Дважды рожденный (СИ)
Сместившись еще на пару метров вперед, он увидел последнего из черных. Тот стоял на колене, прикрывшись, как щитом, телом расстрелянного до кровавых лохмотьев стражника-рахдонита. Готовый к бою «Шершень» нацелился на имперца, но выстрела не последовало. Той доли секунды, что понадобилось Марту для принятия решения, хватило врагу, чтобы открыть огонь на поражение. Вахрамеева отбросило назад и закрутило. Все, что он смог, это укрыться за изгибом стены.
В этот момент он уже не думал ни о чем, кроме одного. Надо уничтожить врага! Собрав остатки сил, шагнул вперед, готовый пойти на размен, жизнь за жизнь, лишь бы успеть сделать свой выстрел.
Едва показалась фигура в доспехе, как Март отправил плазменную гранату, нацелив ее чуть за спину неприятеля. Ответная очередь прошла мимо. Уже почти мертвый Тору, единственной относительно целой рукой ухватился за ствол автомата егеря и отвел его в сторону, сам подставляясь под выстрел невольного союзника. Вспышка снесла затылок дойча. Панцер грудой металла повалился на пол.
— Эй, братишка, ты живой? Чем тебе помочь? Погоди, не умирай. Ты вон какой молодец! — он поднял смотровой бронещиток и включил фонарик.
— Поздно. Джайа Махакали, айо горхкали![3] Передай братьям, Тору умер достойно.
Март несколько долгих мгновений бессмысленно смотрел на скуластое лицо гуркха. Потом закрыл его темные глаза и отстегнул с разбитого скафа кривой тяжелый нож-кукри.
— Я расскажу твоим сородичам о тебе, Тору.
Ни сил, ни эмоций не осталось. Только усталость. Двигаться не хотелось. Совсем. В теле болело вообще все от набранного за этот короткий бой запреградного урона, измочалившего его, как хорошую отбивную.
Но тут ему в голову пришла простая мысль. А ведь наверху стоит конвертоплан с пилотами. И эту проблему больше точно решать некому, кроме него. Зато его БСК в последней стычке оказался окончательно разбит.
— Комм, пусть медпак накидает мне обезбола и еще чего-нибудь для бодряка, но в меру, мне еще воевать надо. Голова должна быть ясной.
— Выполняется.
Март ощутил несколько уколов в предплечье. Секунд десять сидел, закрыв глаза и отдыхая.
— Все, пора, — сам себе приказал он и поднялся, кряхтя, как старик. Оставалось только выбраться из скафа и идти дальше налегке. Комбез изрядно пропотел, но на удивление остался цел.
— Значит, и правда обошлось без ранений. Это хорошо… Комм, где Роза? С ее гаджетом есть связь?
— Объект находится в десяти метрах, — на экранчике коммуникатора высветилась стрелка направления.
Он подошел и склонился над неподвижно лежащей девушкой.
— Сердечный ритм в норме, давление низкое, пульс сто — тахикардия, дыхание не затруднено, — отчитался комм, транслируя данные с персонального браслета медички.
Март направил фонарик на лицо девушки и коснулся ее побледневшей кожи. Но никакого липкого пота и мертвенной белизны не было.
— Пусть отлеживается. наверняка тяжелый сотряс. Тут неподвижность рулит. Ей там уже вколол медпак что-то?
— Да, весь набор доступных средств введен через инъекции.
— Хорошо. — И Вахрамеев заковылял, припадая на левую ногу, которой особо досталось, назад к своему снаряжению.
Котенок, про которого он совсем позабыл, как только закончилась стрельба, сам вышел навстречу, бесстрашно обнюхивая убитых врагов. Подойдя вплотную, Курсант лизнул каплю крови с руки мертвого стражника и посмотрел на Марта.
— Что, нравится? Экий ты кровожадный… Нам надо наверх, забирайся обратно в карман. Только сам. Не факт, что я не свалюсь. Ну, ты умеешь.
Закрепил на талии патронташ с оставшимися гранатами, сунул за пояс Базер, на плечи крест-накрест нацепил ремни автомата и «Шершня». И, покачиваясь от слабости, медленно побрел, увешанный оружием, как елка, к выходу.
— Ждите, черти, я за вами.
[1] Далее текст идет сразу с переводом — как услышал Март через коммуникатор.
[2] Tiltrotor — конвертоплан на языке рахдоним. То же Kipprotor или Schwenkrotor (поворотный ротор) — на хохдойче (верхненемецком).
[3] Слава Махакали, гуркхи идут! (Махакали — Великая Кали, она же Великая богиня войны и супруга Шивы)
Глава 23
Всякое дело необходимо доводить до конца, не откладывая на завтра то, что можешь сделать сегодня. Так говорил мой дед. А он, пройдя Великую Отечественную от первых дней и до самой Победы, в жизни разбирался. Мы часто не спешим следовать этому простому правилу. Откладываем на потом или, наоборот, спешим. На войне этот принцип обладает особым смыслом. Потому что пока последний враг не уничтожен, не бежал или не сдался, тебе надо идти вперед и сражаться. И каждый следующий миг может, несмотря на все прежние победы, награды и успехи, закончиться для тебя фатально. Потому преследование и добивание все еще не прекратившего сопротивление неприятеля — безусловное требование боевых уставов.
Вот и сейчас Мартемьян отчетливо сознавал, что тянуть время недопустимо. Каждая не то, что минута, секунда на счету. Ему повезло, что первый отрезок пути шел по строго горизонтальной поверхности центрального коридора. Ноги еле шевелились, а в голове царила пустота. Но постепенно знаменитая Вахрамеевская двужильность и по большей части влитый в кровь коктейль начали работать. Боль перестала ощущаться, надежно заблокированная. Пошла вверх, все разгоняясь, волна бодрости. К тому времени, когда он добрался до лестничной шахты, к нему даже начала возвращаться привычная ясность мысли.
— Комм, дай картинку с вертушкой черных. Где они, что делают?
— Двигатели заглушены, штурмбот стоит на взлетной площадке верхней палубы. Пилоты в своих креслах.
— Это замечательно. Вот пусть все так и остается.
— Приказ не понятен.
— Забей. Продолжай наблюдение. О любых изменениях срочно докладывай.
— Принято.
Вахрамеев, преодолев первые пару десятков ступеней, быстро ощутил, что подъем — это совсем другая история.
— Зачем я эту бандуру тяжеленную схватил? — отдуваясь, пробурчал он на ходу, хмуро поглядывая на «Шершня». — Оставить его здесь, что ли? Нет, нельзя.
Действительно, плазменный гранатомет, успевший доказать свою высочайшую эффективность, мог стать отличным решением всех проблем и в стычке со стоящим на крыше ангара конвертопланом. Один-два заряда в кабину или плоскость крыла и все. Уже никто никуда не полетит. А что там в итоге получится, Март пока и сам даже не подозревал. Никакого плана, главное было просто поскорее добраться до врага. А там видно будет.
— А серьезная у рахдонитов химия… стильная, модная и молодежная… Прямо второе дыхание включила. Интересно, какая у этой волшебной пилюли обратка и есть ли вредные последствия? Слышь, комм, чем мне грозят вколотые дозы?
— Концентрация активных веществ в пределах нормы и опасности для организма не представляет.
— Не очень понятно, зато позитивно. Ладно, поживем-увидим.
Пройдя за минуту[1], шесть из одиннадцати лестничных маршей и перевалив за середину, Март вспомнил сценку из второго «Брата». Для поднятия настроения принялся негромко повторять, то и дело поглядывая на экранчик комма, который продолжал упорно транслировать картинку с неподвижно стоящим конвертопланом черных:
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья:
И тропинка, и лесок,
В поле — каждый колосок!
Речка, небо голубое —
Это все мое, родное.
Это Родина моя!
Всех люблю на свете я! [2]
Вспомнилось про Розу.
— Комм, у тебя еще есть связь с браслетом Бакановой?
— Да.
— Как там показания? Не очнулась еще?
— Без изменений. Негативной динамики нет. Она все еще без сознания.
— Быстренько раскидаемся с импами и вернемся за ней в энергоблок.
Принятое решение еще больше подстегнуло его темп восхождения. Или виной тому были мудреные вещества в крови? Добравшись до нижнего уровня надстройки, Вахрамеев все же не без облегчения выдохнул. Сорокапятиметровая лестница его почти доконала. Оставалось подняться еще на один этаж, и вот она — взлетка.