Остров Пряностей (СИ)

— Все? — ровно уточнил я, и опять не получил ответа.
Опять «врёт правдой». То есть какие-то мои схемы и модели поведения приводят к тому, что меня угробят. В общем-то, это я и сам осознавал, нормальный расклад при переборе вариантов. А вот Шут что-то из-под меня именно ХОЧЕТ, причём извивается, как стриптизёрша вокруг шеста, стараясь сделать так, чтобы я САМ, да ещё с благодарностью и считая себя обязанным, исполнял его хотелки.
— Что я получу за то, что сделаю то, что ты хочешь? — чётко поставил я границы.
— А тебе мало? Твоя жизнь, например, — помахал культёй Шут.
— Меня интересует что ты, божество Шут, от меня желаешь. И что ты готов предложить за то, что я выполню тобой желаемое.
— Какой ты ску-у-у-учный… — протянул Николаич, перестав быть Николаичем, а став уже знакомой соплюшкой из Пантеона. — Ладно, адвокат. Давай говорить серьёзно. Для начала — я расскажу, тебе почему ты оказался в Нави Зиманды. И ты, мохнатый, послушай, — пискнула соплюшка. — Тебя это касается не меньше, а даже больше него.
На этих словах меня «встряхнуло», а секундное недоумение от явно проснувшегося Потапа сменилось напряжением, готовностью к драке и вниманием. Лолька на это хмыкнула, одобрительно кивнула и начала рассказ:
— Быкоглавый по тебе соскучился, древний медведь…
  
25. Самое быстрое дежавю
 
Рассказ Шута я не прерывал вопросами, но вслушивался ОЧЕНЬ внимательно, выискивая двусмысленности и недоговорки. Но именно этот рассказ их особо не содержал. А от Потапа, по мере продолжения этого рассказа, чувствовалась довольно сильная обида, что в общем — понимаемо.
Итак, божественный бык Апоп соскучился в своей божественности по старому партнёру-приятелю Потапу. Но общение и приятельствование в формате «бог-тотемный зверь» выходило практически невозможным. И Апоп захотел, чтобы Потап стал богом. Судя по ощущению от Топтыгина — был такой «разговор», ну точнее, обмен информацией с бычарой. Но мохнатая задница отказалась: собственно, как я понимаю, большая часть усилий Потапа направлена именно на «не становление» и утилизацию энергии.
Но бычаре то ли божественность в голову ударила, то ли ещё что. В общем, посчитал он, что его желание обрести партнёра весомее, чем желания Потапа. И решил его поставить в такое положение, чтобы Потап был ВЫНУЖДЕН стать божеством. Для начала — лишив Потапычей, стабилизирующих Потапа в текущей форме тотемного духа.
«Совсем глупый стал!» — эмоционально буркнул Потап. — «Я бы с начала начал. И медвежат за что?!!»
Шут на время этого монолога замолчал, явно прислушиваясь.
— Потому что регресс — страшит. Божество особенно, а быкоглавый, похоже, забыл, как это — не быть богом, — ответил он. — Ну а твои Потапычи, древний медведь… Таких, видомов, у Апопа много.
В общем, конфликт Потапычей с Фелисами — ни хера не конфликт. А уничтожение Потапычей божественной волей. Вообще, я что-то такое предполагал, хотя и не был уверен: всё же конфликт на смерть, хрен знает с чего, у двух родов видомов, которые сотни лет мирно соседствовали… Ну, в общем, понятно.
Михолап в этом плане оказался неучтённым фактором — боги «всеведающие», но очень условно. Судя по контексту рассказа Шута, сам процесс «всеведенья» очень затратен, то есть «всеведающим» может быть только наблюдатель, без возможности действия, примерно так. Но Апоп даже после выпиливания Фелисов под корень от своего плана не отказался: ну, всего один человечишка отделяет его рогатую персону от единения с дружбаном, мелочи!
И до Золотого Михолап бы не добрался. Никак, умер бы по дороге.
А вот тут в дело вмешался Шут. И меня вмешал.
— И зачем? — поинтересовался я.
— Помимо того, что подобное… поведение этически неприемлемо, — начала преувеличенно-серьёзно, практически елейно, лолька.
— А тебе не плевать?
— На этику — да. Просто Апоп влез в МОЙ аспект, — оскалилась карапузина так, что вспомнились фильмы ужасов Земли. — Не говоря о том, что он слишком занудный. И вдруг — начинает плясать на грани! Это моё! — заявил Шут, с надутыми щёчками.
 
— А что у тебя за аспект, Шут? На самом деле?
— А если я скажу, что секрет?
— Говори, — пожал я плечами.
— Не скажу. Ладно…
В общем, выходило, что именно «аспект», основное направление деятельности Шута — «действия на грани». То, что кажется одним, а является другим. Обман правдой, интерпретация событий, шутки — злые и не очень. В общем, всё такое, довольно близкое описанному во всяких священных книгах, но не вполне так. И действия Апопа, уничтожающего благополучие и близких Потапа, «за ради доброты» — выходило именно аспектом Шута. Что последнему позволило мало того, что влезть в эти планы, но ещё и влезть «незаметно для быкоглавого». Вытащил наиболее подходящую душу (откуда — не сообщил), к которой сам Апоп радостно направил Михолапа: быкоглавый ЗНАЛ, что при встрече со мной Михолап умрёт. Правда, он мог встретиться не со мной, а с сильной навкой. Ну а дальше всё пошло не по плану Апопа, а по плану Шута.
А вот дальше Шут многое недоговаривал. Он за мной «присматривал», чтобы «не убился на потребу рогатому» и, скорее всего, и вправду помогал. Но при этом, в рамках своего же аспекта, гадил — практически гарантированно. Степень гадства установить не получалось, но что ситуация с Лирой и Лидарёнышем не обошлась без позвякивания на заднем фоне шутовских бубенцов — точно.
У меня появилось несколько конкретных вопросов: рассказ интересный, понятно, что правдивый, но вопросы появились практического толка. Но задать я не успел: от Потапа почувствовалось эманирование энергией, обида и гнев. Этакой вспышкой, секундной, после чего Топтыгин ворчливо сообщил:
«Больше этот дурак рогатый не будет так делать. Совсем глупый стал! Но я его предупредил: если мне ПРИДЁТСЯ заниматься этой хернёй», — под последней Потап явно имел в виду бытие божеством, — «то первое, что я сделаю — сожру этого… козла!»
Данное сообщение меня несколько успокоило. Как минимум потому, что значительная часть событий, нарушающих статистическую вероятность, была не несмешной шуткой. А попыткой быкоглавого «освободить» Потапа — просто по логике так выходило. И то, что божество не будет пытаться меня угробить (а они не врут) — искренне радует. Правда, остаётся вопрос с Шутом.
Уставился я на лольку, которая вдруг перестала быть лолькой, а стала здоровенным, антропоморфным, рогатым петушидзой. Что для Шута, как я понимаю, нормально.
— Это был занимательный рассказ, — озвучил я, на что петушидзе кивнул, тряся гребнем и дёргая головой: смотрел он как петушидзам и свойственно, либо правой, либо левой стороной. — Вот только, Шут, ответа я на свой вопрос так и не получил: что ты желаешь? Чем готов заплатить за мои труды?
— То, что я тебя спасал — по-твоему, не долг? — возмущённо прокудахтал он.
— Долг, — честно ответил я. — Ты использовал меня для достижения СВОИХ целей. Не интересуясь моими желаниями, не позаботившись о согласии. Ты мне должен.
— Ко-ко-ко-кх-кх-ха-Ха-ХА-ХА! — начал разгневанно кудахтать Шут, но в процессе превратился в корифея, который неудержимо заржал, катаясь по МОЕЙ кровати. — Всё-таки ты из моей паствы, Потапыч, — проржавшись, сообщил он.
— Служить тебе я не намерен…
— Да как будто нужен ты, как жрец. Мне на тебя приходится тратить силы и время, просто говоря. Это развлекает, даже интересно. Но такого жреца — в бездну, слишком хлопотно. Просто ты сам по себе олицетворяешь многое из того, что является моим аспектом. И это… так трогательно…
На последнем Шут сделал умильную рожу, схватившись за щёки, что на корифейском заносчивом мордасе смотрелось редкостно неуместно.
— Тогда так, Потапыч, — вдруг перестав кривляться сообщил он. — Я хочу от тебя: чтоб ты не сдох. Это моё желание, оно и вправду соответствует моим целям. Плата за неё — информация, здесь и сейчас, которая поможет тебе осуществить мое желание. И… некоторое вмешательство. Твои планы хороши. И мне угодны… но новый губернатор Пряного без моего вмешательства попробует на тебя напасть. Последствия ты сам просчитал.