Избранница Тьмы. Книга 3 (СИ)

Маар опрокинул её на живот, нависая сверху, устремляясь возбуждённым членом в её узкий проход между ягодиц, всаживая до упора. Девка от неожиданности вскрикнула, отвела бёдра, но Маар крепко их зажал, твёрдо фиксируя в одном положении. Одной рукой он накинул ей цепочку с камнем на шею, другой надавил на поясницу, вынуждая шлюху прогнутся ниже, чтобы он мог свободно входить в неё, одновременно перетягивая её шею цепочкой, перекрывая воздух. Сучка захлёбывалась болью и диким ошеломительным возбуждением, яростно взвизгивала от каждого грубого, жёсткого, беспощадного погружения. А Маар желал получить то наслаждение, которое получал с асса́ру, которого не было раньше никогда. Ни с кем. И не может быть с другими. Сейчас он не испытывал ничего. Его тело сотрясали волны болезненного раздражающего жара, он хрипел, как животное, и двигался, двигался, двигался…
Маар не останавливался, раскачиваясь, грубыми толчками пронизывал её горячее отверстие на всю глубину. До самого сильного, самого глубокого толчка, но удовлетворение не приходило. Этой потаскухи нравится. Ещё как нравится, её никто ни разу не брал так жёстко, грубо, глубоко до потемнения в глазах и вспышки сладкого удовольствия внизу живота. Шлюха уже не взвизгивала, а подвывала обречённо. Но Маару этого слишком мало. Он хочет другую. Сучка сдаётся под его напором, раскрывается, впуская Маара, и он беспрерывно бьётся о её ягодицы до влажных шлепков, тараня членом узкое отверстие, растягивая, изматывая её до потери сознания. Маара раздирает жаром, внутри пульсирует только одно яркое и понятное желание – желание обладать асса́ру. Маар яростно толкает девку на постель, обхватывает член рукой и доводит себя до разрядки короткими быстрыми рывками, выплёскиваясь на белые ляжки тяжело дышащей потаскухи. Она не двигается и даже уже не смотрит на него, только дышит жадно, быстро, глубоко. На её шее взбухшая полоса пореза, напитавшаяся кровью, тёмные струйки стекают по воспалённой коже. Маар, остановившись, сорвал с неё украшение. Он никогда не дарил шлюхам драгоценности, продажным шкуркам, подставляющим свои задницы за плату. Маар потянулся к изголовью кровати, вытащил монеты и бросил рядом с девкой.
– Пошла отсюда, – приказал сухим голосом.
Девка разлепила веки, подобрала плату и тяжело поднялась, подхватывая с пола платье, путаясь в ткани, кое-как натянула на себя и вышла, едва передвигая ногами. Тишина облепила исгара, словно смола, тяжёлая, вязкая. Так гадостно он себя ещё никогда не ощущал. Всё нутро выворачивалось наизнанку, исга́р буйствовал так, что хотелось скрести ногтями стены, биться, вгрызаться в углы зубами, чтобы вытеснить из себя рвущую на части тьму, что причиняла ему такое адское страдание, толкая его прыгнуть в само пекло, лишь бы не испытывать ничего, заглушить её другой болью.
Маар поднялся, направился в умывальню. Сполоснувшись в прохладной воде, смыв все запахи, отёрся полотенцем и ощутил себя чуть лучше. Хоть в голове ещё шумело, но теперь оставаться в этой грязной яме не было никакого желания. Маар велел Фолку присматривать за ассару, но за всем уследить тот не мог. Нужно возвращаться, пусть быть рядом и запрещать себе приближаться к ней – самая жёсткая пытка.
Маар натянул штаны, когда услышал шаги с лестницы. А следом в дверь постучали.
Маар отпер дверь, за ней в полутьме стоял прислужник.
– Вас спрашивают внизу, – известил он.
Ремарт глянул на лестничную площадку, откуда доносились утренние глухие звуки харчевни и беготня слуг. Пахло снедью и хмелем, а ещё дымом горько-пряным, видимо помещение уже окуривали травами.
– Скажи, что сейчас спущусь.
Прислужник кивнул, Маар захлопнул дверь, развернувшись, окинул взглядом своё пристанище, вдыхая густые тяжёлые запахи, что повисли здесь облаком, взгляд мрачно скользнул по скомканной постели, на которой он брал всю ночь блудницу. Внутри короткими вспышками жгла злость, Маар затолкнул её подальше и прошёл по комнате, собирая вещи, решая как можно быстрее покинуть эту дыру. Спустился в питейный зал, на него сразу обрушилась мешанина из запахов и звуков, хмельные голоса и тихие стоны из-за занавесов и подсобок. Даже в ранее утро здесь ютились постояльцы. Вчерашние гости кто спал на лавках в обнимку с полуобнажёнными девицами, кто завтракал, не обращая внимания на бардак кругом и вонь. Шед сидел в тени низких балок в самой дальней стороне от подавальни. Сосредоточенный и хмурый, увидев приближающего исгара, он поднял кружку, отпил морщась.
  
Маар приблизился к столу, и за ним тут же последовала девка, поставила на стол ещё одну наполненную вином кружку, покрытую испариной, улыбаясь, отошла.
– Сегодня утром, – начал докладывать страж, – к ви Идлейв прибыли с гарнизона дозорные, привезли какую-то весть. Пока не удалось разузнать, какую именно, но хозяйка Инотиарта значительно приободрилась.
Маар сделал глоток, чуть повернувшись, когда за спиной засмеялась девка, вешаясь на пузатого постояльца с обвисшими щеками. Маар слушал Шеда, краем глаза наблюдая за ближним столиком, где собрались мужики, о чём-то тихо переговаривались и посматривали в сторону стражей. Один из них поднялся.
– Фолк остался на месте, думаю, скоро просочится новость. Аред явно ведёт какую-то внутреннюю войну, надо бы разузнать о ней больше.
– Это вы пришлые от Излома? – раздался голос толстяка в засаленной рубашке и в серых полотняных штанах.
Видимо в «Северном ветре» он уже давно околачивается.
Маар откинулся на спинку, переглянувшись с Шедом, давая право тому отвечать.
– Если мы, то что?
Толстяк хмыкнул, глянув через плечо на своих ближников, повернулся и, выдвинув стул, опустился на него.
Одним движением руки Маар выхватил нож, приставив лезвие к горлу мужчины. Остальные вскинулись со стульев, но приблизиться никто не решался.
– Простите, я ухожу, уже ухожу, – забормотал толстяк, опуская взгляд на сверкающее лезвие под своим подбородком. – Я просто хотел уточнить, а то знаете, после вашего прихода разные слухи ходят.
– И что же за слухи? – спросил Шед, делая глоток.
– Что исга́р принёс в Инотиарт смерть.
Маар надавил лезвием сильнее, вынуждая его говорить яснее.
– Путники несут весть, что Бездна вновь раскололась, и появился новый Излом. И это случилось с приходом дочери Богини Ильнар, которая сейчас в замке ван Идлейва. Гворят это не случайность.
Маар убрал оружие, со стали капала на стол кровь. Разговоры о них уже просочились, теперь весь Инотиарт будет гудеть об асса́ру. Мужик встал, в глазах его плескался страх, он отошёл медленно, удаляясь в свой угол, скрываясь прочь с глаз исгара. Маар, бросив на стол монеты, поднялся, накидывая на себя плащ.
– Пошли, нужно проверить, – поднялся Маар, больше не задерживаясь.
За долгое время небо расчистилось от облаков, и золотой поток лился из-за снежных холмов, бил по глазам, слепя. Конюх подвёл жеребца Маара, и, поднявшись в сёдла, стражи покинули «Северный ветер».
– Выходит, это не случайность, она управляла монстрами, – поравнялся Шед с жеребцом Ремарта.
Маар глянул на стража. Да, Шед прав. По ту сторону асса́ру не могла этого делать. Выходит, её сущность раскрывается только здесь. С самого начала он думал, что ассару притворяется и намеренно скрывает свои способности, прикидывается, что не знает своих умений, в тайне пользуясь ими. И до сих пор казалось, что она что-то скрывает, но в самом деле, зачем ей это делать, зачем страдать, если она могла сбежать от него, применив свои чары? Истана этого не сделала.
  
Глава 13 
 
Отряд из сотни лойонов уничтожен. Ирмус слышал об этом ублюдке ведьмы, когда тот был ещё подростком. Маару было пятнадцать, король взял его под свою опеку, дав отщепенцу титул. Совет принял исгара. Но теперь у Ирмуса есть все основания казнить пса. Ирмус не мог позволить Маару жить. Слишком тяжела опасность, которая нависала над ним вместе со своей потаскухой на всю оставшуюся жизнь. У Ремарта не должно быть наследников, а эта асса́ру зачала от него. Ирмус злился, что упустил девчонку, а ведь она была у него в руках… Почему он сразу её не убил, а доверился повитухе, надеясь, что старуха выполнит его приказ? Та пошла против его воли во имя Богини Ильнар. Старая дура, не понимала, какое зло может породить ассару.