы.
— Тогда тебе следует отойти. Не хотеть приближаться ко мне, потому что я слышал, что быть неудачником заразно. — Я хватаю его за руки и отталкиваю от себя. Он не отступает, глядя мне в глаза и усмехаясь.
— Ты такая дрянь с самого рождения. Единственная причина, по которой ты зашел так далеко, была из-за меня и моих инвестиций, так как никто другой не стал бы спонсировать твою жалкую задницу. Напыщенный сопляк, который притворялся крутым, когда ты на самом деле плакал в подушку по ночам о маме, которая тебя не любила, и папочке, который еженедельно надирал тебе задницу.
Я пожимаю плечами, надеясь показаться беспечным. Внутри у меня бурлит горячая кровь, по спине ползут мурашки в надежде на драку — неудачное генетическое наследство от этого человека.
— Черт, папа, прости. Не хочешь ли ты вытереть глаза парой стодолларовых купюр? Какое разочарование воспитывать человека, у которого уже есть три титула чемпиона мира.
— Разочарование — это не то, во что ты вырос. Это видеть жалкое подобие человека, которым ты стал. Наслаждайся своим парадом второго места. Я знаю, что для меня это было давно, но я слышал, что вид с первого места на подиуме лучше всего. — Он посылает мне злую улыбку, прежде чем отойти.
Шах и мат, черт возьми.
  
1
 
МАЙЯ
— Майя Алаторре, бакалавр искусств в области коммуникаций. — Диктор сообщает о моей степени как на английском, так и на испанском языках. Мои родители и Санти лучезарно улыбаются мне со своих мест в стороне от сцены, размахивая руками среди других родителей выпускников Барселонского университета. Я сжимаю в руках самый дорогой листок бумаги, шершавая текстура прижимается к кончикам пальцев, напоминая мне о моих усилиях закончить школу сегодня.
Я сажусь обратно в море студентов, одетых в дешевые платья из полиэстера. После нескольких речей мы подбрасываем шапочки с кисточками вверх, знаменуя конец наших университетских дней. Пять изнурительных лет и два серьезных изменения спустя, я могу с радостью сказать, что закончила школу. Оказывается, я не была создана для получения степени по биологии, я упала в обморок во время лабораторной работы по вскрытию, когда мой партнер разрезал желудок поросенка. И введение в право не совсем сработало для меня. Меня вырвало в соседний мусорный бак во время моих первых дебатов, проиграв до того, как начались вопросы. Люди посчитали бы эти перезапуски неудачами, но я думаю, что они создали характер. Его и устойчивость к беспорядку.