Анафема: свобода воли. Том 3 (СИ)

Недалеко от нас открылось две двери, над одной из которых светилась зелёная, а над другой фиолетовая подсветка. Было очевидно, что обе двери вели в один и тот же коридор, просто располагались рядом друг с другом. И весь этот приём был создан только для дрессировки новоприбывших! Но получить болезненный разряд током никто не захотел, и потому все прошли через зелёную дверь. Все кроме меня. Войдя в фиолетовый проём, я снова получил тот же самый болевой импульс, прошедшийся по мне от кончиков пальцев до самого мозга.
Зачем?
Просто эта карательная система была идеальна для моих тренировок! Где я ещё получу столь качественный болевой тренажёр воли⁈ Тем более что в этот раз я уже не свалился, словно мешок картошки в подполье, а удержал себя хотя бы на четвереньках. В глазах всё ещё было темно, уши закладывало от боли, но теперь я был готов и хотя бы не терял власть над собственным телом, успевая занять самую устойчивую позицию.
— Заключённый № XYF-190036, ваш рейтинг исправления снижен до девяноста шести баллов, — тотчас обрадовала меня система надзора.
— Псих ёбаный… — арестанты же были куда более категоричны в своих оценках, не став даже дожидаться пока я очухаюсь. Просто скрылись по подсвеченному на уровне пола зелёным светом коридору, постаравшись держаться от меня подальше.
Я, как ни странно, тоже не стал зря терять время. Поднялся и пошёл за ними следом. По дороге мне попадались всё новые и новые заключённые, выходившие в общий коридор из боковых ответвлений. Пока, наконец, нас не собралась целая толпа перед распределительным пунктом. Наверное, человек сто!
Впереди нас ждали люди, ведшие учёт, осмотр и иногда даже обыск, тех, кто вызывал подозрения. Цифровые системы могли только упростить их работу, но никак не заменить. Ведь никто не отменял взломы баз данных, подкуп людей или банальные ошибки работы оборудования. А потому каждого нового заключённого опрашивали, просвечивали, сканировали, и даже задавая каверзные вопросы, после чего сверялись с их биографией.
Видимо бывали случаи подмены заключённых во время пути, раз велась подобная практика. Но разве нельзя было подделать ту же биографию? Или я просто чего-то не понимал?..
Толпа медленно двигалась вперёд, протекая через пропускной пункт с шестью досмотровыми участками. Они, словно турники в метро, преграждали путь по широкому коридору, заставляя абсолютно всех пройти эту процедуру сортировки.
У каждого из участков при этом стоял отдельный надзиратель, упакованный по полной программе, который и проводил процедуру дополнительного контроля. Где опрос проходил гладко, а где-то заключённых приходилось стимулировать шоковой терапией, но так или иначе все оказывались по ту сторону турникетов.
— Имя? — вот и дошла моя очередь, и я тоже встал в небольшую огороженную четырьмя колоннами зону. Опросы вели люди в массивной броне и с мощным оружием на руках, что очевидно говорило о готовности корпоратов жёстко подавлять массовые бунты время от времени — церемониться с заключёнными точно не собирались.
— Владимир, — на этот раз я не стал выёживаться, желая поскорее попасть на внутреннюю территорию тюремного комплекса.
— День, месяц и год рождения?
— Третье апреля, две тысячи сто одиннадцатого года.
— Имя прадеда?
— Эм… не помню. У меня амнезия.
— Хм, верно. Марка личного транспорта?
— Нет марки. Машина сделана на заказ ещё моим дедом. Мне так сказали…
— Смотри ка, богатенький! С момента прибытия уже дважды не подчинился приказам. Арестован за нападение на корпполицию… У нас буду проблемы с тобой?
— Конечно, будут! Поэтому я и здесь, — улыбка моей расцарапанной рожи, наверное, выглядела забавной.
— Дерзкий какой! Минус пять баллов тебе за дерзость. Так, с вопросами всё. Скан сети нейронов тоже совпадает, и-и… ладно, бегом к 466-й группе! Минута времени пошла!
Мня, чуть ли не вытолкнули в спину шедшие следом заключённые. Не знаю, было ли ограничение времени на эту процедуру и были ли предусмотрены штрафные санкции за их срыв, но похоже, никто из людей и нелюдей не горел желанием проверять теорию на практике. Все они просто хотели поскорее пройти неизбежную для всех процедуру и потому невольно подгоняли тех, кто был впереди.
 
Коридор же вёл, как ни странно, наружу, прочь из здания, где велась сортировка преступников. При этом каких-либо надзирателей на открывшемся плацу вообще не наблюдалось! Как и высоких заборов с колючкой и электрическим током. Осмотревшись вокруг, я даже вышек с автоматиками не заметил!.. Но очень скоро мне стало понятно почему.
Следом за мной из здания вышла какая-то бой-баба, бывшая выше и шире меня чуть не на треть. Точно также оглядевшись, она увидела отсутствие каких-либо преград, а также густой сосновый лес, видневшийся километрах в двух от местного тюремного лагеря, после чего аки лосиха метнулась к ближайшей опушке!
Секунд двадцать всё было обычно: она бежала, лес приближался, а тюрьма отдалялась. Но стоило её телу пересечь какую-то невидимую черту, и тело бой-бабы мгновенно рухнуло, словно ей кто-то подрезал ноги. А дальше была знакомая конвульсия от пробегавших по её телу разрядов.
Я так увлёкся наблюдением за преступниками в их естественной среде обитания, что и сам забыл о наложенном временном ограничении, получив в наказание такой же разряд! Рухнув на колени, я едва не упал лицом вниз, успев опереться левой рукой о колено, а правой о землю. После чего упорно старался сохранить ясность рассудка и глубину дыхания, продолжая испытывать адскую боль.
И, чёрт возьми, у меня получалось!
Я даже невольно улыбнулся своими дрожащими губами, прикрыв глаза.
— Псих ёбаный. Да он же, сука, лыбится, мазохист блядь! — послышался рядом от меня чей-то комментарий.
— Ну его нахуй, Ёж, не трогай ты этого психа — ещё покусает.
— ХА! — послышалось шуршание, и перед моим лицом пронёсся вихрь с запахом дорожной пыли и дешёвого кож зама. Мне даже глаз открывать не пришлось, чтобы отклониться от неуклюжего пинка некоего Ёжа.
— Чё блядь?.. — послышался голос второго дружка. И в этот момент я наконец-то открыл глаза!
— Ох, сука! Валим! Валим! — но, похоже, мой взгляд им совсем не понравился, так как парочка поспешила свалить куда подальше в то же мгновение.
Так что я спокойно поднялся, оглядел то место где всё ещё конвульсивно дёргалась та самая бабища, после чего остановил бедолаге сердце и пошёл опять по своим делам. Душонка её была так себе, но запас карман никогда не тянет.
— Заключённый № XYF-190036, ваш рейтинг исправления снижен до восьмидесяти девяти баллов, — пропищал динамик моего ошейника прочти сразу, как я поднялся на ноги, — У вас есть две минуты, чтобы исполнить ранее полученный приказ. Иначе ваше наказание будет удвоено.
— Знать бы ещё на кой эти баллы нужны! — проворчал я недовольно, устав слушать бесполезную для меня информацию.
— Запрос заключённого получен. Краткий ответ стоит один балл. Развёрнутый ответ стоит пять баллов исправления, — тотчас отозвался ошейник, удивим меня такой интерактивностью.
— Да-а⁈.. Ну, давай, бомби свой развёрнутый ответ. На хорошее дело пять баллов не жалко, — обрадованно заявил я, весело направляясь на поиски нужной мне группы. На плацу было несколько беспилотных микроавтобусов с номерами на светодиодных панелях и мне нужно было за пару минут найти свой маршрут.
Естественно был я на плацу не один, ведь из здания за моей спиной всё ещё продолжали выходить по одному и малыми группами люди. Но, к сожалению, суицидников, решивших тупо сбежать в лес, среди них больше не попадалось.
— Баллы исправления являются условным показателем, обозначающим старания заключённого к исправлению. Их начисление ограничено тремя статьями: за каждый день отбывания срока без нареканий, за участие в дополнительных испытаниях медикаментов и другие дополнительные работы, а также за добровольное принятие наказаний: минута страданий стоит один балл исправления. Так же эти баллы могут быть потрачены на покупку особых тюремных товаров и оплату услуг тюрьмы, а также даже доступ на женскую половину с гарантированным предоставлением сексуальных услуг.