Ночь падающих звезд. Три женщины

— И в этом случае я возлюбленный леди Ди, — произнес Тео, — Принц Чарльз, ее ревнивый супруг, хочет меня убить, но королева не допускает убийства.
— Я не понимаю…
— Одна глупая история достойна другой. — Тео рассмеялся. — У тебя буйная фантазия! Ну откуда знать Дуне, что состоится вечер песни и Лусиан будет там петь?
— Он мог ей об этом сказать, она, в конце концов, его тетка.
— А откуда она знала, что я там появлюсь?
Хели оторопел. Он вспомнил, как нажимал Лусиан, чтобы он уговорил Тео пойти на этот вечер. Случайность — или этот олух посвящен в заговор? К счастью, Тео не вникал в подробности. Так что, было бесполезно предупреждать его и сообщать о подслушанном разговоре двух дам. Он все равно в это не поверит.
— Только не пытайся приписывать что-либо Дуне, — предупредил Тео. — Это бессмысленно. Она выше всякого подозрения, и неважно, поженимся мы или нет.
Во всяком случае, он уже принимает во внимание, что может не жениться на Дуне, обрадовался Хели. Оба встали, обговаривая дальнейшие действия.
— Я бы хотел вернуться домой, — пояснил Хели. — У меня много хлопот. Посмотрим, что скажут по этому поводу Амелия и Лусиан. Их возлюбленные тоже живут в отеле, согласно плану путешествий фирмы «Мальманн». Уже поговаривают об этом. Ну, фрау Кляйншмидт им выдаст! Черт побери, все идет наперекосяк.
Тео изобразил дружеское объятие.
— Через пару дней я буду дома.
— Ты еще увидишь Дуню?
— Здесь нет. Она все расписывает свой фарфор, а у меня нет никакого желания становиться слоном в посудной лавке.
— Весьма образно сказано, — усмехнулся Хели. — Поздравляю с прозрением.
И тогда Тео с воодушевлением произнес:
— Tempora mutantur, nos et mutamur in illis. Воистину: времена меняются, и мы вместе с ними.
— Верно, господин профессор, — сказал все понявший Хели. — Поэтому: счастливого пути — куда угодно.
— Взаимно, дружище! А что касается этой дурацкой сцены, — Тео изобразил боксерскую стойку, — то она останется между нами. Согласен?
— Кто знает. — Хели скорчил лукавую мину. — Возможно, когда-нибудь я буду шантажировать тебя этим.
— Тогда сам сядешь в лужу, — бойко ответил Тео.
— Разумеется. — Хели расшаркался. — Ведь я всего лишь придворный шут.
И вышел.
  
ФАТА-МОРГАНА
 
Этого не может быть — он просто взял и уехал!
Перед отелем стояли растерянные Амелия и Лусиан, провожая взглядами уезжавший автомобиль. Хели заявил им: с него довольно и он отправляется домой. Кто хочет ехать, пожалуйста, может садиться в машину, кто нет — пусть остается.
Но возвращаться домой они еще не хотели. По нескольким причинам. Амелия пока не хотела оставлять отца одного. Она поехала за ним, чтобы поддержать, хотя общалась с ним так же мало, как и с Дуней. Что-то тут было не так. Да еще скандал с Хели. Что произошло? Вот выяснить это и задумала Амелия. Кроме того, ей хотелось узнать, что было у Максима с этой невозможной Нини. Не стоило оставлять без присмотра двух ненормальных, не так ли, она же несет за них ответственность.
Так же считал и Лусиан.
— Погляди-ка. — Лусиан дернул Амелию за рукав.
Рука в руке из отеля вышли Нини и Максим. Радуясь солнечным лучам, они любовались крышами и дымовыми трубами Инвернесса, еще окутанными утренней розовой дымкой.
Инстинктивно, Амелия и Лусиан ближе прижались друг к другу.
Те двое направились к ним.
— Привет, — сказала Нини. — Тоже уже встали?
— Доброе утро, — подчеркнуто вежливо ответила Амелия. — Прелестный пейзаж, не так ли?
Вздернув брови, она не сводила глаз с Максима. Тот выглядел совершенно не похожим на себя! Его всегда так свято оберегаемый галстук красовался теперь на лбу Нини в виде повязки, концы которой развевались за спиной. Амелия с ужасом смотрела на подобное святотатство.
— Изумительный пейзаж, — вежливо подтвердил Максим. Его тоже удивляла ее экипировка под панка: бравада была очевидна.
— Вы чего такие кислые? Может, из-за нас? — не удержалась Нини.
— Вот еще, — Лусиан бросил на нее презрительный взгляд. — Этот тупоумный Хабердитцель смылся. И мы остались без машины. Дерьмо! Придется теперь ехать дальше в Гретна-Грин.
 
— Ах, нет! — воскликнула Нини, — Вы тоже хотите жениться?
— Что значит — тоже? — в два голоса вскричали Амелия и Лусиан.
Но прежде чем разговор принял столь интересный оборот, появился Тео и кивнул Амелии.
— Привет, па! — Она подбежала к нему, бросившись в объятия. Чувствовалось, что у обоих совесть нечиста.
— Мы вскоре отъезжаем, — произнес Тео, напрасно стараясь напустить на себя строгий вид. — Я искал тебя. Где ты была?
Мы завтракали в номере. — Амелия избегала его взгляда. — Лусиан и я.
— Ага.
Они прогуливались вокруг отеля, по парку с разросшимися кустами рододендронов и деревьями, листья которых тихо шелестели — нет, нежно трепетали — на легком утреннем ветерке. Но в любом случае это выглядело завораживающе красиво. Птицы заливались, как в Ламмвайлере, только здесь трели их были более красивыми, звучали как-то по-шотландски. Но возможно, так казалось потому, что здесь они были не дома, а всего лишь проездом.
Профессор остановился, положив обе руки на плечи Амелии. Он вздохнул, улыбнулся, рассматривая ее всклокоченные волосы и боевую раскраску лица, чего она обычно не признавала, поцеловал в уголок уха — единственное место, оставшееся ненакрашенным, и сказал:
— Послушай, детка, я очень люблю тебя и благодарен, что беспокоишься обо мне и поехала за мной. Хотя это меня и не совсем устраивает. Я нахожусь сейчас в глубоком кризисе. Если ты скажешь, что это возрастные явления, я вынужден буду возразить тебе. Я просто в это не верю. Кроме того, ко мне нельзя подходить с общепринятыми мерками.
Несколько мгновений Амелия молча внимательно смотрела на него, затем спросила:
— Каково же объяснение всему этому?
Амелия не доверяла своему отцу. В последнее время он стал непредсказуемым, что объяснялось либо поведением Дуни, либо так называемым кризисом. Кроме того, она признавала, что и сама являлась источником волнений. Она впервые вырвалась из изящного мирка высшего круга венского общества, представители которого любили встречаться на своих виллах на Земмеринге, элитарном высокогорном курорте, там, где вырос Максим — травмированный разводом родителей ребенок, но, тем не менее, надежно оберегаемый, изнеженный и — скучный. Совсем другим оказался Лусиан.
Он всего добивался сам, желая во что бы то ни стало стать хорошим музыкантом, создателем песен, был бунтарем по натуре, способным, как ни странно, на невероятную нежность. Открытие для Амелии. И это больше всего ее пугало.
Как это все объяснить отцу?
У него сейчас, как и у нее, не все ладилось. Они поняли это, печально посмотрели друг на друга и вздохнули.
— Глупо, да? — сказала Амелия. — Мы оба отправились в далекое путешествие, ты из-за Дуни, я из-за тебя, и вот стоим теперь здесь и не знаем, что будет дальше. Господи! — Амелия воздела руки к небу и воскликнула с упреком: — Да как же делается большая политика в Европейском сообществе или где там еще, если между людьми такие сложные отношения?!
Тео удивило подобное проявление эмоций. Он быстро оглянулся, но, к счастью, никого поблизости не оказалось, и спросил с невиннейшим выражением лица:
— Что ты имеешь в виду, дорогая?
— Ну, ладно. Ты говорил с Дуней?
Тео кивнул, избегая взгляда дочери.
— Тогда почему ты едешь дальше, а не остаешься с ней?
Тео молчал.
— Тогда я скажу тебе: потому что вы не подходите друг другу! Подожди, дай мне сказать. Вы это давно уже поняли, только боитесь признаться. Так и дергаетесь всю жизнь…
— Как дергаемся? — ошарашенно переспросил Тео. — Как блуждающие огни, вот как!
— Блуждающие огни не дергаются, бессмысленное сравнение.
Но Амелия не дала себя сбить с толку. Она не собиралась говорить литературным языком, просто хотела высказать свое мнение. Сейчас и здесь!