Избранница Тьмы. Книга 3 (СИ)
Маар ещё долго восстанавливался после того, как выпустил силу, уничтожив Инотиарт, те крохи, что не отдал Бархану. Но их было достаточно, чтобы уничтожить всех, кто был в замке и в округе. Сейчас рядом с Мааром преданные верные люди, готовые идти за своим правителем хоть в само Пекло. Ушёл не один год, чтобы установить новый порядок. Та зима была тяжёлой, рана ещё долго терзала, и даже сейчас изредка, но давала о себе знать, напоминая о том, что исга́р не дремлет, ожидая нового выхода, усмиряясь только в близости асса́ру, не позволяющей тьме вырваться наружу.
Маар долго раздумывал над словами ведьмы, матери его отца, осмысливая то, насколько он дорожил жизнью сына, раз положил свою жизнь ради его спасения. И насколько Маар жесток, раз захотел уничтожить подобного себе, своё продолжение, которое сейчас сидел перед ним и внимательно осматривало земли. Его будущее – это его сын. Его продолжение рода. У Истаны и в самом деле были сложные роды, но она справилась вопреки всему, вопреки страху Маара потерять её. Её желание и сила заставили его поверить в то, что она будет всегда рядом с ним.
– Когда я стану взрослым, я пойду за Излом сражаться с Бездной, – Рикем повернул голову, чуть задрав вверх, посмотрел на Маара, прищуриваясь на солнце.
Морской бриз раздул смоляные волосы, открывая белый лоб и такие же, как у Маара, чёрные глаза.
– Буду бороться с монстрами. Я буду защищать маму и сестру.
Маар усмехнулся и осмотрелся, но Рикема никто не услышал, Шед и остальные воины ехали чуть по сторонам, глухой стук копыт о щебень, брызги воды и ветер заглушали звуки.
– У тебя нет сестры, Рикем.
Мальчик нахмурился, но тут же улыбнулся, повторяя ухмылку отца.
– Будет, и её имя Мирея.
Рикем только начал проявлять свой дар предвиденья, правда не так далеко охватывал будущее, выражал свои мысли и видения, как это может делать шестилетний ребёнок, но для своих лет был он умным и рассудительным, и многие его понимали. Маар долго не мог спокойно отнестись к тому, что Рикем всё же обладает силой, но к нему уже даже прислушивались советники и жрецы, хоть и не показывали явного вида. Мальчик их удивлял всё больше.
И сейчас Маар ощутил поднявшуюся волну силы, что прошла сквозь тело, заколов в ладонях иглами, разливаясь теплом по рубцу. Почему-то от этой вести воздух будто стал легче и свежее.
Маар склонился ниже к уху сына.
– Хорошо, только пусть пока что это будет нашей тайной.
Рикем кивнул, сверкая лукавым взглядом. Маар поддел пятками жеребца, подгоняя его. Ещё нужно заехать в северную часть города, а потом на пристань, собрать кое-какие сведения. Непроизвольно, не признаваясь себе самому, он спешил в замок.
Вместе Рикемом правитель Навриема направился во внутренний двор. Тело и дыхание тяжелели и нагревались с каждым шагом. Он научился находить её по запаху, по её тонкому особому цветочному шлейфу, что источало её тело. И сейчас она была в саду. Маар выпустил ладошку Рикема из своей ладони, поднялся по лестнице, нырнул в арку открытого перехода, за которым окружённый каменными стенами раскидывался сад. Остановился, наблюдая, как сын несётся через поляну к матери…
Грохот в грудной клетке участился, жадный взгляд чёрных глаз отделил Истану от куста ещё не цветущей розы, но на которой обязательно скоро завяжутся белые бутоны – любимый цвет асса́ру. Она стояла спиной, разговаривала со слугами, раздавая поручения, а Маар скользил взглядом по волнам белого золота волос, вбирающего закатные отблески, по изгибам желанного тела. Ещё привлекательней, ещё красивее, ещё слаще… Ещё… Маар хотел её безумно, изголодавшись за эти несколько дней, и сила этого желания, этого мощного огня только возрастала.
С того момента, когда он взял её впервые, Маар жаждал Истану ещё больше. Каждый раз ему было мало, открывались новые грани, делая его пленником своей страсти, своей жажды, воли, жизни, заставляя сердце биться чаще, сильнее, пробуждая инстинкты зверя, его демона, его тьму, дразня его, толкая ходить по краю. Желать горячо. Хотеть на грани…
Истана, почувствовав на себе жгущий углём взгляд исгара, обернулась, но тут же к ней подбежал Рикем, она присела, взъерошив тёмные волосы, что-то проговорила, улыбаясь. Особенная, другая… Маар отступил в прохладную тень, возвращаясь вглубь замка, на ходу расстёгивая на груди петли налатника, ощущая, как каменеет в паху, и наливаются мышцы сталью. Слышал её сладкий аромат возбуждения и радости от их возвращения. Она шла к нему…
***
Было нелегко. Нелегко принимать устои, чуждые мне, нелегко вернувшейся из забвения асса́ру быть правительницей для своих подданных и целого города, нелегко быть женой Маара… Но та новая сила, что рождалась во мне, помогала преодолеть трудности. Я училась, узнавала и была ближе к людям, чтобы понять их стремления, их жизнь, вкладывая себя в будущее. Маар построил по моей просьбе несколько храмов богине Ильнар, Матери всего живого. В первые годы жизни при дворе я валилась с ног от усталости, едва успевала справляться с обвалившимися на меня, как камнепад, задачами. Маар ревновал. И я старалась не показывать, что мне трудно, но трудности как таковой я не испытывала, а было жгучее стремление создавать, хранить, оберегать. И я знала, как он гордится мной, показывая это в той страсти, в которой настигал меня, стоило нам остаться вдвоём.
Покинув сад, оставив сына играть во дворе, я медленно шла по переходу со сводчатым потолком, утягиваемая его силой. Запах его тела, запах мощи, силы, воли заполнял всю меня, будоражил, дразнил, вынуждая тело дрожать и плыть по воздуху. За шесть зим я стала зависима, зависима от его чёрных жадно пожирающих меня глаз, зависима от его страстных ласк и того особо способа проявлять своих чувства, заставляющие меня тонуть в пламени собственных. Целый шквал эмоций вызывает во мне этот мужчина по имени Маар Ремарт, мой повелитель и муж.
Сильный, волевой, бесстрашный – он не станет слишком баловать меня и растекаться лужей у ног любимой – это не про него, но сделает всё, чтобы я была счастлива, и я это вижу день изо дня. Маар шёл всегда до конца, в чём-то изменяя себе, своим правилам. Он пошёл наперекор всем, чтобы выдрать меня когтями у смерти. Он показывал мне любовь с другой стороны, не с той, с которых рисовала моя фантазия, не с той, какую принято считать правильной. Я бы назвала это тёмной любовью, любовью мрака к свету. Жадная, ждущая, стремительная, острая, необходимая… Которую я не восприняла и не приняла в начале, привыкнув делить мир на чёрное и белое, хорошее и плохое, забывая о том, что мир существует благодаря этим двум полярно противоположным силам. И всего лишь нужно найти баланс, точку, где я живая, со своими переживаниями и надеждами, со своим счастьем и радостью, победой и временем ожидания. Он никогда не изменит своих решений и будет добиваться меня, любить, а уж у меня это выходит, как оказалось, лучше всего, но в том и счастье, наверное. Не знаю. Пойму, когда пройдёт время. А сейчас это стихия, и ей невозможно управлять, да и не нужно.
Войдя в наполненную паром и теплом купальню, я потянула с себя платье. Оно седым струящимся туманом скользнуло с моего тела, упало вокруг ног облаком. Я переступила через него и плавно направилась к каменной, наполненной горячей водой, клубящейся паром купели. Маар был здесь, в этом не было сомнений. Я чувствовала его. Скользнула взглядом по освещённым огнями аркам и застыла.
Он стоял на пороге, горячий, возбуждённый, огромный, демонически красивый. Его взгляд из-под черных бровей пронизал меня насквозь, заставил покрыться мурашками. Глубокий шрам, начинающийся от груди и заканчивающийся на рёбрах, дугой белел на литом смуглом теле, напоминая о той страшной силе, что всегда рядом и не дремлет. Я скользнула взглядом по плоскому животу и ниже, к сильным мускулистым ногам, темнеющему треугольнику между… к поднявшейся плоти, овитой рельефом вен и с налившейся головкой. Опустила взгляд от того, что стало нечем дышать – так всегда. Огромный, как скала, отлитый из тёмной бронзы и вместе с тем гибкий, сильный, безумно притягательный.