Курортный папа (СИ)

— Обязательно попробуй вот с этим соусом, — Андреас подвигает ко мне баночку. — Это фирменный рецепт.
— Кстати, помнишь, как мы жарили креветки, и я случайно перепутал базилик с мятой? — смеется яхтсмен.
— Да, именно с того момента я понял, что это отлично сочетается. Кисло-сладкий соус с мятой! Идеально!
Как легко они перевели тему. Но нет уж! Я прилетела сюда не ради креветок. Какими бы вкусными они ни были.
Отодвигаю тарелку и, сложив пальцы в замок, перевожу взгляд с одного мужчины на другого.
— Что-то не так? — волнуется ресторатор.
— Все замечательно. Но… давайте вернемся к началу разговора. Я хотела бы узнать о том, как вы познакомились с моей матерью и… уж простите за прямолинейность, какова вероятность что кто-то из вас может быть моим отцом?
Мужчины некоторое время молчат. Начинаю нервничать, решив, что проявила бестактность. Но сказанного не воротить.
— Да, конечно. Рассажу, —  говорит капитан. — Или ты сам хочешь? — кивает другу.
— Начинай. Я добавлю.
— Как уже рассказывал, с детства моя жизнь проходила в порту. Я работал и матросом,  и помощником капитана, много ходил в море. Но выдавались деньки, когда можно было пропустить по стаканчику с друзьями за милой беседой. Выходные, одним словом. В один из таких моментов мы с ребятами сидели на нашем излюбленном месте для пикника, среди скал. День клонился к закату, и мы наблюдали за сменой погоды, планируя рыбалку. И вдруг я услышал красивый женский голос. Мы с приятелями удивились. Туристы редко приходили в наше место, а уж петь… Язык я не знал… и, кроме красивой мелодии, ничего не понимал, в отличие от Андреаса.
— Хорошо говорю по-русски потому что мать из бывшего Союза, — поясняет. — Так вот, я сразу узнал песню. Мама частенько напевала ее моему отцу, когда тот уходил в море, — смеется.
— Эй, моряк, ты слишком долго плавал! — вспоминаю строчку из советского фильма, который обожала мама. Почему-то именно она пришла на ум.
— Точно… — Андреасы переглядываются, удивленно посматривая на меня.
— И голос один в один!
Я неплохо пою. Но мама пела лучше. Во всяком случае по детским воспоминаниям кажется так…
— Так вот именно эти строчки мы и услышали. Естественно, нам стало интересно, что за русалка с таким дивным голосом забрела к нам на огонек.
— Да, я забрался на скалу и увидел удивительную картину: красивая девушка, стоит на самом краю скалы, раскрыв руки. И не просто смотрит на море: она поет. Во весь голос и с таким удовольствием, что вся наша компания последовала моему примеру и выбралась полюбоваться певицей. Мотив был настолько заводной, что она еще и пританцовывала. Ее летящее платье так красиво развевалось на ветру… Когда она допела, мы, не сговариваясь, начали хлопать. И к моему удивлению девушка вовсе не смутилась. Она улыбнулась нам и сделала театральный поклон.
— Ну тут уж я мешкать не стал, — снова подхватывает ресторатор. — Я спросил у нее, откуда она, завязалась беседа. Парни посматривали на меня с завистью, требуя перевести. И тогда твоя мать, удивила нас снова. Оказалось, что она вполне сносно говорит на английском.
— Да. Она и прошла отбор именно потому, что набрала больше балов по языку, чем другие девушки, — киваю.
— В общем, красивая, талантливая и одна. Слово за слово, Софи рассказала, что прогуливается в одиночестве и заодно упражняется в актерском мастерстве. Мы пригласили ее в нашу компанию, но девушка оказалась еще и скромной. Отказалась. Только поросила указать короткий путь до красивого мыса — местной достопримечательности. Так вот, дорогу мы ей, конечно, показывать не стали, а проводили до гостиницы, чтобы такая красотка не нашла приключений в сумерках.
— И что, разве мама не побывала на мысе? — поднимаю брови.
— Побывала. Я сказал ей на прощание, что с моря смотреть на него гораздо интереснее, — улыбается капитан. — Помнишь, мы проплывали мимо?
— Да…
— Она немного поколебалась, но потом все-таки сдалась. Я взял катер у своего отца, и мы с Андреасом показали ей такой остров, которого она не увидела бы, путешествуя по суше, — признается Андрианакис.
 
— Было здорово. Мы отлично проводили время. Только от отца тебе тогда досталось, — напоминает Андреас.
— Почему?
— Он позаимствовал лодку без спроса. Угнал, другими словами, — хохочет.
— Сейчас вспоминаем это с улыбкой. А тогда с отцом был серьезный разговор, — пожимает плечами.
— Он даже обещал тебя выпороть! Взрослого парня! — мужчины погружаются в воспоминания. Ловлю себя на мысли, что мне комфортно с ними вот так сидеть и вспоминать прошлое. Душевно.
— Так и что ты ему сказал тогда? Что-то придумал про спасение жизни?.. какую-то чушь болтал… я уже и забыл, — морщит лоб.
— Да он мне не поверил. Пришлось сознаться, что впервые в своей жизни влюбился, — вздыхает Андреас, смотря куда-то вдаль.
— Так и познакомились. Софи пробыла на острове всего лишь месяц. Мы здорово подружились, и даже посылали друг другу рождественские открытки еще несколько лет… — добавляет Андрианакис. — Одну из них, кстати, храню до сих пор. — он вытаскивает из кармана забавную открытку с Дедом Морозом и снегуркой.
— Красивая, — удивленно рассматриваю. Хранит. Значит, помнит… — Тогда я тоже вам признаюсь. Перед поездкой нашла у мамы эти фотографии. По ним я и искала вас… Вот, — выкладываю на стол две карточки. Третью решаю оставить. На ней совершенно другой мужчина, о котором пока думать не хочется.
Андреасы с интересом и какой-то чудовищно душевной ностальгией принимаются вспоминать о тех моментах.
— Это мы после спектакля. Перед ее отъездом. Софи пригласила нас посмотреть то, ради чего они с труппой приехали на остров. Спектакль имел ошеломительный успех…
— Твоя мать была самой талантливой из всей труппы, — с теплом отзывается яхтсмен. — Уверен, ты пошла в нее, и у тебя большое будущее.
— Хватит, а то я сейчас буду реветь, — прикусываю губу.
Отправляясь на поиски отца, даже не могла предположить, что встречу таких открытых и доброжелательных мужчин. Любой из них мог бы стать замечательным отцом… вот только почему мама не сказала о том, что родила дочку… И как далеко зашла их дружба?
— Тебе волноваться нельзя, милочка. Так что, предлагаю наконец, подкрепиться, пока еда не потеряла магию только что приготовленного блюда, — переводит тему Андрианакис, видя, что мои глаза на мокром месте.
— А почему? — с интересом уточняет яхтсмен.
— Ему можно рассказать? — заговорщицки спрашивает ресторатор.
— Да…
— Венера ждет малыша.
Андреас не улыбается. Он наверняка помнит, что на лодке я была без пары.
— В общем, отец не знает. Я натворила дел, — краснею, выпаливая как на духу. Вечер откровений случайно заходит не в то русло.
На этот раз хмурится Андрианакис.
— А разве Гриша не...
— Он мой друг. И только, — обрываю. — Настоящий отец собирается жениться и не хочет признавать ребенка.
— И что же это за сволочь такая?! — кэп стукает кулаком по столу, отчего на нас косятся сидящие за соседними столиками.  
— Андрэ…
— Что?! Скажи мне кто он, я поговорю с ним по-мужски! — сверкает глазами.
— Думаю, если Венера захочет…
— Сам подумай, если бы твоя дочь… — начинает он.
— Я бы дал ей время самой решить, — заступается тот .
— А потом бы поехал и разукрасил физиономию нерадивого папаши.
Их перепалка выглядит довольно забавной, не удерживаюсь и хихикаю.
— Перестаньте, пожалуйста. На нас уже косо смотрят посетители таверны.
— Ладно. Но ты скажешь мне, кто он…
— Хорошо, — поднимаю руки, символически сдаваясь. У меня не было отца и мужская забота для меня в новинку. Гриша не в счет…
Мы сидим еще какое-то время, делясь воспоминаниями про маму. Но мне так и не удается выпытать у них что-то более личное. Да и духу не хватает задать вопрос в лоб. Думаю, я спрошу об этом каждого по отдельности, если появится возможность.