Комбо-Психо. Книга 2 (СИ)

Положив руку марионетке на грудь, я активировал Малое касание Асклепия. Ничего. Ну, не удивительно. Всё-таки это было исцеляющее заклинание, а единственным, чем моя марионетка болела, была смерть. Такое не лечится.
Ну, тогда можно попробовать объединить Касание с чем-нибудь новеньким… к примеру, с заклинанием Возврат состояния, созданным для ремонта всего подряд, от мечей и мотыг, до повреждённых магических зачарований.
У этой магии были свои ограничения, например оно не могло брать материю из пустоты и откушенное яблоко в прежнее состояние было не вернуть. Но, имея нужные материалы, любая починка превращалась в дело нескольких минут. Правда, несмотря на только пятый круг маны, оно имело S-ранг и запредельные требования к мастерству манипуляции энергией, так что широкого распространения не получило.
 Комбинирование…
 [Название неизвестно ( S-6)]+
Отлично, шестой круг. Такой же фигни как случилась со Сном Дьявола, не произошло. Теперь оставалось только проверить, как оно будет работать.
После где-то часа экспериментов с собственным телом и ножом, я примерно разобрался в принципах работы обновки, и дал ей название Целительного реверса. В отличие от Касания Асклепия, эта новая магия не столько исцеляла, сколько возвращала тело цели в предыдущее состояние, что в каком-то смысле было хуже.
Если бы мне отрубили палец, Касание Асклепия смогло бы без труда затянуть рану новой кожей за считанные секунды. А вот Реверс на такое не был способен, максимум кровь бы остановил. Однако, если не учитывать ситуации с потерей каких-то частей тела, эффективность нового заклинания стала значительно выше, чем у Касания. Теперь мне просто нужно было не допускать ситуаций, в которых мне что-либо отрубают.
Взяв из одного из наших рюкзаков большую баклаху с водой, я начал вливать её прямо в рот трупа, параллельно активировав на его теле Целительный реверс. И уже спустя несколько секунд стал заметен результат. Тело марионетки начало разбухать, возвращаясь к прежним формам, исчезали трещины в коже, сглаживались морщины.
И в итоге передо мной стоял уже не иссушенным труп, а, казалось, просто закрывший глаза человек. Белый как полотно и не торопящийся дышать, но в остальном — вполне обычный человек.
Из-за того, что родился в крестьянской семье, он не походил на какого-нибудь аристократа с утончёнными и изящными чертами. Но это не мешало ему выглядеть даже как-то величественно, что ли. И ещё больше этот эффект усилился, когда я открыл марионетке глаза и на меня взглянули два ярко-зелёных, будто у огромного кота, глаза.
Я, разумеется, прекрасно знал его внешность. У меня были тысячи воспоминаний о том, как Бафомет стоит перед зеркалом. Но смотреть на него собственными глазами со стороны было всё-таки совсем иным впечатлением. Для тех, кто окружал Бафомета при его жизни он, должно быть, выглядел как настоящий монарх.
Завеса, закрывавшая вход в зону маны, раскрылась, и в зал с саркофагами, пошатываясь, вышла Джулия, от которой отчётливо ощущалась аура шести кругов маны.
— Тебя можно поздравить? — улыбнулся я, отходя от марионетки и протягивая девушке руку, чтобы она на неё оперлась.
— Да! — она была вымотана прорывом, но при этом её лицо светилось счастьем. — Спасибо тебе, Ал.
— Пустяки, — отмахнулся я. — Чего не сделаешь ради своей женщины.
Джулия, бросив взгляд на пристально наблюдавшую за нами Линду, потупилась и покраснела, но потом всё-таки прильнула ко мне и поцеловала чуть солёными от пота губами. Я улыбнулся. Иногда не верилось, что она и та расчётливая стерва, что когда-то пришла ко мне в палату после боя с Гленом — это один и тот же человек.
— А это кто? — она, наконец, обратила внимание на неподвижно стоявшую у саркофага марионетку.
— Это труп, — хихикнул я.
— Чей труп?
— Бафомета.
— Чей?!
— Бафомета. Зла извращённого разума. Лавей спрятал его тело в собственной гробнице.
— И ты?..
— Сделал его своей марионеткой.
— Ох… — она глубоко вздохнула. — А я уж думала, что разучилась удивляться. Пойду-ка я посплю.
 
— Давай, — я кивнул, после чего повернулся к Дагум, успевшей более-менее оправиться от боли и теперь, тяжело дыша, сидевшей у стеночки. — Я пойду в зону маны. Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы навредить девочкам — боль от потери кругов покажется тебе райским наслаждением по сравнению с тем, что я с тобой сделаю. Поняла меня?
— Да, — вздрогнув, кивнула фея.
— Хорошо, если так. Линда, я, наверное, выйду где-то через сутки или около того — тогда займёмся тобой. Не волнуйся, от остальных ты не отстанешь.
— Конечно, не переживай, — замахала руками девушка.
— Всё, ушёл.
* * *
Кроме того, что на формирование седьмого круга у меня ушли не сутки, а часов сорок, в остальном всё было довольно стабильно. К марионетке ребята привыкли, хотя эльф даже спустя почти два дня продолжал ходить, стараясь не поворачиваться к ней спиной.
При этом Альсаз неожиданно неплохо вписался в коллектив. Он не только не демонстрировал и намёка на агрессию в сторону ребят, но и смог довольно быстро с ними сдружиться. И это несмотря на разницу в возрасте и то, что ещё недавно эльф угрожал их жизням. В плане социальных взаимодействий он был определённо очень хорош. Зона маны Лавея оказала на него крайне положительный эффект и я уже начал чувствовать от него ауру зарождающегося девятого круга.
Глен показал ещё лучшие результаты, успешно прорвавшись на седьмой круг и даже создав около сорока процентов восьмого. У Джулии из-за очень долгого застоя дела шли медленнее. Но главным было то, что она смогла преодолеть ту стену, что её тормозила больше полутора лет. Теперь, если мои предположения были верны, чем дальше — тем более заметен будет её прогресс.
Фею в зону маны я, естественно, не пустил. Не для того уничтожал её восьмой круг. К тому же, хотя плотность энергии в зоне маны Лавея была огромной, сама зона была очень небольшой. За эти сорок часов мы вчетвером сократили объём энергии в ней более чем вдвое. Так что тратить эти резервы на Дагум было идиотизмом.
Выйдя из зоны с седьмым кругом, я наконец-то взялся за Линду. При осмотре малых сундуков из предыдущих комнат я уже обнаружил несколько крайне полезных алхимических реактивов, подобных которым не было даже в тайнике Бафомета. С их помощью можно было создать более совершенную версию пилюли телесной перестройки. Главное теперь было правильно всё смешать, не забыв о том, что у девушки в роду были русалки.
Следующие часов пять я был занят алхимией, ни на что постороннее не отвлекаясь. И только после того, как Линда легла в спальник, приготовившись к очередному марафону боли, я, наконец, сподобился изучить содержимое последнего и самого главного сундука.
Среди множества алхимических реагентов не было ничего, заслуживающего какого-то особенного внимания. Примерно то же, что и в остальных. Однако помимо этого в сундуке нашлось ещё две крайне занимательные вещи.
Во-первых, небольшой, размером примерно кулак, слиток серебристо-белого, поблёскивающего будто бы мириадами вплавленных в него звёздочек, металла. И, увидев его, я едва в пляс не пустился от восторга. Это был мифрил — прочнейший и один из самых драгоценных металлов в мире. На полноценную пару новых пистолетов его мне, конечно, не хватило бы. Но вот на то, чтобы сделать их прочнее и защитить от почти любых повреждений — вполне.
Второй же вещью была стопка небольших, размером примерно с ладошку, пустых бумажных листков. Однако, когда я взял их в руки и понял, что у этих листочков буквально не было никакого веса, будто бы я держал твёрдый воздух, до меня дошло, что это уж точно не могут быть обычные бумажки. Осознание, что это такое, пришло через несколько секунд, и мой шок был куда больше, чем от нахождения слитка мифрила.
Где Лавей смог откопать эти листочки, секрет изготовления которых не был известен даже Бафомету, было решительно непонятно. Но от того находка становилась даже чудеснее.