Ночь падающих звезд. Три женщины
— Это называется просто посыпал порошка! — взорвалась Герда. — Здесь самое малое полпакета.
Словно для доказательства, она выставила напоказ полные пригоршни липкой порошковой массы… Именно в этот момент из сливного крана стиральной машины в забитую раковину ударил мощный фонтан воды, который тут же расплескался по кухне.
Больше инстинктивно, чем сознательно, Герда выключила машину и испустила вопль, который даже трудно было разобрать.
Это было так ужасно, что Бернд, который как раз возвращался с работы и находился в это время на лестнице этажом ниже, рванул наверх через несколько ступенек как ошпаренный.
Сейчас у него был реальный шанс исправить домашнюю ситуацию: в их напряженных семейных отношениях достаточно было бы обнять ее, крепко прижать к себе, утешить. Однако вместо того, чтобы использовать этот шанс, Бернд заорал как оглашенный:
— Почему ты, черт возьми, не можешь присмотреть за детьми?!
Ах, если бы он знал, какой момент упустил. И какие последствия имела эта роковая ошибка…
— Что? Что? Повтори, пожалуйста. — Герда настолько задохнулась от возмущения, что произнесла это вежливым шепотом.
Сначала перед глазами ее пошли красные и зеленые круги, а потом все это оформилось в картину: уютная квартирка Тины Шёнлес, ванная, вид из мансарды на верхушки деревьев соседского участка… И возможность побыть совсем одной. Никаких наводнений и мыльной пены, никаких кетчупов, размазанных по кухне. Земля обетованная, сказочный рай, мечта, сплошной рождественский праздник! И это ей вполне доступно. Какие могут быть сомнения, план Тины — это то, что надо! И она поклялась про себя, что накажет своих мужчин за их ужасный эгоизм!
Несколько секунд она стояла, застыв как вкопанная, белее стены, ко всему безучастная. Потом вдруг взревела, как львица, бурно затопала ногами, расплескивая все вокруг, разбила у ног Бернда несколько немытых тарелок. И, наконец, бросилась в спальню, оглушительно хлопнув за собой дверью, и зарыдала так, как будто весь мир восстал против нее.
Бернд сначала прислушивался у двери и размышлял, не стоит ли ему напомнить ей, что кухня до сих пор полна воды. Но потом одумался и с тяжелым сердцем принялся убирать и чистить, хотя у него был сегодня нелегкий рабочий день. Решительный блеск глаз Герды и появившаяся жесткая складка у рта всерьез напугали Бернда. Он понял, что она стала совсем не та, что была еще десять минут тому назад… И возможно, уже не станет прежней.
Ирина налила мужу кофе и уселась напротив. Ларс, погрузившись в газету, промычал что-то похожее на «спасибо», и вновь наступила тишина.
— Я считаю, что читать за завтраком газету не очень-то прилично, — с досадой заметила Ирина.
При этом газета упала на колени и Ларс окинул жену взглядом, в котором явно сквозило, что она его раздражает.
Ирина задержала было дыхание, чтобы достойно ответить, но зазвонил телефон и ей пришлось подавить недовольство.
Ларс снял трубку, назвался и тут же протянул ее Ирине.
— Какая-то Тина Шёнлес. Тебя.
У Ирины так и подпрыгнуло сердце. Все-таки она ей звонит. Значит, что-то придумала. И как раз кстати.
Она неторопливо взяла трубку.
— Привет, Тина. Как твои дела? — Выдержала паузу. — Что-о?! У тебя сгорела квартира? Боже мой!
Она взволнованно еще что-то выслушивала, вставляя сочувственные реплики…
Ларс напряженно прислушивался к разговору, тут уж было не до газеты. Сгорела какая-то квартира. И кто это вообще такая — Тина Шёнлес?
— Это студентка, с которой я лежала в больнице, — объяснила Ирина потом. — Словом, она теперь оказалась на улице: представь себе — сгорела ее квартира! — Она запнулась. — Ужасно! Правда?
— Да-а, странно… — Ларс уже снова листал газету — Почему-то ничего о пожаре.
Ирина поспешно вскочила, схватила масло и мармелад и понесла на кухню, чтобы Ларс не заметил, как вспыхнуло ее лицо. Уж чего-чего, а врать она не умела. Вот если бы Тина сказала о пожаре неожиданно, без договоренности, без намека, что что-то придумает, то она наверняка бы «засыпалась».
— Видишь ли, это случилось четыре дня тому назад, когда ты был в Нью-Йорке! — прокричала она с кухни. — Тина потому и позвонила, что мы хотели… сегодня встретиться. Но из-за этой истории с квартирой она не сможет.
— Ты собиралась с ней встречаться? Больничное знакомство… Гм-м… — В голосе Ларса звучало явное недовольство.
— А что ты имеешь против «больничных знакомств»? — вернувшись из кухни, вопросила она.
— Но ведь ты всегда так щепетильна в выборе знакомых!
— А Тина мне нравится. По душе и другая моя соседка по палате — Герда. Обе они, по крайней мере, прямые, честные и… словом, мне с ними так просто, легко.
— Ах вот оно что! Словно ты сравниваешь это с отношениями с моим другом Вольфом и его женой. Вот с ними, действительно, хорошо и просто.
— Нет тут никаких ни сравнений, ни намеков. Я говорю лишь то, что чувствую. — Ирина набрала воздуха и тут же выпалила: — А что, если Тина поживет немного у нас, в комнате для гостей. Это ненадолго, пока не найдет себе подходящее пристанище.
Ларс с недоверием окинул взглядом жену.
— Ты и впрямь хочешь поселить в доме чужого человека?
— Тина мне не чужая. Я ее хорошо знаю — провела с ней целую неделю, все дни и ночи. И тебе она наверняка понравилась бы. Она такая приятная, аккуратная, общительная!
— Пусть так. Но все равно мне это не нравится.
— Но мне не было бы тогда так одиноко!
Ирина сказала это таким проникновенным тоном, с такой убедительностью, какой он в ней раньше не наблюдал. И вообще сегодня она была совсем другой — этот блеск глаз, эта решительная складка у рта…
— Итак, ты согласен! — заявила она тоном, не допускающим ни малейших сомнений.
— Ну хорошо. Только на время.
— Конечно же, дорогой. — Ее голос уже звучал мягко и нежно. Она одарила мужа очаровательной улыбкой, налила ему вторую чашку кофе… Снова сама внимательность — как всегда.
И все же что-то смущало Ларса…
Тина положила свою дорожную сумку на диван и огляделась в комнате Ирины. Внимательно рассмотрела стоящую фотографию Ларса, Снова водрузила ее на место.
— Твой муж уже опять над облаками?
Ирина кивнула.
— А ты здорово придумала с этим пожаром!
— Это меня Герда надоумила. Сегодня утром она мне позвонила и сказала: у нее вчера такое творилось, что готова была все поджечь. «А это идея!» — подумала я тогда.
Ирина принесла с кухни кофе и приготовилась выслушать рассказ о звонке Герды.
Тут-то и узнала она об истории с кетчупом, о маленькой «Венеции» на кухне. И как бушевал Бернд.
— Можешь себе представить, наша дорогая Герда разыграла перед своим дражайшим настоящий нервный припадок. — Тина не скрывала своего восхищения. — И даже разбила у его ног пару тарелок! Эта всегда покорная и работящая Герда… Ты можешь себе такое представить?
— Ни в жизнь! — заверила Ирина.
— Сейчас она залегла в постель и бастует. Правда, говорит, что ей тяжело видеть, как все остановилось — белье не глажено, в доме не убрано. Но хочет все выдержать до конца — пока Бернд по уши не завязнет в домашнем хаосе. Тогда охотно согласится на «тершию». — Тина захихикала, довольно потирая руки. — Герда уже втянулась в наш план. Теперь уж сожалею, что не я буду разыгрывать у Бекеров этакую мать-воспитательницу.
— А как все будет дальше?
— Герда заявляет своему, что послезавтра примерно в шесть часов ты придешь к ней. Он наверняка будет в это время дома. А дальше все, как договорились.
— И ты думаешь, что ни он, ни его дети меня не узнают?
— Откуда? Они всего лишь раз заходили в палату, ты тогда была еще после наркоза, вся обложена пластырями и трубками. Да если они тебя узнают, я готова буду съесть метлу. Вместе с палкой!
— Твоими бы устами да мед пить! — вздохнула Ирина.
— А сейчас… — Тина вдруг прыгнула к ней на диван. — Покажи мне твой дом-мечту и комнату, в которой я буду жить. Твою усадьбу и окрестности. Это, наверное, стоило вам целого состояния!