Доктор Фальк. Тайна серого монаха
Среди обитателей деревни обыкновенно хватало любителей встать пораньше, но по пути им не попалось ни одной живой души. Видимо, зябкий холодок и последствия дождя отбили желание у рыболовов и спортсменов выходить из дома ни свет, ни заря. Для окрестных крестьян, развозивших по дачникам молоко, мясо, ягоды и прочую снедь тоже было рано. Вернее, они, безусловно, уже проснулись, но обход отдыхающих начнут позднее, когда перебравшиеся в лоно природы горожане гарантированно встанут и выберутся на улицу.
– А кто обнаружил тело? – поинтересовался у Сидорова Фальк, в основном – чтобы разогнать тягостное молчание.
– Генеральша Шевалдина, – ответил урядник.
Василий Оттович встал, как вкопанный. Кажется, безумие предыдущего дня с его шведскими монахами и не думало заканчиваться. Он недоверчиво покосился на Александра Петровича.
– Вы сейчас шутите, да? Как генеральша Шевалдина могла обнаружить найти собственное тело?
– Почему «собственное»? – не понял его урядник. – Нет, она нашла тело Веры Павловны.
– Кто «она»?! – раздраженно воскликнул Фальк.
– Ираида Дмитриевна, генеральша Шевалдина! – Сидоров тоже смотрел на него, как на нерадивого ученика, который не знает очевидных вещей.
– Но ведь Вера Павловна – генеральша Шевалдина, – протестующе топнул ногой Василий Оттович.
– А, вот вы о чем! – рассмеялся урядник. – Ну, формально они обе генеральши Шевалдины. Они вышли замуж за братьев, Вера – за Аркадия Шевалдина, а Ираида – за Бориса Шевалдина. Оба пошли по военному делу, оба дослужились до генеральских званий. Только Аркадий – от артиллерии, а Борис – от пехоты. Семьи не то, чтобы дружили, но после смерти братьев Вера Павловна и Ираида Дмитриевна несколько сблизились. В основном «наша» Шевалдина навещала невестку в Сестрорецке, но в этот раз Ираида Дмитриевна с дочкой приехали проведать ее в Зеленый луг. Живут на даче с конца апреля.
– Что ж, одной тайной меньше, – успокоился Фальк. – Только не понимаю, отчего они послали сразу за полицией, а не за врачом.
– Позвольте пока не отвечать на этот вопрос, – ушел от ответа Сидоров. – Мне бы хотелось получить ваше собственное заключение. Не замутненное, так сказать, моими подозрениями.
– Секретничаете, Александр Петрович? Что ж, будь по-вашему.
Тем временем мужчины достигли дачи Шевалдиных. Дом был просторным, но по-военному простым, без лишних архитектурных изыска. Центральная часть встречала гостей верандой и большим окном на втором этаже под двускатной жестяной крышей. Справа и слева к ней были пристроены крылья, тоже двухэтажные, по четыре окна каждое. Особого сада при доме не имелось, лишь цветник за левым крылом – краса и гордость Веры Павловны.
Александр Петрович поднялся на веранду и осторожно постучал в дверь. Открыла ему пожилая женщина, очевидно – Ираида Дмитриевна. Она являла собой поразительный, даже комичный контраст с покойной Верой Павловной. Высокая; тонкая, что спица; с застывшей на лице недовольной гримасой. Эдакая старая дева, строгая воспитательница пансиона для благородных девиц.
– Еще раз здравствуйте, Ираида Юрьевна, – поприветствовал ее Сидоров. – Это Василий Оттович Фальк, первостатейный врач, из столицы. Я пригласил его для осмотра покойной. Позволите войти?
Шевалдина кинула на доктора подозрительный взгляд, но отстранилась и разрешила мужчинам войти. Фальк поздоровался с ней приличествующим ситуации вежливым полупоклоном.
– Вы оставили все в неприкосновенности, как я и просил? – задал ей вопрос урядник.
– Конечно, – с достоинством ответила Ираида Дмитриевна. – Поверьте, ни я, ни Лидочка не собираемся входить в ее комнату, пока тело Веры Павловны там.
– Спасибо, – кивнул Сидоров. – Тогда попрошу нас не беспокоить. Идемте, Василий Оттович.
Как и ожидалось, Вера Павловна жила на первом этаже – с ее комплекцией подъем наверх был сродни подвигу. Очевидно, Шевалдина разместила там своих гостей. По крайней мере, проходя мимо лестницы Фальк увидел мелькнувшую на площадке второго этажа тоненькую девичью тень.
Покои Веры Павловны занимали весь первый этаж левого крыла. Спальня располагалась в угловой комнате, выходящей окнами на цветник. Шевалдина лежала на полу, словно огромный кит, выброшенный на берег. Смерть настигла ее у открытого окна – когда мужчины вошли, занавески колыхнулись от налетевшего сквозняка. Рядом с телом Веры Павловны лежал перевернутый столик-бюро, его содержимое – жемчуга, серьги, прочие мелкие безделушки и осколки разбитого зеркала – разлетелось по паркету, отчего ступать приходилось аккуратно.
– Мне нужно ваше заключение, доктор, – попросил Сидоров, закрыв за ними дверь и остановившись, будто на страже.
– Надеюсь, вы понимаете, что я смогу дать лишь очень приблизительную картину, – ворчливо отозвался Фальк. – Я, все-таки, не судебный медик. Да и условия не идеальные.
– Понимаю, Василий Оттович, но из всех здешних эскулапов, уж простите, вашему мнению я доверяю больше всего.
– Прощаю, – согласился Фальк. Грех тщеславия, чего уж таить, ему был не чужд. Он опустился на пол перед телом Веры Павловны и начал осмотр, вслух комментируя свои манипуляции.
– Итак, для того, чтобы исключить все сомнения – Шевалдина действительно мертва. Дыхания нет. Пульс не прощупывается. Приблизительное время смерти – не более четырех часов назад, так как отсутствует rigor mortis. Судя по тому, что домочадцы послали за полицией, а вы уже вызвали меня, то подозреваются насильственные причины. Что ж, тело лежит на спине, на видимой поверхности ран не обнаружено – ни колотых, ни огнестрельных. Переворачивать покойную пока не будем, но вокруг нет луж крови также не заметно, поэтому предварительно можно заключить, что на спине открытых ранений нет. Синяков не вижу. На шее странгуляционных борозд не заметно. Характерных следов, свойственных удушению голыми руками, не обнаружено. Хотя лопнувшие сосуды в глазах указывают, возможно, на недостаток воздуха. Травм височной и теменной кости нет. На затылке прощупывается некое повреждение, возможно – от удара об пол при падении.
Василий Оттович отстранился от покойной.
– Интересную задачку подкинули, Александр Петрович. Требую подсказок – при каких обстоятельствах все-таки обнаружили покойную? Что предшествовало ее смерти?
Урядник извлек из портфеля блокнот (согласно уставу солидно именовавшийся «памятной книжкой») и отрапортовал:
– Шевалдина пришла домой около двух часов дня. Вероятно, сразу после визита к вам. Домочадцы утверждают, что она находилась в довольно подавленном настроении. К обеду не вышла – прислуга относила еду в спальню. Вечером присоединилась к Ираиде Дмитриевне и ее дочери за чаем. Кляла докторов-бездельников (камень в ваш огород, полагаю) и жаловалась на слабость. Удалилась к себе около девяти часов вечера. Примерно в три часа ночи Ираиду Дмитриевну, которая живет в комнате прямо над покойной, разбудил крик. Слов она не разобрала, но поняла, что кричала Вера Павловна. Затем раздалось два тяжелых удара – непосредственно друг за другом – и звон бьющегося стекла. Ираида Дмитриевна с дочерью спустились вниз и попытались достучаться до Шевалдиной, однако ответа не последовало. Дверь была заперта изнутри. Дочь Ираиды Дмитриевны утверждает, что слышала звуки, которые, как ей кажется, могли свидетельствовать о предсмертных конвульсиях. Послали за прислугой, нашли запасной ключ, отперли… Открывшуюся картину вы лицезреете.
Из-за двери раздалось деликатное дамское покашливание. Фальк и Сидоров удивленно переглянулись. Урядник пожал плечами и открыл дверь в комнату. За ней стояла юная девушка двадцати с небольшим лет с непослушной копной огненно-рыжих волос. На кончик носа сползли круглые очки, отчего незнакомка имела вид нерадивой воспитанницы пансиона – видимо, того же, где могла работать Ираида Дмитриевна. Про себя Фальк отметил, что несмотря на растрепанные волосы и бесформенный халат выглядела девушка весьма очаровательно.
– Господа, прошу меня извинить, – начала гостья. – Вы только не подумайте, что я подслушивала за дверью…