Ночь падающих звезд. Три женщины

Амелия встретила Максима долгим, изучающим взглядом, который он мужественно вынес.
— Итак, что же? — спросила она своим высокомерным тоном с французским прононсом, который использовала, когда чувствовала себя уязвимой. — Уж коли мы здесь все вместе: на ком же ты хочешь жениться?
— А ты? — бросил он в ответ.
— Я вообще не хочу выходить замуж, ты знаешь это, — рассердилась Амелия. — Что за глупый вопрос?
В поиске поддержки Максим посмотрел на Нини. Та кивнула ему и потребовала:
— Скажи же ей!
— Ну да, я… — Максим прошептал что-то на ухо Амелии.
Холодное выражение лица ее смягчилось, на губах заиграла улыбка, и она сказала:
— Ты идиот! — Однако прозвучало это как объяснение в любви. — Вот твой галстук. — Она набросила его ему на шею, как палач накидывает петлю осужденному. — Нини отдала мне его.
Лусиан почти с завистью смотрел на обоих.
— Поздравляю, Максим, искренне. Амелия — это что-то особенное, как в сказке, но Нини…
— Достаточно! — Нини потащила его к выходу. — Пошли, уже другая группа входит!
Шотландец опять стоял у дверей, готовый начать следующую свадебную церемонию. Поток шумных туристов, как приливная волна, ворвался в помещение.
Под руку, в один ряд, все четверо выскочили на улицу и, смеясь, попали под обрушившиеся на них потоки дождя, как когда-то Джин Келли в «Стань моей счастливой звездой» пела под дождем…
К счастью, они не пели и не танцевали: просто они не умели этого делать так хорошо, как Джин.
Дождь ли был в этом виноват или толкотня, только волшебство угасло, улетучилась мимолетная влюбленность, исчезла ночь падающих звезд и — в Гретна-Грин не было настоящего кузнеца, который навел бы их на необдуманные поступки. Свадьба ради шутки, из чувства протеста или чего там еще — ах! — как это соблазнительно. Вперед! Но тут вступили в действие серые будни повседневности: слишком много народа. Толпа текла и шумела, как в последнем акте «Короля Лира»:
 
 
Вопите, войте, войте! Вы из камня! [40]
 
 
Ну нет, вот уж из камня здесь не было никого. Вокруг царило лихорадочное веселье. Они решили зайти в шоп, чтобы истратить свои английские деньги: там продавали недорогие пуловеры из шерсти высокогорных овец, шотландские юбки (последняя возможность!), шали и другие изделия из шерсти, типичные для данной местности. Но, к сожалению, пришли они слишком поздно, остались лишь пуловеры из полиакрила.
После этого они еще зашли в паб и выпили изумительного горячего чаю со сладостями.
— Сейчас я вам кое-кого приведу, — неожиданно произнесла Амелия. — Подержите место!
У стойки стоял Тео, наслаждаясь роскошным шоколадным тортом с кремом.
— Привет, папуля!
Она крепко обняла его, как будто они не виделись много лет, и погладила по щеке. Жест, который он ненавидел, при котором чувствовал себя неповоротливым, старым и каким-то зависимым.
Он должен присоединиться к ним. Амелия собрала его тарелки и очень ловко, как будто училась этому, отнесла их на свой стол.
— Садись, папочка! (Папочка — вот еще новости!) Отпразднуй с нами.
Максим с бархатистыми глазами кивнул ему. Он опять был при галстуке и хватался за руку Амелии, что, кажется, той нравилось. Лусиан дурачился с Нини, и, видимо, все было в порядке, как будто и не происходило никакого обмена. Что же, черт побери, произошло? Так скоро ни один человек не мог передумать, даже Тео, который обычно быстро ко всему приспосабливался.
Максим протянул ему чашку чая — собственноручно налитую — и поинтересовался:
— Не будете возражать, господин профессор, если Амелия и Лусиан вернутся в моем автомобиле? Мы тотчас соберемся в дорогу, если вы не против.
Ах, каков плут! Видимо, все уже уладили, именно здесь, при этой ужасной погоде! Юная любовь — без комплексов, которой можно только позавидовать!
— Мы встретимся в Ламмвайлере, — воскликнул Лусиан и добавил, воодушевленный вежливостью Максима: — Если ты не против, дядя Тео!
 
— Так, ну и где же вы хотите переночевать, я имею в виду сегодня, при возвращении?
— Что-нибудь найдем. — Амелия чмокнула его. — Ты не сердишься, пап?
Он не сердился. Только был немного в замешательстве. Он пожелал им счастья и удачного пути. После этого они, улыбаясь, попрощались.
Теобальд допил свой чай и, выйдя под проливной дождь, направился к автобусу, где Хушль опять подремывал. Начали подтягиваться остальные. Последней поднялась Никола, проверяя, все ли на месте, чтобы никто не потерялся. Как пастушеская собака, охраняющая стадо овец. Подобное сравнение само напрашивалось. Никола скользнула по Тео быстрым взглядом, удивляясь его усмешке.
Тео проинформировал ее об отъезде Амелии и Лу-сиана.
— Значит, теперь вы остались один, — заметила она. — Как и в начале нашего путешествия!
— Верно. Сначала они ехали за мной — а теперь передо мной. И ненормальный Хабердитцель первым.
— Совершенно бессмысленная поездка, — сказала Никола. — Для всех, не так ли? Мне очень жаль. Во всяком случае, вы все сделали.
Он с удовольствием обнял бы ее, естественно, только из чистой благодарности, но лишь сказал:
— Сегодня вечером, в отеле, я должен с вами поговорить. Это важно. В противном случае я пожалуюсь на отказ в помощи.
— Тогда я в вашем распоряжении.
Только автобус отъехал, как дождь прекратился.
— Это он здорово подгадал, апостол Петр, — заявил Хушль, бодрый и выспавшийся. — Два часа мы провели здесь. И ровно столько продолжалась собачья погода.
— А для некоторых светило солнце, — возразила Никола.
Взяв в руки гитару, она стала наигрывать для «молодоженов» мелодию из «Лоэнгрина» — свадебный хор.
Все подпевали: «Ведомый честью, пришел сюда…»
Полная девушка и индивидуалист сидели рядом, глядя в разные стороны, но держась за руки.
Играя, Никола устроилась на свободном сиденье рядом с Тео, спиной к дороге.
Она смотрела на него сияющими, жизнерадостными глазами и улыбалась, отчего на щеках у нее появлялись восхитительные ямочки. Лицо, похожее на народную песню, думал восхищенный Тео, серьезно, без улыбки глядя на Николу. «О Господи, ну и влип же я! Что я только делаю? Как помешанный помчался куда-то, в неизвестное. Не слишком ли я стар для подобного?»
Похоже, нет.
Semper homo bonus tiro est: для хорошего человека всегда все только начинается.
Да, весьма сомнительное утешение.
  
ГЕРЦОГ, ЗАМОК И ПРЕДАНИЕ
 
Герцог Генри Ленокс выезжал в этот день верхом и вернулся, лишь когда вечерняя заря окрасила розовым цветом вершины холмов. Последний луч заходящего солнца скользнул по Черному Замку, с холмов повеял нежный ветерок. Воздух был напоен запахом вереска и земли: запахом молодости.
Навстречу, улыбаясь, выскочил Чарли, конюх, третий игрок на волынке и солдат частной армии герцога. Он помог герцогу сойти с лошади, перебросился с ним парой слов и отвел Дориана Грея в стойло.
Благостная тишина окутывала парк и замок. Туристы давно разошлись. Влажные испарения от сильного дождя поднимались над лугом, на котором проходили празднества. Последний луч солнца, упавший на луг, подкрасил капельки красным цветом.
Когда-то это был луг его детства. Здесь он играл с собаками, учился, читал, зарывался в траву, когда трещала голова, ссорился со своей сестрой Анной, даже дрался с ней, хотя они оба любили друг друга. Но поняли это слишком поздно.
Зеленым бархатом стелилась трава, что взращивалась и обихаживалась в течение столетий, а теперь вытаптывалась ногами туристов. К счастью, другие следы пребывания множества людей устранял Чарли вместе с несколькими помощниками. Туристические компании часть расходов принимали на себя: ну, конечно, суровые времена для дворян!
Генри присел на одну из покрытых белым лаком скамеек, как раз ту, на которой в звездную ночь болтали вдовы, наслаждаясь одиночеством и размышляя.