Удушенный (ЛП)

В течение первых двадцати минут не происходит никаких значительных заминок. На двенадцатом круге один из гонщиков наезжает на барьер, и его машина ударяется о защитные ограждения. Вода брызжет на дорогу из взрывающихся пластиковых бутылок. Водитель отстегивается и выкрикивает ругательства, прежде чем бросить шлем. Он оказывается на коленях рядом со своей разбитой машиной, его тело напряжено и дрожит. Фанаты недооценивают, насколько эмоциональными становятся гонщики, когда они терпят крах. Неудача в завершении При. После всей тяжелой работы и жертв со стороны команды они уходят в отставку без очков за чемпионство.
Я поворачиваю камеру обратно к трассе, делая фантастические снимки мчащихся мимо машин Маккой и Бандини, металлические рамы почти соприкасаются, когда они пытаются обогнать друг друга. Вой двигателей вызывает улыбку на моих губах.
Лиам и Ноа борются за первое и второе места на протяжении сорока кругов. Волнение еще не прошло после первого часа наблюдения за тем, как они соревнуются друг с другом, толпа все еще выкрикивает скандирования и приветствия. Мои ноги сводит судорогой, когда я стою полтора часа. Оглядываясь назад, я должна была взять с собой стул и закуски.
К пятидесятому кругу мой брат отстает от гоночной машины Ноа. Оборона Санти заставляет меня нервничать. Я хватаюсь за забор, когда они несутся по дорожке, Ноа сохраняет лидерство. Машина Санти держится неудобно близко к машине Ноа. Слишком близко, черт возьми. На прямом участке мой брат ускоряется, прежде чем свернуть, пытаясь обойти Ноа.
Я задыхаюсь, когда переднее крыло машины моего брата ударяется о заднюю часть гоночной машины Ноа. Санти по спирали вылетает за ним, обе машины дрожат, волочась по тротуару. Мой брат врезался в Ноа на скорости около ста восьмидесяти миль в час. Машины Бандини кружатся по трассе, как два красных йо-йо, водители ничего не могут поделать с потерей контроля. Мой желудок сжимается. Толпа затихает и прислушивается к скрежету металла, дорожке искр и дыма, тянущейся за машинами Бандини. Их машины наконец останавливаются у бокового барьера. Дым вырывается из обоих двигателей и вздымается в голубое небо.
Дерьмо. Ноа и Санти вылезают из своих машин. Команда безопасности следит за тем, чтобы водители не пострадали, пока трактор поднимает краном перевернутые машины Бандини. Ноа замахал руками на моего брата. Он отбрасывает шлем в сторону, хватает моего брата за скафандр и толкает его. Мой брат успевает устоять на ногах, прежде чем упасть.
Я делаю глубокий вдох, испытывая облегчение от того, что они оба в безопасности. Риск аварии всегда висит над головами гонщиков в этом виде спорта. Некоторые погибли во время аварий, подобных сегодняшней. Но большинство гонщиков выходят из своих машин целыми и невредимыми из-за всех мер предосторожности, таких как огнеупорные гоночные костюмы, шлемы и планка над автомобилем, которая защищает водителя от переворачивания. Эта авария доказывает, почему Ф1 имеет протоколы безопасности в первую очередь.
Диктор объявляет, что Ноа и Санти сойдут с дистанции во время При, что является худшей новостью для команды Бандини. Это большая потеря, так как ни один гонщик не получит очков для участия в чемпионате Конструкторов. Кроме того, это удар по уверенности моего брата.
Я жду их в пит-сьюте, в том же коридоре, где я ранее столкнулась с Ноа. Ноа и Санти сразу же заявляют о своем присутствии.
— О чем, черт возьми, ты думал? Что за безрассудное, любительское дерьмо ты пытаешься здесь устроить? Этот дерьмовый ход стоил нам сегодня всего.
Мое тело напрягается от того, как Ноа разговаривает с моим братом. Я выглядываю из-за угла, желая взглянуть на сцену. Ноа стоит ко мне спиной, в то время как мой брат выглядит разъяренным, что случается с ним редко. У него раскрасневшиеся щеки, прищуренные глаза и нахмуренные брови.
Глаза моего брата вспыхивают. — Я уже дважды извинился, Слейд. Ты хочешь поцеловаться и помириться?
Упоминание фамилии и сарказм в голосе Санти никогда не являются хорошим знаком.
 
— Если ты хочешь доказать свою ценность, постарайся сделать это, не разбив машину стоимостью в миллион долларов. Это поможет тебе в долгосрочной перспективе. Но если ты хотел прокатиться на моем члене, все, что тебе нужно было сделать, это вежливо попросить. — Жесткий голос Ноа разносится по коридорам.
— Пошел ты. Ты ведешь себя как Божий дар Земле. Новость: однажды я побью тебя, как и всех остальных. Переступи через себя.
Мои глаза напрягаются, и я прижимаю руку ко рту. Ноа не отвечает. Он поворачивается к моему укрытию в коридоре и практически сбивает меня по пути в свою комнату. Его руки хватают меня, стабилизируя мое тело, прежде чем я падаю.
Тусклые глаза и розовые щеки приветствуют меня.
— Извини, — бормочет он, прежде чем закрыть дверь в свою комнату.
Мое сердце сжимается от того, каким несчастным он выглядит. Я не хочу чувствовать себя плохо из-за того, что он ведет себя как придурок по отношению к моему брату, но я не могу не жалеть его. Это отстой, что мой брат сделал глупый шаг, который имеет серьезные последствия для команды. Кроме того, моральный дух между этими двумя не может быть ниже.
Я вхожу в номер Санти, чтобы сесть на диван, когда в соседнем номере звонит телефон Ноа. Ему редко звонят по телефону, так что я не могу побороть свое любопытство. Я изо всех сил стараюсь не подслушивать, что происходит в его номере. И, стараясь изо всех сил, я имею в виду, что в настоящее время у меня есть стакан, прислоненная к стене, чтобы попытаться усилить шум. Все, что я слышу, — это приглушенные слова. Довольно неудачная шпионская миссия, если можно так выразиться, мои уши уловили только несколько слов, таких как «отец» и «крушение».
Санти входит в комнату, пока я гуглю, как люди используют стаканы, чтобы подслушивать. Он с любопытством смотрит на пустой стакан в моей руке, но ничего не говорит об этом, предпочитая игнорировать мою игривую улыбку.
Санти плюхается на диван рядом со мной и вздыхает, побежденное выражение на его лице разрывает мои сердечные струны. Его пальцы неуклюже расстегивают молнию на спортивном костюме, в то время как ноги снимают кроссовки. Он обхватывает голову руками. Комната наполняется звуком его глубоких вдохов и выдохов.
Я даю ему несколько секунд, прежде чем начать допытываться. — Как прошел разговор с главным инженером и Ноа?
Я учусь на своих ошибках, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы Ноа не услышал нас.
— Ноа, мягко говоря, зол. И я понимаю это, потому что я сильно облажался. Но я извинился перед ним, как только мы вышли из машин и вернулись сюда. Я еще даже не видел видеозаписи, но знаю, что это моя вина.
— Он не должен был так кричать на тебя при всех, устраивать сцену. Это неправильно и неловко для вас обоих. И не зрело, когда ты уже извинился.
Хорошо, громкость моего голоса немного увеличилась. Ноа может подслушивать или не подслушивать наш разговор в этот момент, не благодаря мне.
— Я лишил его приличного количества очков. Потребуется время, чтобы оправиться от этой потери. Я бы тоже злился на его месте. — Его руки тянут его за волосы, в то время как его лицо смотрит в пол.
— Вы оба — товарищи по команде, пытающиеся понять друг друга. У вас обоих разные стили гонок, и вам нужно найти свой ритм и работать вместе. — Я переживаю за них обоих. Ради Бандини и Конструкторов им нужно отложить в сторону это соперничество между ними.
— «F1 Corp» заставит нас провести конференцию после гонки вместе, чтобы представить Бандини. — Наконец он поднимает на меня глаза. Его покрасневшие глаза лишены обычного блеска, и его печаль заставляет мое сердце болеть за него.
Я делаю глубокий вдох, зная, что мне нужно сделать. — Я присоединюсь к тебе. Что самое худшее, что может случиться? Ты не можешь снова разбиться.
Знаменитые последние слова.