Любовь по завещанию (СИ)
— А если он был прав… Если после завтрашнего оглашения завещания и Динин «срок придёт»? Что-тогда?
— Да типун тебе… Тьфу! Денис! — Петрович спохватился и снова понизил голос, — Я перестраховался. У Диминой квартиры архаровцы мои подежурят пока она здесь. Я её возить буду везде. А потом…
— А потом она вернется в свою глушь …
— Не глушь. Нормальный не большой город, в отличии от Москвы вашей. Там тоже присмотрят. Не переживай. Надо будет сам своих соберу и вместе с ней на Родину уеду.
Петрович не любил Москву. Плевался. Матерился. Грозился забрать жену с внуком и уехать, но не уезжал. Внук его — Стасик, также, как и Дина с Димой, рано потерял своих родителей. Его мама умерла при родах, а отец (сын Петровича) погиб через год после его рождения в ДТП. Но в отличии от ребят у Стаса остались заботливая бабушка и дед, которые не оставляли мальчишку и помогали бороться с его болезнью. В родном городе Петрович бы никогда не заработал на реабилитацию мальчонке. А у Димы тогда уже были деньги и хоть какие-то связи. Он предложил им переехать к нему в Москву, устроил своего бывшего тренера себе водителем договорился с клиникой, и мальчик смог ходить. Не бегать, но ходить.
Постепенно жена Геннадия Петровича прикипела к Москве, к другому доходу мужа и перестала рваться домой. Нужно отметить, что тёть Оля (или, как называл ее сам Петрович «Моя Лёлечка») была весьма душевной женщиной. Мы с Денисом могли в любое время заехать к ним на пельмени или пироги, помочь поклеить обои или просто поговорить за чаем. Сначала мне казалось это очень странным. Странным, то как незнакомая женщина так легко приняла, меня, постороннего по факту человека, и что мне так уютно и хорошо в доме совершенно посторонней семьи. А потом как-то на 8е марта тёть Оля сказала «не суждено мне своим детям мамой побыть подольше, ну хоть вам сиротинушкам мамой буду». И действительно она так ненавязчиво давала нам с Диманом, ту материнскую заботу и внимание, которого нам не хватало.
— Дина, ну, что домой? В душ, покушаешь, поспишь с дороги? А вечером к нам на Пироги?! Лёлечка тебя заждалась.
— Дядь Ген… — Дина делает глубокий вдох на долю секунды замирает, а потом на выдохе выдаёт- Поехали.
Всю дорогу до дома Дина молчит. И постукивает коготками по подлокотнику. В зеркало заднего вида вижу, что девушка напряжена. Когда въезжаем на территорию ЖК вижу, как она закусила губу и, вроде, даже перестала дышать.
— Ну, Динка, вот и приехали. — Петрович достаёт из багажника дорожную сумку и протягивает девушке ключи от квартиры.
Дина мнется и ключи беру я.
— Пойдёмте Дина Игоревна, покажу как дверь в ваши апартаменты открывается. — Дина благодарно кивает и идёт следом за мной.
На подходе к подъезду Петрович указывает мне взглядом направо. На парковке стоит чёрный внедорожник. Есть ли кто за рулем плохо видно.
— А им нас хорошо видно. — Петрович будто прочёл мои мысли, а я понимаю, что это новая Динина охрана, и я этот внедорожник уже видел, когда мы на кладбище заворачивали.
***
Дверь открывается и в нос ударяет застоявшийся запах. В квартире никого не было, почти с самых похорон. Я кидаю ключи на тумбочку и сразу открываю все окна на проветривание. Дина входит в квартиру не смело. Она стоит в центре гостиной, снова закусив губу и теребя в руках солнцезащитные очки. Мы все стоим молча. Петрович подходит и приобнимете её за плечи.
— Дочка прошлого не вернешь. Больно, но нужно жить дальше. — Дина согласно кивает, но также молчит. — Я поеду, Лёлечка список продуктов написала огромный на вечер, чего докупить надо. Да еще в офис заеду. Доделать кое-что.
— Дина если хотите я могу с вами остаться до вечера?
Девушка поднимает на меня глаза и кивает мне, не скрывая улыбки.
Петрович уходит, я сажусь за кухонный остров и наблюдаю, как маленький котёнок по имени Дина знакомится с новой квартирой. Она осторожно проходит по комнате, кончиками пальцев касается спинки белоснежного дивана, рассматривает статуэтки, фоторамки на книжном стеллаже. Такая осторожная, напряженная и очень грациозная. Боюсь пошевелиться и напугать её, поэтому из далека любуюсь, стараясь лишний раз не дышать.
— Где это случилось?
Дина второй раз за день вырывает меня из своих мыслей. Интересно она заметила, что пялился на неё, как кретин?
— В какой комнате?
— В спальне. Я нашел его в спальне. Подумал, что нажрался и спит… — Снова прокручиваю в голове, как нёсся по шоссе, как с ноги распахнул дверь и практически с порога начал орать, что бы этот засранец просыпался и собирался на встречу к нашему инвестору Корелову, который его уже чуть-ли не с собаками ищет.
— Это вы нашли Диму? Я не знала.
Дина останавливается у порога спальни. Кладет пальцы на дверную ручку, но нажать не решается. Я подхожу к ней со спины и кладу свою руку по верх её. Девушка поднимает взгляд на меня. Она на целую голову ниже меня, подмечаю этот факт.
— Я тоже не был там с того самого дня. Хотите вместе войдём?
— Давайте — мы нажимаем на дверную ручку. Замок поддается, дверь открывается, но на нас не вылетает никакой призрак, в комнате нет никакого беспорядка. Кажется, что просто хозяин уехал в отпуск или командировку. — Я не смогу здесь спать.
Дина констатирует факт и остаётся стоять на месте. Я слегка подталкиваю ее в перед, и она послушно делает шаг.
— Дима. Дим. — Зовёт брата ели слышно. Я слышу только потому, что стою практически у неё за спиной. Прохожу вперед и тоже открываю окно на проветривание. Дина смотрит по сторонам.
— Когда умерли родители мне лет десять было. Диме 16. Мы с ним жили у дядь Гены с тётей Олей тогда. Они нам какими-то дальними родственниками приходятся. Я помню, что проснулась однажды ночью, а никого нет дома. Димки нет, забыла, что тёть Оля на смене в аптеке круглосуточной, а дядь Гена подработку взял на охране. Проснулась и так страшно. Никого нет. Темно-темно и тихо-тихо. Я так испугалась. Стою по середине прихожей и плачу. Тогда казалось, что они все на всегда пропали. И никогда не вернуться, как мама с папой не вернулись. И утро не наступит. Будет всегда так темно, одиноко и холодно. — она замолкает. Сглатывает подступивший к горлу ком, а я слушаю не перебиваю, мне в какой-то момент кажется, что это она даже не мне рассказывает, — Стою плачу, и даже крикнуть, позвать никого не могу, только шепотом ели слышно Диму зову. И вдруг дверь открывается, с площадки свет темноту разрывает. Димка входит меня зареванную видит, обнимает, успокаивает по голове гладит, а я только «Дима, Дима». Потом, когда успокоилась рассказала ему. Думала смеяться будет, а он смотрит на меня так серьёзно и говорит: «Так мелочь, ты чего я же тебя никогда не оставлю! Ты позови только, и я всегда к тебе приду. Поняла?».
Девушка замолкает. Я подхожу к ней и обнимаю. Она утыкается носом мне в плечо и тихо говорит:
— Вот я его сейчас зову, а он не приходит. Я ведь только сейчас поняла, что это всё. Теперь так будет всегда. Холодно и пусто. Я ведь там жила у себя и думала, что он здесь работает и ему просто некогда позвонить, приехать. А вот сюда пришла и всё.
Она отстраняется от меня машет руками на лицо, чтобы отогнать наступающие слёзы. Я нехотя разжимаю объятия.
— Простите пожалуйста Денис. Что-то я расчувствовалась.
— Всё в порядке. Очень тяжело терять близких, и я вас понимаю. Мне до сих пор иногда кажется, что он с ноги откроет дверь в кабинет и начнёт рассказывать, что нас окружают одни долбоёбы. Простите хотел сказать…
— Дегенераты, — девушка слабо улыбается, — он всегда при мне заменял долбоёбов на дегенератов, делая вид, что не ругается матом, потому что…
— Потому, что вы с тётей Олей всегда морщили носы и говорили, то настоящий мужчины при дамах не выражаются.
На этот раз подхватываю фразу и начинаю смеяться вместе с Диной.
***
Остаток дня проходит в ничего незначащей болтовне. Мы незаметно переходим на «ты». Пока Дина принимает душ, заказываю нам обед. Я даже успеваю еще немного поработать, а она подремать на диване пару часов.