Команданте (СИ)
— Кечуа, встать и перейти к правой стене, — Вася указал рукой. — Аймару — к левой. Остальные к задней.
Стоя между двумя джипами с развернутыми в сторону амбара пулеметами, касик наблюдал неохотное движение пленных, а затем, когда все уселись на новых местах, послал к левой стене урожденного аймару Серапио, а сам двинулся к правой.
— Я касик Тупак Амару Третий. Кто желает стать моим воином?
По толпе пленных прошла волна, но добровольцев наружу не вынесла.
— Чем докажешь? — презрительно бросил здоровяк в первом ряду.
«Хорошая такая морда, откормленная, прямо кулацкая» — пришел в голову Васе неожиданный эпитет. Он провел глазами по сидящим индейцам и неожиданно зацепился взглядом за парня в третьем ряду. Неуловимо знакомое лицо, и чем больше Вася в него вглядывался, там более неуютно чувствовал себя индеец. Он тревожно стрелял глазами направо и налево и, наконец, сморщился, как от физической боли. И Вася узнал эти морщины. Ну что же, за добро добром.
— Карлос Уанка Суксо, — уставил касик палец на оторопевшего кечуа. — Родился около Вальегранде, там же и школу закончил, так?
— Т-так, — заикаясь, подтвердил пленный.
— Иди домой. И помни, если ты возьмешься за оружие, страшное проклятие ляжет на тебя и на твоих детей до третьего колена.
Уанка встал, но когда проходил мимо, за его спиной вскочил здоровенный и бросился на касика. Спасибо отцовской школе, Вася среагировал верно — отошел, подсел, крутанул…
Здоровяк потерял равновесие и обрушился на землю, но тут же попытался подняться.
Вася пробил ему в нос и противник отключился, распластавшись как куль с говном.
Невиданная прозорливость касика и два движения, которыми он отключил самого здорового сарженто в лагере, произвели нужное впечатление — в добровольцы подалось пятнадцать человек. Остальным велели заняться перевязками, для чего под причитания Римака выдали из захваченного бинты и медикаменты.
Подошел Антонио:
— Мне опросить несколько человек.
— Без проблем. Как там с погрузкой?
— Почти тысяча винтовок, больше шестидесяти пулеметов и так далее. Грузовиков не хватит.
— Пошли людей в город, реквизируй машины. Кстати, что там Габриэль?
— Пока не появился.
Вася оставил пленных на Антонио, а «добровольцев» на Серапио и вернулся к грузовику, ломая голову, почему так задержалась группа Габриэля, которой выпала самая простая задача.
Собаки во дворе продержались почти час, прежде чем запах приманки пересилил вбитые дрессурой правила. Первой сожрала кусок чепрачная сука, за ней кинулись два других пса и вскоре все, почуяв неодолимые позывы ко сну, добрели до вольера и там рухнули на свои подстилки. Пятнадцать минут — и никакой беготни по двору, только тихое сопение и легкий храп.
Без четверти пять Габриэль подал команду и его группа тихо перемахнула забор в трех местах, боец открыл калитку, чтобы изрядно пожившему парагвайцу не пришлось сигать через высокие штакетины. В дом вели парадная и задняя двери, у каждой встало по двое и еще один страховал под окнами спальни.
Еле-еле слышно щелкнул замок и первая пара вошла в дом. Легкий скрип половиц со стороны кухни подтвердил, что зашла и вторая пара. Осторожно выставленные вперед пистолеты с глушителями — слева гостиная, за ней коридор к спальне, широкий ковер-палас скрадывал и без того тихие шаги, группа неслышно выстроилась клином, передний взялся за ручку двери и медленно потянул ее на себя.
В приоткрытую щель с рычанием метнулся сгусток мрака и сбил Габриэля с напарником на пол, а из спальни сверкнула вспышка и ударил по ушам гром. Габриэль изо всех сил удерживал пса, норовившего вцепиться в горло и ронявшего слюну с клыков, напарник судорожно барахтался под ними, передний с хрипом падал на пол. Последний, четвертый, от неожиданности отскочил и стена скрыла от него хозяина дома.
Овчарка впилась Габриэлю в левую руку, но правой с зажатым в ней пистолетом он принялся молотить собаку по башке. Напарник, бросив попытки вылезти, просто несколько раз выстрелил с пола в направлении спальни, но там посыпались оконные стекла и снаружи глухо стукнули два выстрела.
Хозяин зашипел, схватился за правое плечо и прекратил сопротивление.
Четвертый скользнул вперед и в упор застрелил зверя.
Несколько минут спустя хозяина перевязали, скрутили руки за спиной и завернули в тот самый палас. Труп собаки просто отодвинули в сторону, тело первого бойца вынесли во двор. Напарник бинтовал порванную руку Габриэля, двое остальных с потайными фонарями лихорадочно потрошили дом, перетряхивая все шкафы, столы и комоды.
— За картиной, — морщась от боли прошипел парагваец.
Сдвинув альпийский пейзажик, четвертый обнаружил дверцу сейфа и метнулся к ждавшей за углом машине за ломиком.
— Заканчивай, — бросил Габриэль напарнику, — сейчас важнее документы, потом перевяжем как следует.
Еще через двадцать минут они загнали машину во двор, погрузили тело погибшего товарища, свернутый палас и несколько набитых бумагами и книгами мешков.
Они обогнали три грузовика, ехавшие из города в направлении лагеря и въехали в самую середину разгрома, прямо к командирскому грузовику. Стоило только Габриэлю вылезти из машины, как навстречу бросился и обнял его касик:
— Ну слава богу!
Парагваец взвыл, пошатнулся и медленно осел на землю.
— Что с ним? — метнул взгляд на остальных Вася.
— Собака подрала, — мрачно сообщил напарник. — И у нас один погибший.
— Главное скажи, взяли?
— Взяли, взяли, — проворчал маленько пришедший в себя Габриэль. — Вон, завернутый.
— Почему потери?
— Одна собака спала в доме, учуяла.
Вася выдохнул и отвернулся. Всего не учтешь, потери неизбежны. Вон, в налете на лагерь потеряли человек тридцать, да еще полсотни раненых, оттого там затянули с погрузкой.
— Касик, что делать с американцами?
— Сам разберусь, веди.
У остатков инструкторского домика лежали перевязанные капитан Фрике и сержант Рейнольдс — их документы передал посыльный.
Капитан был без сознания, а сержант, несмотря на тяжесть ранения, спокойно смотрел на подошедших к нему. Вася присел на корточки, посмотрел на одного, другого…
— Я оставлю вас здесь, помощь из Кочабамбы придет часа через два, постарайтесь продержаться. И запомните — это не ваша земля, вам тут делать нечего.
В глазах Рейнольдса мелькнуло удивление, но сержант промолчал.
Погрузку закончили в полседьмого. За десять минут до этого Вася снова обратился к пленным:
— Пока мы не уедем и еще полчаса сидеть здесь и не шевелится. Кто встанет — пристрелят снайперы. После — свободны и вольны идти куда угодно.
По толпе прокатился вздох облегчения.
— Но если вы еще раз возьметесь за оружие, на вас падет проклятие Супая![27] Это обещаю вам я, инка Тупак Амару!
Кое-кто украдкой перекрестился, остальные склонили головы.
Последний джип покинул Тарату ближе к семи, оставив за бортом пепелище с уцелевшим лагерным флагштоком, на котором колыхалось черное знамя с красным андским крестом.
* * *
Сразу по возвращении на главную базу, пока разбирали и складировали добытое, Че и Вася засели за послание из Санта-Круса. Неизвестный автор, судя по всему, высокопоставленный офицер, намекал на недовольство кадровых армейцев президентом и новым командованием после смещения генерала Овандо, и предлагал сепаратные переговоры.
— Что думаешь, chico?
— Среди военных есть разные люди, возможно, кто-то и способен на такое, — раздумчиво протянул Вася. — Тем более Санта-Крус всегда фрондировал против Ла-Паса.
— Было бы здорово устроить небольшой переворот, но это может быть липой.
— Угу, написать можно что угодно. Вот если бы они сделали нечто в нашу пользу, после чего уже не отыграть назад…
— Знаю! — вдруг улыбнулся Гевара. — Пусть они передадут тысячу винтовок рабочей милиции!