«Желтая смерть» (СИ)
Убийство невероятное, и Николай Александрович подозревал, что тут не обошлось без участия кого-то очень влиятельного. Хотя, что тут скажешь — позже пули сразили великого князя, а Столыпин, что должен был умереть, остался жить. Так что за всем этим может стоять сама судьба, с ее решением сильно не поспоришь, она сама выбирает, кому пришло время умирать. Но случай с Константином сыграл в пользу России.
Греческая королевская семья являлась датской, и одновременно самой пророссийской среди европейских венценосцев. Еще бы — жена короля великая княгиня Ольга Константиновна, старшая дочь Александра замужем за великими князьями Павлом Александровичем, дядей императора. А младшая сестра Георга Мария вышла замуж за великого князя Георгия Михайловича. Брат Николай женат на великой княгине Елене Владимировне, двоюродной сестре Ники. Ни один из королевских дворов Европы не имел столь прочных матримониальных связей с «Домом Романовых».
— Видишь ли, Жорж, хотят ли ваши политики, или не хотят — но империя ромеев возрождена, и является составной частью империи Российской. Константинополь «второй Рим», а Москва «третий» — четвертому не бывать! Смотри что получается — Константинополь с округой у меня, Вифиния и Мизия заняты полностью, и войска займут Ионию. Десант будет высажен и на Родос с прилегающими островами — они ведь итальянскими два года тому назад стали, а Рим капитулировал. Так что надо успеть, чтобы англичане нас не опередили. Понт, вернее Трапезундская империя, мне присягнули, и все армянское «царство» что раньше в империю входило. И во всех этих областях я в своем праве, и мне по большому счету безразлично, что думают на этот счет ваши либералы. Гораздо важнее — признаете ли вы меня вашим императором по праву, что позволит избежать многих неприятностей⁈
Георг был готов к такому вопросу — они обсуждали его с отцом заранее. Ситуация складывалась не в их пользу, если рискнут пойти на конфронтацию. Дело в том, что объединение греческих земель — долгожданный «энозис» — начал проводить именно российский император, освобождая захваченные турками византийские фемы. И народ встречал нового базилевса и автократора с ликованием, чуть ли не обожествлением.
И вот тут и роялисты, и либералы в греческом парламенте и правительстве попались в западню. Греческие земли стали объединять «сверху и со стороны» — случай прежде небывалый. Выступить против признания нового базилевса — обречь себя если не на смерть, то на изгнание. Признать его полную власть — страна лишится части независимости. Именно лишь некоторых полномочий, как поступил царь Борис, признавший власть императора Николая первым. И попросив «покровительства» и «вечного союза», то есть «вассалитет» в прямом смысле. Но за это согласие на конфедерацию болгары получили практически все земли, воссоединив народ. С Болгарией греки полвека тому назад, находясь еще под османским игом, разругались напрочь — так что этот разрыв стали именовать «великой схизмой».
И что самое плохое, так что Сербия и Черногория тоже пошли по этому пути — признание российского протектората позволяло им значительно прирасти территориями с единоплеменниками. И при этом получить защиту от «сюзерена», так что Париж и Лондон не смогут надавить в своей привычной манере. А ведь освобождение населенных греками земель еще не закончено — остался Кипр, присвоенный англичанами. А если брать саму Византию, в которой были два основных народа — греки и армяне — то не освобождена Киликия, где турки продолжают свирепствовать над армянами.
Да, чем-то придется поступиться, и в самой малости отрезать болгарам десяток селений, это не так страшно. Пусть власть будет немного урезана, но весь греческий народ воспринимает сейчас императора как «Освободителя», и мешать ему смертельно опасно. Даже Венизелос это сообразил, живо отказавшись от либеральных взглядов, став консервативным монархистом.
— Весь наш «дом» признает тебя императором ромеев, и стран под твоим скипетром находящихся, государь!
Впервые в жизни принц Георг обратился так к Ники, и почувствовал при этом необычайное воодушевление, и даже радость — с души будто тяжелый камень свалился…
Пока еще наследники престолов, второй и первый по очереди — принц Георг и цесаревич Николай.
Глава 50
— Если я бы знал, чем закончится эта война, Ники, я бы ее не начинал. Нас с тобой использовали как марионеток, стравив в схватке!
Кайзер почернел лицом за время тягостного рассказа императора — на лице Николая Александровича застыла восковая маска. Он решился на тайную встречу с Вильгельмом в небольшом финском городке Торнео. Вообще-то они должны были встретиться в шведском городке Хапаранда на противоположном берегу реки, но правитель Германии по собственной воле перешел на русскую сторону — жест полного доверия с его стороны.
— Повтори, как зовут этого бесноватого ефрейтора, что возомнил себя повелителем мира⁈
— Адольф Гитлер, или Шилькгрубер, венский художник. Сейчас должен воевать где-то на западном фронте.
— Найдем, — буркнул кайзер, и по лицу пробежала гримаса, по которой стало ясно, что жить несостоявшемуся лидеру «Третьего Рейха» осталось немного. И эта догадка была тут же подтверждена словами:
— Я не имею права рисковать своими подданными, Ники. А потому не имею права потерпеть поражение в этой войне, хотя сам проживу долго. Но зачем мне такая жизнь⁈
В голосе кайзера прозвучала нескрываемая горечь, да и царь чувствовал себя скверно — прекрасно зная какое будущее ожидает его дочерей, сына, жену и его самого будущее, все эти долгие годы он прилагал нечеловеческие усилия к спасению.
— Мы не должны дальше воевать, Вилли, иначе зайдем слишком далеко, и вместо меня с Алекс погибнешь ты с Августой. Цель их понятна — уничтожить нас, низвести наши страны до края бездны, и желательно, чтобы мы сами погубили друг друга, собственными руками…
— Что будем делать, Ники⁈ Ты ведь нашел выход, раз позволил нам сокрушить Италию так быстро, а ведь мог вмешаться⁈
Кайзер всегда отличался разумным подходом к делу, когда места для трескучих фраз не оставалось.
— Мог, но не стал.
Покладисто согласился Николай, кивнув головой. Вильгельм усмехнулся и отпил из чашки горячего кофе, с удовольствием прижмурившись. Кайзер не мог себе позволить пить ароматную арабику из чашечки, удовольствовавшись эрзацем, добровольно желал переносить лишения с собственным народом.
— И как ты это видишь?
— Ты должен повергнуть Францию одним, но очень сильным ударом. А я дам урок венским глупцам за их ненасытные аппетиты. Иного не остается, Вилли, нужно убрать все камни преткновения в нашем будущем — славяне и православные люди мои, немцы и лояльные к ним народы полностью твои. И мы больше не допускаем взаимной вражды ни в каком виде — против нас огромный блок англо-американцев, к саксам они уже не имеют никакого отношения, с самой мощной экономикой в мире. Учти — они рвутся к установлению своего мировому господству, навязывая свои правила и через столетие это приведет к глобальной катастрофе.
— Ты не хочешь мне поведать, что дальше случится?
— Я сам отказался от этого. Мы с тобой не должны допустить, чтобы такое знание обернулось в нашем мире созданием чудовищного по силе оружия, атомной бомбы, которая в одночасье может испепелить целые города. Но ты сам можешь поговорить с ним, когда окончится война. К счастью, после смерти великого князя за несколько дней до начала войны прибыл еще один посланец из будущего, который очень мне помог.
— Жаль, что у меня нет такого советника, — недовольно произнес кайзер, — но я с ним с удовольствием побеседую и долго…
— Да, кстати, они оба русские, но и немцы по крови.
— «Зов крови» он таков, Ники. И в нас много славянской крови — Мекленбурги одни чего стоят. А потому давай забудем не нужные нам распри, и подумаем, как выбираться из скверного положения, куда нас загнали. Всегда думал, что с англичанами стоит иметь дело — как я ошибся!