Комбо-Психо. Книга 2 (СИ)

— Поверь, — продолжил уговаривать напарницу эльф, — в последней комнате находится нечто, превосходящее по ценности всё, что мы уже заполучили, в десятки раз! Лавей, очевидно, оставил такую загадку, рассчитывая, что его гробницу найдёт лично дух Бафомета. И для своего хозяина он, разумеется, оставил самое лучшее.
— Хорошо, в живых мальчишку оставить можно, — кивнула, подумав секунду, фея. — Но ты ведь не будешь против того, чтобы его покалечить?
— Нет, конечно, — ухмыльнулся эльф, поворачивая ко мне голову и встречая мою ехидную ухмылку.
Идиоты. Они серьёзно думали, что я буду просто стоять и слушать их споры о том, как со мной поступить?
— Альсаз, осторожно!
Крик феи опоздал буквально на секунду. Впрочем, рванувшаяся из центра комнаты груда камня предназначалась не эльфу, а мне. То, что через несколько секунд должно было стать големом, налетело на меня и начало опутывать, будто паучьи нити — муху. Вот только это была не атака.
Лавей был истинным фанатом Бафомета. А, как известно, одним из самых сильных проявлений поклонения является подражание. На своего кумира Лавей старался походить во всём: от стиля одежды, причёски и манеры разговаривать до используемых заклинаний. Если бы ему хватило таланта перейти на десятый круг, он бы наверняка и тот же ритуал по превращению себя в бессмертный дух прошёл.
А потому все заклинания, что Лавей использовал при создании своей гробницы, были мне прекрасно известны. В том числе и то, что использовалось для создания големов.
Каменные стражи гробницы Лавея имели огромное преимущество перед обычными големами: в них не было ядра. Работал каменный воин за счёт той энергии, которая в него закачивалась в процессе создания. А потому уничтожить его было не так просто. Единственным способом было буквально искромсать голема на куски, чтобы он исчерпал свои энергетические резервы.
Однако у такого метода был и недостаток. Обычно управляющий контур, “мозг” голема, заключался как раз-таки в ядре, и потому его можно было тщательно защитить от чужого вмешательства. Но Лавей, избавившись от ядра, сделал управляющий контур очень уязвимым для взлома, особенно в тот временной промежуток, когда голем ещё только “рождался”.
В большинстве случаев это не было серьёзной проблемой. Перестроить управляющий контур за те сорок-пятьдесят секунд, что голем формировался, всё-таки было практически невозможно. Требовалось раскодировать почти весь управляющий контур, а потом ещё и правильно его перестроить.
Вот только Лавей использовал контуры, почти один в один такие, какие использовал Бафомет. А потому мне даже особо напрягаться не пришлось в процессе захвата мозга голема. Тем более что изменил я не так много. Просто добавил несколько “строк кода”, как это назвали бы земные программисты, делавших мои приказы приоритетными над приказами управляющего контура.
Вышло, конечно, далеко не идеально. Например для того, чтобы камень, облепивший моё тело с ног до головы, не убил и не задушил меня, пришлось создать дополнительную прослойку из телекинеза. Отдать голему более сложный приказ вроде “превратись в доспехи” было невозможно.
Однако этого было вполне достаточно, чтобы я получил контроль не только над камнем, заменившим мне броню, но и над скрытой в этом камне энергией девятого круга маны. И следующий удар Телекинеза, что я направил в фею, был уже в разы мощнее, чем тот, который использовала она.
Правда, между старшим и высшим магами разница была далеко не только в объёме энергии. Так что я никак не мог сказать, что стал для этой парочки прямо Немезидой. И Дагум, не без проблем, но смогла избежать атаки, использовав почти такой же, как я совсем недавно, приём.
Но моё положение определённо стало выглядеть намного оптимистичнее, и парочка высших не могла этого не понять.
— Доволен?! — заорала фея эльфу, тыча в меня пальцем.
— Парень, давай обсудим, — Альсаз поднял руки, призывая к спокойствию.
— И что ты хочешь обсудить? — не без труда, но мне удалось убрать камень с головы, чтобы иметь возможность говорить.
 
— Даже с маной голема далеко не факт, что ты сможешь убить нас обоих. К тому же контроль над ним не может быть таким простым. Когда его мана иссякнет — ты останешься практически беззащитным.
О моих револьверах и о том, что объёмы моей энергии благодаря даньтяню уже превысили таковые у среднего мага седьмого круга я, естественно, рассказывать не собирался. Но мне было интересно, что эльф мог предложить.
— Если я развею голема, то тем более останусь беззащитным. К тому же двери откроются и мои друзья попадут под удар. Не думаешь, что мне в любом случае намного выгоднее будет потрепать вас настолько, насколько смогу.
— Ты правда знаешь ответ на последний вопрос? — эльф показал на пьедестал перед дверью.
— Знаю, — кивнул я.
— Ты где-то нашёл дневник Лавея или что?
— Не твоё дело.
— Ладно, действительно, не моё, — как-то очень быстро согласился Альсаз. — Но послушай вот что. Так вышло, что в моих руках оказались записи Ровоама — одного из сыновей царя мудрости, в которых он рассказывал в том числе о Бафомете и Лавее.
Теперь становилось понятно, откуда он знал ответы на настолько сложные вопросы к предыдущим комнатам. Вот только…
— Что с того?
— Если мы решим наши разногласия миром и вместе откроем последнюю дверь, то я буду готов поделиться с тобой этими записями.
— Не интересно, — покачал я головой. — Не думаю, что в них есть что-то, чего я не знаю.
— Ты так уверен?
— Вполне.
— Значит, ты знаешь даже, что случилось с Амфитеатром?
Я вздрогнул.
Амфитеатр вечных знаний — личная резиденция Бафомета. В Амфитеатре находилась одно из крупнейших и величайших в то время собраний магических трудов, собранных Бафометом со всего мира. А также, что было даже важнее, там находилась алхимическая лаборатория. И не такая маленькая и ущербная, как в тайнике, а полноценная мастерская по сотворению чудес, созданная и расширявшаяся на протяжении десятилетий лично основателем и изобретателем этого течения магии.
Когда Агур победил Бафомета и тому пришлось спасаться бегством, Амфитеатр закономерно попал в руки царя мудрости. И было логично предположить, что за следующие две тысячи лет всё его содержимое было растащено сотнями и тысячами человеческих учёных магов. Потому, получив память Бафомета и наметив для себя определённые цели вроде пяти артефактов, я даже не вспоминал об Амфитеатре. Но эти слова эльфа…
— Что тебе известно?
— Я знаю, что после того, как царь мудрости обратил Бафомета в бегство, он запечатал Амфитеатр и целиком перенёс его в другое место, запретив кому-либо входить внутрь. И Ровоам знал, куда именно.
— Хочешь сказать, что Амфитеатр не только сохранился, но и оставался нетронутым на протяжении последних двух тысяч лет?
— Насчёт нетронутости не знаю. Но на алхимическую лабораторию печати накладывал лично царь мудрости, так что существует большая вероятность, что она сохранилась почти полностью.
Если Агур наложил на Амфитеатр такие же печати, какие окружали кувшин с запечатанным внутри Бафометом, то, действительно, шансы, что лаборатория оставалась в целости, были довольно велики. Вот только это также означало, что два месяца назад эти печати просто пропали, оставляя Амфитеатр беззащитным перед разного рода мародёрами.
— И ты знаешь, где Амфитеатр сейчас?
— Знаю, — кивнул эльф. — И предлагаю обмен. Ты помогаешь мне войти в последнюю комнату гробницы, а потом мы вместе отправляемся в Амфитеатр.
— А не проще мне будет убить тебя и забрать записи Ровоама?
— Думаешь я настолько тупой, что постоянно ношу их с собой? — усмехнулся Альсаз. — Не знаю, существуют ли другие источники, из которых можно узнать о местоположении Амфитеатра. Но сейчас единственный шанс узнать об этом для тебя — это сотрудничать со мной.
Я не смог не усмехнуться.
— Я вот тебя слушаю: “Ты помогаешь мне войти в последнюю комнату…”, “Единственный шанс для тебя — сотрудничать со мной…” Очень показательные оговорки, тебе не кажется?