Ночь падающих звезд. Три женщины

Герда наверняка через день-два придет в норму. На это я ему ответила на полном серьезе: может быть и так, но очень вероятно, что если она не пройдет курс лечения, через пару недель шок может повториться. И никто не поручится, что в ближайшем будущем эти нервные срывы не будут повторяться все чаще и чаще. А последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Одним словом, длинные речи… Якобы Герда принимает особый курс групповой терапии два раза в неделю: с трех до семи — по понедельникам и с двух до восьми — по четвергам. И тогда два вечера в неделю будет совсем одна! Не можешь себе представить, как она сияла, когда я тайком передала ей ключ от твоей квартиры! Прямо как восходящее солнышко!
— Фантастика! — Тина с восторгом обняла Ирину, — Словом, мой план вступил в действие!
— Что за план вступил в действие? — Оказывается, Ларс незаметно вошел в комнату и недоверчиво присматривался к ним.
— О-о! — Тина и Ирина обменялись быстрыми взглядами. — Я тут развивала мою тему — психологический аспект воспитания детей. Ирина сегодня впервые применила его на практике. И, видимо, удачно. Кажется, он действительно действует.
Ларс молча окинул обеих взглядом. Его охватило ощущение, что две женщины в одном доме — это многовато!
Герда извлекла из сумки свою сберкнижку.
— Хотела бы снять сто пятьдесят марок. — При этом сердце ее стучало, словно при первом поцелуе.
На ее счету было две с половиной тысячи, о которых в семье ничего не знали. Уже в течение двенадцати лет откладывала она потихоньку, ежемесячно по двадцать марок. Иногда понемножку снимала, когда детишкам приходилось приобретать что-либо вне очереди, но в основном деньги лежали на всякий «пожарный» случай.
На снятые деньги купила себе пару книжечек — легкое чтиво, маску для лица, лосьоны, бутылку безалкогольного шампанского, длинный батон белого хлеба, пикантного сыра и сто граммов шампиньонов. Нагруженная всем этим богатством, Герда направилась в Тинину мансарду.
Она весело распахнула дверь, вошла и осмотрелась. Маленькая уютная кухня, рядом ванная, тоже компактная, но для лежания. Заглянула в нее, затем посмотрела в окно: действительно, открывался вид на верхушки деревьев соседского участка. А еще была спальня со множеством подушек на широченной кровати и мягким ковром на полу. На стенах висели картины с потрясающими видами моря и пляжей с пальмами!.. Это была сказка — как раз о таком гнездышке она и мечтала!
Герда разложила свои пожитки и, сняв туфли, блаженно опустилась на кровать. Затем задумалась, как же провести эти первые часы настоящего отдыха. Сначала принять ванну с шампунем, затем можно позволить себе бокал шампанского, отведать сыра и шампиньонов. Потом поставить Тинину пластинку с музыкой из «Унесенных ветром». Или сперва шампанского, а потом в ванну? А впрочем, какая разница!
Герда вскочила и пустилась танцевать.
— Все равно, все равно, все равн-но! — пела она, кружась все быстрее, пока не упала, счастливая и обессиленная, на ковер.
Где-То около семи Ирина вела свой роскошный белый «БМВ-кабрио» в сторону Тагернзее. Вместе с ней были все трое Гердиных чад. Восхищенные ездой на таком обалденном «кабрио», они даже забыли о мороженом, которое уже капало на обивку. Постепенно Ирина начала понимать, что имела в виду Герда, говоря о том, какие это трудные дети.
Рики, как старший, наслаждался правом сидеть спереди. Сначала он обследовал содержание ящика для перчаток, пепельницы, потрогал всякие кнопки и рычаги… Ирина прямо-таки обмерла, когда увидела, как он потянулся к бортовому компьютеру.
Тем временем младшие все время ссорились, толкались, приставали с какими-то нелепыми вопросами. Ирина включила радио в надежде хотя бы отвлечь их внимание. Пел Стив Уандер.
— Что он там тянет? Так ску-ушно, что спать хочется, — пожаловался Рики и стал крутить ручку настройки, пытаясь найти что-нибудь на свой вкус. Поймав что-то грохочущее, он стал прищелкивать в такт языком и довольный воззрился на Ирину.
— Во дает! Ты слышала когда-нибудь такое классное?
 
— Да как сказать?… Ах, да! Пару лет назад. Я была свидетельницей одной аварии — тогда столкнулись два грузовика возле Абенсберга. Один был загружен жестью, а другой вез свиней…
Прошло немного времени, прежде чем Рики понял.
— Ха-ха! Ты просто сочиняешь!
— Ну, разве я стала бы выдумывать! — прокричала Ирина. — Ни в жизнь!
Слава Богу, «музыка» к этому времени закончилась и женский голос стал что-то рассказывать про гигиену.
— А сто такое «ихиена»? — спросил Симон. Рики, который к этому времени обнаружил в ящичке пакетик зеленых орешков и успел засунуть себе за щеку целую горсть, прошепелявил:
— Это… это, когда моются чаще, чем нужно.
— Знасит, я никакой не «ихиена», — удовлетворился ответом Симон. Видно, умывание не было его любимым занятием. Он охотнее изображал ковбоя: — Пах! Пах! Пахх!
— Да заткнешься ты, наконец! — Гарди попробовал применить к нему боксерский прием, и малыш с ревом шлепнулся на сиденье.
Ирина строго взглянула на Гарди через верхнее зеркало.
— Почему вы оба все время ссоритесь и деретесь? Разве не рады, что вы братья друг другу.
Гарди демонстративно трижды возгласил:
— Ха! Ха! Ха! Такие дурацкие вопросы… Рады? Ну уж только не я! — Он усмехнулся и решительно стукнул кулачком. — Мне бы лучше быть одному.
Симон очень любил стоять независимо от обстоятельств. Вот и теперь, перестав реветь, он вдруг встал на заднем сиденье. Испугавшись, Ирина едва не потеряла управление.
— О Боже! Симон, садись сейчас же, не-мед-ленно! — закричала она.
И тот, испугавшись, тут же бухнулся на четвереньки: такой сердитой тетя Ирина еще не была.
— А вот ты тоже ругаешься на Симона, — не удержался от обвинения Гарди.
Ирина вздохнула, включила боковой сигнал и съехала с автобана к стоянке возле дорожного ресторана.
— Мы пойдем есть хрустящую картошку? — обрадованно спросил Гарди.
— Нет, просто переждем, а то кто-нибудь из вас выпрыгнет на ходу из машины.
— И я хосю калтоски! — заканючил Симон.
«А почему бы и нет? — подумала Ирина. — Потом сразу же рванем домой. А Тагернзее подождет — съездим в следующий раз, когда снова выпадет моя «смена», а то, пожалуй, на сегодня с меня хватит. Это даже к лучшему — можно спокойно посидеть, отдохнуть, поесть жареной картошки с соусом, попить кока-колы. Пусть привыкают».
Ирина взглянула на Рики: он явно не имел никаких возражений.
— О’кей, господа! Вы победили, и мы идем на штурм ресторана!
В зале было почти пусто. Занятыми оказались лишь три столика. В углу сидела женщина среднего возраста, пила чай и явно нервничала — стучала в чашке ложечкой и нетерпеливо посматривала то на часы, то на дверь. У окна сидел господин, углубившийся в газету. А двумя столами дальше — пожилая чета с собакой, кажется, карликовым шнауцером. Он затявкал, когда вошла Ирина со своей свитой, но был призван к порядку своей хозяйкой:
— Фу, Бастик! Ты не должен на всех лаять. Видишь, люди пришли и хотят отдохнуть!
Но на Бастика это не подействовало. Он продолжал гавкать и успокоился лишь тогда, когда новые гости заняли места и хозяин ресторанчика подошел к ним.
— Мы хотели четыре раза жареной хрустящей картошки с кетчупом. А еще колы и мороженого! — без долгих раздумий распорядился за всех Гарди.
Ирина, смеясь, покачала головой, и поправила:
— Пожалуйста, только три порции. А для меня кофе и стакан воды.
Хозяин ушел, а Симон слез со стула и, забравшись к ней на колени, тесно прижался головкой к ее щеке.
— Ты мне тозе нлависся!
Ирина счастливо улыбнулась.
— Я и впрямь очень рада, что нравлюсь тебе. — Взглянула на остальных и поправилась: — Обожаю вас всех!
Рики нашел это «объяснение в любви» не только вздорным, но и просто лишним.
Поджав губы и сложив на груди руки, он демонстративно уставился в окно. Гарди, наоборот, решил тут же обрести выгоду из сложившейся ситуации.