Легионер
— Дыра.
— А конкретнее?
— Просто — дыра. Неудачники, неумехи, засранцы. Иногда ещё ссыльные, на предмет убрать с глаз долой, пока не устаканится. Да вот ещё несколько месяцев назад один наш с тобой общий внезапно появляющийся знакомый отправил туда свою протеже. Как я понял, на предмет слегка промариновать перед окончательной обжаркой. Не поленился, лично ко мне пришёл.
Саиди задумчиво покивал. Означенный знакомый определенно обладал стилем, хотя и довольно своеобразным.
— Промариновать, говоришь?
— Ну да. Дескать, сможет проявить себя там — проявит где угодно.
— А фамилия протеже, случаем, не Дитц?
Казалось, все морщины на лице Винкеля передислоцировались на лоб — так широко он раскрыл начавшие с возрастом выцветать глаза.
— Откуда ты…
— Она под трибуналом. Не думаю, что именно этого проявления ждал Нат. Короче, Вилли.
Коридор, словно сам стелящийся под ноги, уже вывел Саиди к причальному блоку богатого и надоевшего до зевоты орбитального развлекательного комплекса. Впереди маячил шлюз и несколько крепких мужчин и женщин, вытянувшихся при виде командующего в струнку.
— Ты очень удивишься, если я скажу, что, похоже, тамошний командир, майор Льюис — коррумпированная мразь?
— Вообще не удивлюсь, — вздохнул Винкель. — Что ты собираешься делать, Махмуд?
— Предпринять расследование уровнем повыше того бардака, который творится на "Роузхилле" сейчас. Что расследовать, там хватает, материалы ты получишь немедленно по завершении разговора. Своих раздолбаев я и без тебя застрою, если потребуется, а вот…
— Я наделю тебя всеми необходимыми полномочиями, — в правильности принятого решения генерал Винкель не сомневался. За добрых тридцать лет знакомства Иншалла не подвёл его ни разу. — Там ведь висит ваш орбитер, вот на него курьер и доставит носитель. Устроит?
— Вполне. А я тебе скину информацию от моих птенчиков. Уверен, тебе понравится. Кстати, если вдруг увидишь Ната — передай, что его малышка действительно отличилась.
Генерал Саиди ушёл со связи, отключил поле отражения и сдержанно кивнул в ответ на приветствие дежурного офицера:
— Стартуем, господа. Иншалла!
За выходящими на плац окнами кабинета майора Льюиса нечасто можно было увидеть что-нибудь привлекательное, поэтому они, как правило, были закрыты жалюзи и портьерами. Сам кабинет выглядел помещением, в которое крайне редко заходит кто-либо кроме уборщика.
Так оно, собственно, и было: заниматься "тягомотиной" Льюис не любил. Служба двигалась по накатанной ни шатко, ни валко, сложности возникали нечасто, а потому присутствие майора в кабинете почти не требовалось.
Сегодня он, однако, явился ни свет, ни заря, успел наорать на замешкавшегося с подачей кофе сонного дежурного, а теперь, отведя в сторону краешек портьеры и чуть развернув планки жалюзи, смотрел в окно. За тройным остеклением, помимо намозолившего глаза серого света (опять пыльная буря!) пребывал дюжий десантник.
Этот конкретный не был занят ничем особенным, если не считать периодического стряхивания то ли невидимых, то ли несуществующих пылинок с "Золотого Грифона", нашитого на левую сторону груди. Зато хватало таких, которые были деятельны, и очень.
Деятельность наводнивших базу головорезов заключалась в основном в неспешных прогулках и подпирании стен. Маршруты прогулок и стены трезвые, подтянутые, чисто выбритые (кому было что брить), безукоризненно корректные отморозки выбирали таким образом, чтобы гауптвахта и лазарет непрерывно находились в поле их зрения. В самом лазарете, кстати, постоянно болтались ещё два-три периодически сменяющихся экземпляра, болтающих с притащенным этой Дюпре врачом.
Они не дебоширили. Не задирали местных. Не курили в неположенных местах. Просто наблюдали. И их спокойные, изучающие взгляды заставляли майора нервничать.
История с чертовым островом развивалась совсем не так, как планировалось изначально. И дело заключалось даже не в юридических заморочках относительно права собственности на него. В конце концов, Льюис был в этом совершенно уверен, компания "Дистант Констракшн" победит. Вопрос лишь в том, как, когда и, главное, в какой мере сам майор сумеет воспользоваться плодами имеющейся договорённости. Если вообще сумеет.
Сколько бы мистер Ассенгеймер и его коллеги ни убеждали командующего базой, что в случае дискредитации коммуникатора Дитц беспокоиться совершенно не о чем, Льюис чувствовал противный запашок палёного. Ассенгеймер официально изменил показания и теперь заявлял, что, оказавшись в пещерах, сбежал от пытающихся убить его легионеров. Вот такой ловкий и прыткий. Сбежал, стало быть. От четырех бойцов.
Впрочем, в том, что касалось выдвинутых обвинений, для той же Дитц это ничего не меняло. Стенка в любом случае.
История, конечно, бредовая, и никто в неё не поверит. Тем более что кто-нибудь из десантных офицеров наверняка снял копию с показаний регистратора. Но нет тела — нет и дела, нет оригинального носителя — и остаётся только слово против слова. Проблема была в том, что оригинального носителя у майора как раз и не было. Причем обнаружилось это уже под утро.
Разбиравшийся в подобных вопросах вольнонаемный, которому заплатили и пригрозили примерно в равной степени, сумел-таки взломать защиту коммуникатора так, чтобы не оставить в качестве зацепки время вмешательства. Но ему потребовалась на это почти вся ночь, а результат оказался хуже, чем нулевым.
Запись на хорошенько подтертом носителе начиналась примерно за полчаса до того, как у рыжей дряни отобрали браслет. Более того, это вообще был не её коммуникатор. Не совпадали ни регистрационный номер, ни даже серия прибора. И майор Льюис, пожалуй, догадывался, куда проклятая девка могла задевать свою "десятку". Но догадываться это одно, а знать наверняка…
— Войдите!
В кабинет бочком протиснулся капитан Паркер.
— Ну?!
— Пока молчит, сэр.
— У нас мало времени, Паркер.
— Она заговорит, сэр. И очень скоро.
— Надеюсь, ничего, — Льюис выразительно покрутил у лица раскрытой ладонью, — такого?
— Никак нет, сэр. Я профессионал.
В профессионализме Паркера майор сильно сомневался. Впрочем, и клиентка капитану досталась ещё та.
Стандартная проверка организма на взаимодействие с препаратами для проведения допроса дала реакцию настолько странную, что применять их Паркер не рискнул. Значит, остается только физическое воздействие, причем максимально незаметное, в идеале — необнаружимое визуально. А самое главное, быстрое. До какой степени Паркер профессионал?
Разумеется, оставлять мерзавку в живых нельзя, но казнь по приговору трибунала и смерть на допросе — вещи разные. Первая не вызывает никаких официальных вопросов, вторая порождает слишком много. И — майор снова выглянул в окно — сейчас на базе найдется достаточно тех, кто не поленится и не испугается их задать. О самоубийстве в камере говорить не приходится по той же самой причине. Положеньице…
Льюис задумчиво побарабанил по оконной раме, и вдруг насторожился. Пальцы ощутили едва ощутимую вибрацию, с каждым мгновением становящуюся всё заметнее. Вслед за вибрацией пришел звук — тяжелый, надсадный гул нескольких корабельных двигателей. Звук быстро приближался.
Майор резко развернулся на каблуках, подошел к столу и ткнул сенсор селектора:
— Что там у вас?!
— Сэр, — проблеял дежурный, — на посадку заходит катер. Позывные Планетарно-десантного Дивизиона.
— ОДИН катер?!
— Никак нет. Один садится. Остальные барражируют. Должно быть, эскорт.
Отключив связь, Льюис ненадолго задумался. Потом рассеянно махнул рукой:
— Ступайте встречать, Паркер. Я сейчас тоже подойду. Надо кое-что закончить.
Еще немного подумав, майор перевёл все имеющиеся в его распоряжении средства на счеёт бывшей жены.
Не то, чтобы его хоть сколько-нибудь интересовали она сама или хлипкий, болезненный мальчишка… сколько ему сейчас? Кажется, двенадцать… Но судя по тому, как разворачиваются события, самому Льюису в ближайшее время деньги вряд ли понадобятся. Возможно, не понадобятся уже никогда.