Король Теней (ЛП)

— Он говорит, что этот мужчина получил ужасную рану на левой стороне живота, — перевел Фрателло. — Лучанза делает все возможное, но ваш друг потерял очень много крови, и Лучанза опасается, что он скоро скончается. Это лишь вопрос времени. Конечно, он промыл рану и наложил швы, но… это сложно. Поэтому наш врач старается сделать так, чтобы ему было как можно комфортнее. 
Мэтью стоял у кровати, глядя сверху вниз на серое, блестящее от пота лицо. Голова Хадсона слегка повернулась, он приоткрыл глаза, в попытке рассмотреть размытую фигуру над собой. 
Мэтью не знал, что сказать. Он даже не осознал, что с его губ срываются слова:
— Во что ты, черт возьми, вляпался? 
Ответа не последовало. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Хадсона. И вдруг на его лице появилась страдальческая улыбка. 
— Я слышу… как говорит… мальчик, — просипел он. 
— Что с тобой случилось? 
— А на что… это похоже? Меня… победили. Бром. Он лучше меня… с этим… проклятым мечом. 
— Где он? 
— На болоте. Я пытался… — Он сделал паузу, чтобы перевести дух. — Я пытался… вытащить его оттуда. Но… бросил его. — Он издал хриплый смешок, в котором была только печаль и не толики веселья. — Ангел Смерти… ушел из этого мира. 
— Но ты не ушел, — с нажимом произнес Мэтью, будто это могло убедить друга не умирать. — Ты только наполовину присоединился к нему, вторая половина все еще здесь! 
Хадсон хрипло вздохнул. 
— Послушай меня! — воскликнул Мэтью. Хотя Хадсон весь взмок, Мэтью казалось, что он чувствует исходящий от него могильный холод. Веки Хадсона затрепетали, пытаясь закрыться. — Послушай! Не сдавайся! Слышишь меня? Я не позволю тебе сдаться! 
— Ха, — тихо усмехнулся Хадсон. — Боюсь… тебе… придется с этим смириться… 
Мэтью посмотрел на доктора, а затем на Фрателло. 
— Это все, что он может сделать? Просто стоять и смотреть, как он умирает? 
Фрателло снова заговорил с Лучанзой, который пожал плечами и покачал головой. В этот момент Мэтью заметил выгоревшую на солнце татуировку на правом предплечье доктора. Это было изображение женщины, а под ним надпись с завитками: «Mia Sophia». 
Его вдруг осенило.
— Откуда взялся этот доктор? С того брошенного итальянского корабля? 
— Доктор Лучанза родился на этом ост…
— НЕТ, НЕ РОДИЛСЯ! — крикнул Мэтью с такой силой, что и доктор, и Фрателло отпрянули назад. ДеКей положил руку на плечо Мэтью, пытаясь то ли успокоить, то ли удержать его. — Он не родился на этом острове! — продолжал бушевать Мэтью. — Вы тоже не родились здесь! Как и король Фавор! Вы оба англичане, потерявшие свои воспоминания! Боже, неужели вы не понимаете!? 
— Полегче, — сказал ДеКей. 
Мэтью сбросил его руку и повернулся к нему с пылающим лицом. 
— Я пытался сказать вам, но вы не слушали! — рявкнул Мэтью. — Здесь есть сила — миазмы опьяняющего вещества в воздухе — называйте, как хотите! Это вещество затуманивает и искажает память! Я читал об этом у Плутарха! Плутарх знал это! Всё о Дельфийском оракуле и адитоне, об испарениях, поднимающихся из-под земли! Вероятно, вулкан имеет к этому какое-то отношение! Он множество лет пропитывал остров этим веществом, лишая всех жителей их прошлого и их личной истории! Я пытался сказать вам, но вы… — Он резко остановился, потому что ДеКей отступил, и в его здоровом глазу заплясала дикость. Возможно, это был страх. Мэтью уставился на Фрателло и доктора, выражения лиц которых были одинаково ошеломленными. Доктор, возможно и не понял ни слова, однако он чувствовал ярость говорившего. — … не слушали, — сокрушенно закончил Мэтью. 
Фрателло прочистил горло, этот резкий звук прорезал тишину, воцарившуюся после последнего слова решателя проблем. 
— Молодой человек, — сказал он одновременно твердо и осторожно, — мы все видим, как вы расстроены, и на то есть веские причины. Я уверен, у доктора есть что-нибудь, чтобы успокоить вас. 
— Спасибо, я в этом не нуждаюсь, — сказал Мэтью, обращаясь по большей части к ДеКею. — Единственное, в чем я уверен, это в том, что если мы в ближайшее время не уберемся с этого острова, то вскоре мы и сами начнем верить, что родились здесь. Мы забудем наши имена, наши истории и даже наш язык. Забудем обо всем, что находится за пределами Голгофы. Как можно доказать, что сам воздух здесь отравлен и что это место само по себе — самый безжалостный злодей из всех, с кем я когда-либо сталкивался? Как? 
 
— Никак, — покачал головой Фрателло. — Потому что вы ошибаетесь. Голгофа — это рай, и в настоящее время мы должны уберечь его от разрушения. — Он заговорил с доктором, который кивнул и отошел к одной из полок. 
Пока Мэтью стоял над потерявшим сознание Хадсоном, Лучанза вернулся к кровати с маленькой бутылочкой мутно-белой жидкости в руке. Когда ДеКей увидел ее, у него возникло смутное воспоминание о докторе, который вытащил такую бутылочку из своего чемодана. 
Он выпалил: 
— Что это? Яд? 
Фрателло уже собирался взять бутылку, но его рука замерла. Выражение его лица было пустым. 
— Это эликсир вечного и прекрасного сна, — сказал он. Его брови поползли вверх. 
— Откуда вы знаете, что после него наступает прекрасный сон? — упорствовал ДеКей. 
— Что вы собираетесь делать? — требовательно спросил Мэтью, прежде чем ДеКей продолжил свой расспрос. — Прикончить Хадсона? 
— Это не для вашего друга. 
— Для кого же тогда? 
— Это внутренняя забота острова, не ваша. — Фрателло положил заткнутую пробкой бутылку во внутренний карман своего плаща. 
— Знаете, что? Я устал постоянно это слышать, — сказал ДеКей. Он рассудил, что какие бы травы ни входили в состав жидкости в бутылке, они давали тот же эффект, что и то… другое зелье… в руках другого доктора, имя которого он забыл. — Вы только что взяли бутылку с ядом. Вам он нужен по какой-то причине. По какой? 
— Это наша внутренняя… 
Мэтью сжал кулак, которым недавно собирался постучать в комнату Кардинала Блэка, и поднес его к носу маленького человечка. 
— Я клянусь Богом, — прошипел он, — что если вы сейчас же не ответите на вопрос, вы окажетесь на соседней кровати с Хадсоном. 
Фрателло посмотрел на кулак, затем на Мэтью, затем снова на кулак и сказал, презрительно покривившись: 
— Это предназначено для церемонии, которая спасет этот остров от голгофа. 
— Какая церемония? Отвечайте! 
— Она проводится в Центре Всего Сущего. Это ритуал, которого требует голгоф, и когда он свершается, остров освобождается от… вреда. Вы двое, пробыв здесь меньше года, не можете быть вовлечены в ритуал. 
Мэтью и ДеКей переглянулись, не понимая, что, во имя Христа, это значит. ДеКей пришел в себя первым. 
— Что за ритуал?
— Я собираюсь… как бы так сказать?.. воздержаться от ответа на этот вопрос и попросить вас получить аудиенцию у короля Фавора. Я скажу ему, что вы хотите… 
— Не пойдет, — сказал Мэтью, не опуская кулак. — Что за ритуал? 
Фрателло метнул в него яростный взгляд. Он задумался, прежде чем ответить. 
— Когда голгоф проснется и будет угрожать разрушением всему нашему раю, — он говорил, будто пережевывая горькую траву, — единственное, что может нас спасти — это кормление. Нужно накормить чудовище. Следовательно… наш ритуал включает в себя… выбор гражданина, которого мы… предоставим. 
Челюсть Мэтью едва не отвисла. Он мрачно кивнул. 
— Стало быть, вы приносите человеческую жертву? Такова цена рая? 
— Это цена, которую мы должны заплатить на благо всех, и никакие ваши стенания и угрозы не могут остановить это… если только вы не хотите пойти и убить голгофа, что невозможно. 
— Никто никогда не пытался это сделать?
— Это невозможно, — повторил Фрателло. — Итак, я здесь закончил. 
Он перекинулся парой фраз с доктором и начал проходить мимо посетителей Хадсона, но Мэтью протянул руку, ухватил его за плащ и дернул назад. 
— Вы договоритесь об аудиенции с королем Фавором, как только мы вернемся во дворец. Если вы этого не сделаете, это сделаю я…