Мистер Фермер. Кровь с молоком! (СИ)
Так же как и они, мы, будучи ранеными, прикрываясь здоровой Пом, заходили с боков, подсекали и затыкивали отдельных не привыкших к одиночеству зеленокожих индивидов.
Мерзко было ли мне, толпой убивать одного? Ужасно мерзко. Но дать возможность тварям, подобным этим, завладеть нашими… моими женщинами, казалась ещё более омерзительно.
Я их не недооценивал, к каждому относился как к потенциальному убийце, от которого можно ожидать чего угодно, потому из каждой стычки с ними выходил целым и невредимым. Лишь во сне, жутком и беспощадном кошмаре, подобные им могли меня одолеть. Никогда, ни при каких условиях, даже будучи раненым, задрот, ебучий геймер, не посмел бы себя проиграть сраным гоблинам.
Едва мы затыкаем брешь, а я по грязи почти добираюсь до бруствера, огненная вспышка, полутораметровый шар из огня врезается в бруствер, раскидывая в стороны куски разорванных кроличьих и гоблинских тел. Ударной волной меня сбивает с ног, вновь скатывает по насыпи вниз, туда же летит Кобаго. Шкура поверх охотника полыхает, кролли женщины и дети, находившиеся внизу, тут же принимаются тушить бедолагу.
— У Рыкунов шаман! — Воскликнул кто-то со стены и в дымящую, образовавшуюся брешь, вновь полезли зеленые толпы. Пиздец… Что я там по поводу слабости гоблинов говорил?
Из-за спины моей в гоблинов полетели камни. Щёлкнули редкие арбалеты, трое желтоглазых с визгом сваливаются со стены, четвёртый, поскользнувшись на крови, скатывается со стены прямо мне под ноги, где я того и принимаю, копьём проткнув мерзкую рожу.
Урон стене не особо велик, разнесло лишь один из зубьев деревянного бруствера. Да только этот выродок залпом одним прикончил сразу двоих наших, и что самое страшное, ранил Кобаго. На сколько залпов у этой блядины хватит маны? Сколько ещё наших она заберёт с собой, прежде чем устанет? Нужно избавиться от него, но как?
Вновь пытаясь взобраться на стену, оглянувшись замечаю постепенно приходящего в себя Кобаго, трусливо поджавшую уши, идущую за мной Пом. Лисица очень ценила свой пушистый хвост и не хотела, чтобы того подпалили как охотника.
Бой накалялся, слева от меня, пытаясь скинуть лестницу рогатиной, пыхтел Му, прикрывая того, отмахивался отнятой у гоблина дубиной Кролли. Справа, работая в тройке, болт за болтом посылала в ночь женщина Му. Два заряжающих мальчика кролли на одного стрелка позволяли той пускать по снаряду раз в четыре-пять секунд.
Добравшись наконец-то до верха стены, подобрал валявшийся арбалет, впихнул того в руки Пом. Данное устройство являлось единственным оружием, которым я мог достать мага за стеной.
— Будешь заряжать и искать шамана. Мы должны пристрелить эту суку раньше, чем она нас поджарит! — Оперевшись на бруствер, вглядываюсь в местами сияющую золотыми глазами тьму. Трупы гоблинов, они повсюду: в воде, перед рвом и за ним. Местами образовывались кучи утыканных болтами тел, прячась за которыми, словно играя со смертью, выглядывали гоготавшие мерзкие рожи. Они находили бойню забавной, по прежнему считая себя сильнее нас, шли в бой, штурмовали стены, толпами гибли, и на смену им приходили ещё…
Передавая мне заряженный арбалет, Пом от неожиданности пискнула. На бруствер между нами вскочил гоблин.
С испуга пяткой прописываю ублюдку в грудь, как в фильме, по спартански сбрасывая зубастого уродца со стены. Ебать… Выдохнув, перенимаю здоровой рукой арбалет, замечая с каким восторгом на лице оценила мой удар Пом.
— Не расслабляйся! — Ликуя от пафосности момента, прикрикнул на ту я, а после, заметив во тьме некое странное свечение, пульнул туда болтом.
Лиса с блестящими от эмоций глазами кивнула. Переняла разряженное оружие, быстро натянув тетиву, вложила в канавку болт и вновь передала мне готовый арбалет. Стрелять наобум есть ли смысл? Наверняка нет, шанс пристрелить уродца шмаляя в пустоту очень низок. Нужно приберечь болт на момент, когда тот начнёт кастовать огненный шар, выдав свою позицию.
Опустив взгляд на толпу доступных, живых мишеней, стиснул зубы. Ебучий шаман, он же ещё покажет себя, или я трачу время в пустую⁈
Пом, выплясывая вокруг меня, дробила черепа гоблинов. Пытаясь повторить мой случайно исполненный приём, во все стороны махала своими лапками.
Смахнув с бровей наползавшие на лицо капли дождя, накинул на голову капюшон, плечом вжался в бруствер. Когда все рубились, пачками истребляя рыкунов, я, словно охотник ждавший добычу покрупнее до мозолей на глазах, вглядывался в ночь. Где же ты, сучёнок, где ты, мразь, ну же, покажи себя…
И он показал.
Огненная спираль, раскручиваясь над длинноухой, зеленой головой, осветила бородатого, скрюченного гоблина, сжимавшего в руке посох. Шевеля губами, глядя на то, как огненная спираль приобретает форму увеличивающегося в размерах шара, тот готовился запустить в нас этой магической хуйнёй.
От движения раненым плечом в глазах моих от боли посыпались искры. Он так далеко, меня шатает, но я должен, обязан попасть! Другого шанса не будет!
Щёлкнул арбалет, наконечник болта, пронзив дождевую каплю, смещается в сторону, меняя траекторию моего выстрела… Блять.
Стрела попадает точно между глаз шамана. Запрокинув голову, гоблин выпускает из лап посох, вскидывая руки.
Огненная вспышка освещает всю округу, мощный, заставивший землю дрогнуть взрыв поглощает десятки гоблинов вокруг себя, превращая Шамана Рыкуна и всех его окружавших в пепел.
— Да-а-а-а-а! — Восторженно подняв над головой дубину, радостно кричит Пом. Реагируя на вспышку, теми же эмоциями, на воинственный рёв срываются все защитники и даже те, кто в лагере, видя как расцветает за стеной огненный, яркий цветок, поддаются общему эмоциональному порыву.
Гоблинская орда замерла. Ошарашенные происходящим за свой спиной, и тем, с каким рёвом и яростью встречают их впереди, коротконогая толпа, разбавленная редкими представителями хищных видов, начинает стопориться, растерянно метаться из стороны в сторону, а после, поддавшись панике, оборачивается в бегство.
Я жив, деревня выстояла, враг удирает. Все условия соблюдены, безоговорочная и полная победа за нами!
Подняв над головой арбалет, тряся тем, во всеуслышание крикнул:
— Победа! Мы победили!
Радость, граничащая с печалью, улыбки и слёзы от боли и от счастья. Крики раненых, умирающих и охваченных праздничным настроением выживших. Всё сплелось в единую, шумную, победную песню!
Подскочившая ко мне Пом, заключила меня в своих объятиях, поливая лицо моё и зачем-то грязную куртку с капюшоном, быстрыми, короткими поцелуйчиками. Дёргая меня, она пыталась пуститься в пляс, отчего плечо болело всё сильнее и сильнее. Видя наши обнимашки, с той же целью ко мне подлетают все соседи, все выжившие стремятся схватить меня, обнять, а потом, зачем-то ещё и поднять, бля!
— Мы сделали это, мы победили, победили самих Рыкунов! — Пищала восторженная Пом, а вместе с ней и все живые защитники рядом.