Король Теней (ЛП)

И престарелый гений преступного мира подчинился, его тело на тонких, как у птицы, ногах, сотрясала болезненная дрожь. 
Мэтью оставил его и пошел в комнату ДеКея. Он постучал в дверь. 
Когда ответа не последовало, он вошел сам и обнаружил, что комната пуста. ДеКей мог быть где-то внизу. Была ли необходимость снова поговорить с Фрателло или королем Фавором? Абсолютно нет. Пришло время найти ДеКея, где бы он ни был, добраться до «Тритона», поднять якорь и паруса и…
— И все-таки, дорогой Мэтью, в глубине души ты знаешь, что этого недостаточно. 
Голос раздался слева от него и пробрал его до костей. Неужели Тиранус Слотер только что вышел из стены? Так или иначе, сейчас он был здесь, одетый, как и прежде, в свой элегантный костюм, жилет, со вкусом подобранный парик и черную треуголку. Его большие голубые глаза искрились озорством на широком бледном лице. 
— Войди и закрой дверь, чтобы мы могли поговорить как джентльмен с джентльменом, — сказал он. 
— Ты мне больше не нужен. 
— О, ты ошибаешься. Теперь я нужен тебе, как никогда! Закрой дверь, Мэтью. Брэнд приближается, он уже идет по коридору. Ты же не хочешь, чтобы он подумал, что ты сошел с ума, верно?
Мэтью и впрямь услышал шаги капитана, поэтому переступил порог и закрыл дверь. 
— Тебя здесь нет, — сказал он. — Ты вот здесь. — Он постучал себя по виску. — Я уверен, что вижу тебя только из-за испарений. 
— Конечно. Вне всякого сомнения. Но теперь ты должен задать себе один не менее важный вопрос: можешь ли ты отвернуться от знания? 
— Какого знания?
— Знания ответов! Да, проблема решена. Фигура поставила свой последний шах и мат. Последняя запись в бухгалтерской книге сделана. Но можешь ли ты повернуться спиной к самой сути себя? 
— А какой сути ты говоришь? — спросил Мэтью, хотя уже знал ответ, потому что разговаривал сам с собой.
Улыбка Слотера стала шире. 
— О твоем хваленом любопытстве! Оно — твоя движущая сила, не так ли? Какая-то мерзкая пыль в носу не смогла бы стереть это из твоей личности. Я ведь прав? 
Мэтью не пришлось долго раздумывать, прежде чем он сказал: 
— Да. 
— Тогда ты знаешь, что должен...
— «Знаю, что я должен» что?
— Выяснить, — сказал Слотер, — выяснить, в чем правда. Ты действительно можешь уплыть отсюда, оставив этот вопрос без ответа? Ты знаешь, о каком вопросе я говорю. 
— Что такое голгоф? — прошептал Мэтью. 
— Именно так. Что это за существо, которое так крепко держит этот остров в тисках ужаса? Любой другой мог бы броситься наутек и убежать в гавань. Ты тоже мог бы, если б не был Мэтью Корбеттом. Но как же тогда быть с твоим любопытством? Неужели просто уплыть и никогда не узнать ответа? О, Мэтью! Пожалуйста, не шути со мной и уж тем более с самим собой!
— Ты хочешь, чтобы я отправился на свидание со смертью?
— О, значит, ты допускаешь, что голгоф может быть настоящим зверем из плоти и крови, а не просто плодом кошмара? Ты должен согласиться, Мэтью, что на другой стороне есть что-то неземное. Что бы это ни было, ты никогда не узнаешь, пока не пойдешь и не увидишь сам.
Мэтью ничего не сказал.
— А теперь не валяй дурака, — продолжил Слотер. — В комнате Фалькенберга хранится оружие. Зайди туда и возьми пистолет, патроны и все необходимое. Лучше пистолет, а не меч. Ты же не хочешь подходить так близко к этой штуке? С другой стороны, если ты выстрелишь и промахнешься, а он бросится на тебя... лучше возьми два пистолета.
— Пистолет и шпага, — сказал Мэтью. — Вот что мне нужно. 
— Как тебе будет угодно, ты здесь командуешь. Я бы предположил, что Брэнд уже сопроводил Профессора вниз и вот-вот отвезет его в телеге в гавань. Поэтому тебе нужно будет позаимствовать лошадь какого-нибудь голгофянина. С пистолетом это будет не так сложно, но держи палец подальше от спускового крючка, пока не захочешь выстрелить…
— Выстрелить в ни в чем не повинного гражданина? — закончил за него Мэтью. 
— Вот именно. Итак, Брэнд может бояться вулкана, но он не уйдет без тебя. На самом деле, Профессор не позволит ему уйти. «Тритон» может отойти на некоторое расстояние, но... самое большее, два или три часа, Мэтью. Я полагаю, ты понял, что голгоф ревет где-то на северо-востоке. Может, ты заставишь этого зверя замолчать? А то он уж очень меня раздражает. — Слотер усмехнулся. — Туда и обратно, с Божьей помощью. А потом можешь отправляться в Альгеро подставлять свою шею испанцам. 
 
— Я так понимаю, ты будешь со мной на каждом шагу этого пути? 
Глаза Слотера расширились.
— Напротив. Я не собираюсь отправляться с тобой. Я никогда не считал храбрость одной из своих добродетелей. Даже будучи призраком твоей памяти, я не собираюсь геройствовать. Но, возможно, кто-то другой мог бы поднять героическое знамя? 
— Я уже знаю, что ты используешь свою силу только… 
Против беззащитных, — хотел сказать Мэтью, но в следующее мгновение мираж уже исчез из поля зрения. 
Проблема решена. Фигура поставила свой последний шах и мат. Последняя запись в бухгалтерской книге сделана, — вспомнил Мэтью. 
Он вышел из комнаты, чтобы взять пистолет и шпагу.
  
Глава сорок седьмая
 
Пока Мэтью крал лошадь у пожилого голгофского джентльмена в пурпурной шапочке, желтом пиджаке и панталонах того же цвета, (который, возможно, и не знал, что такое пистолет, но хорошо понимал приказной тон молодого человека), Маккавей ДеКей стоял перед дверью Апаулины.
Номер был стерт. 
На всех дверях исчезли номера. 
ДеКея поразило, что колокол за это утро ни разу не звонил. Его разум был затуманен, но он вспомнил, как король Фавор рассказывал: «При первом сигнале номера от одного до ста переходят к начальной стадии нашего ритуала. Второй оповещает номера от ста одного до двухсот одного. Вот, где мы сейчас находимся».
Но сегодня утром колокол не прозвенел. Означало ли это, что выбор был сделан, и пал на кого-то, чей номер находится между 101 и 201?
У Апаулины был номер 181. 
Он потянулся к ручке, чтобы войти, но одернул себя. Что, если именно ее рука выбрала красную ракушку? Он почувствовал, как дрогнуло его сердце. 
Дженни. 
Но она не Дженни. Она выглядела так, как могла бы выглядеть Дженни, дожив до возраста Апаулины, при условии, что она была бы цела и невредима. Но Апаулина была другим человеком. Другой женщиной, чья жизнь не была разрушена его грязной рукой. 
Он до дрожи хотел знать правду, но боялся ее. Что он мог поделать, если Апаулина действительно была избрана той, кому предстоит выпить эликсир и быть принесенной в жертву голгофу? Никакие деньги в мире не могли спасти ее, как и вся власть, которую он годами создавал вокруг себя. Апаулина будет причислена к лику доблестных островных героев, но, как бы Фавор ни описывал этот поэтичный подвиг, в итоге она просто умрет. А что насчет Таури? Она снова будет передана на попечение? На этот раз кому-то другому?
ДеКей ничего не мог поделать. Если Апаулина действительно должна была стать жертвой, он попросту не мог сейчас посмотреть на нее, снова увидеть в ней Дженни и пережить эту боль. Запнувшись о собственные ноги, он понесся назад по улицам, затененным вулканическим дымом. Приблизившись ко дворцу, ДеКей разглядел корабль, который, похоже, стоял на якоре на некотором расстоянии от гавани. Он заметил маленькую лодку, плывущую к нему. В полусне он спустился к причалу, где на судно глазели три-четыре десятка горожан, переговаривающихся на своем языке. Здесь же ДеКей обнаружил Фрателло, рассматривающего корабль в подзорную трубу. 
— Что это за судно? — спросил он маленького человечка, поравнявшись с ним.
Фрателло на мгновение опустил трубу, чтобы взглянуть на ДеКея, а затем вновь поднял ее и молча продолжил разглядывать корабль. 
— Я задал вам вопрос.