Значит, я умерла

«Тео уже убил одну жену, и это сошло ему с рук…»
Прочитав это, я заподозрила, что письмо Каро – розыгрыш. Какую еще жену? Тео не был женат раньше. Когда он и Каро еще только встречались, я нашла о нем в интернете все, что только можно, но про жену там не было ничего. А ведь такой секрет не спрячешь. Или я ошиблась?
Я стала переворачивать фотографии, ища пометки Каро. Ни о какой первой жене Тео там не было ни слова. Тогда я схватила лэптоп, снова набрала «Склеп Озириса» – и снова вышла ни с чем.
Оставалась еще карта памяти из конверта. На ней оказалось 1702 файла. Я кликала на первые попавшиеся, пока не увидела на экране Тео. Он стоял возле рождественской елки, а у его ног возились с игрушечным поездом сын и отец. Судя по всему, дед с внуком прекрасно проводили время, чего нельзя было сказать о Тео: тот стоял, сложив руки на груди, и мрачно смотрел на них. Его лицо было непроницаемо.
«Заставь его ответить за мою смерть, чего бы это тебе ни стоило».
Первые пятьдесят файлов я просмотрела в убыстренном темпе. Там было столько снимков моей сестры в более счастливые времена, что у меня даже слезы на глаза навернулись. Может быть, где-то в этом архиве и было фото Тео и его первой жены, но я была не готова перелопатить такой объем семейной истории за раз и потому не стала его искать. Выдернув из компьютера карту памяти, вернула ее в пластиковый чехол. На экране возникла статья о смерти моей сестры. Даже не знаю, почему я не закрыла ее сразу. Наверное, потому, что заглянула в строку с именем автора – впервые в жизни. Там было написано «Эбби Морел» – то самое блестящее чудище, которое я встретила на крыльце церкви.
«Смерть Кэролайн Трэкстон потрясла Нью-Йорк. Бывшая журналистка, ставшая светской львицей, умерла, совершая раннюю утреннюю пробежку неподалеку от штаб-квартиры ООН на Первой авеню. Полиция устанавливает причины смерти. По их мнению, сердце Кэролайн Трэкстон остановилось приблизительно в 6 часов утра в результате не диагностированного прежде сердечного заболевания. Она упала прямо на лестнице Щаранского, над парком Ральфа Банча, ударившись головой и рукой. Когда ее обнаружил прохожий, она еще дышала, но умерла по дороге в больницу Тиша, где и было выдано заключение о смерти.
На вопрос о том, могла ли молодая женщина – до 30-го дня рождения Кэролайн Трэкстон оставался всего месяц – быть убита или стать жертвой злоупотребления наркотиками, офицер полиции Нью-Йорка Луис Вильяверде ответил, что это исключено. По его словам, все случившееся – результат «несчастного стечения обстоятельств»; во время пробежки покойную неоднократно зафиксировали камеры наружного наблюдения с разных точек, и ни в одной записи нет ничего подозрительного. «Многие люди имеют проблемы с сердцем, о которых они ничего не знают», – добавил полицейский, однако на прямой вопрос о том, употребляла ли светская львица наркотики, отвечать отказался.
Миссис Трэкстон была супругой Теодора Трэкстона-второго, наследника огромной империи отелей «Трэкстон интернешнл», и трудилась в компании на посту главы отдела по связям с общественностью. Связаться с самим мистером Трэкстоном нам не удалось, однако его сестра Джульетта Трэкстон сделала заявление для прессы от лица всего семейства. «Мы глубоко потрясены смертью Кэролайн, – сказано в заявлении. – Для всех нас ее кончина стала неожиданным и печальным событием. Мы до сих пор не верим, что ее больше нет».
У Кэролайн Трэкстон остался муж и трехлетний сын, Теодор Трэкстон-третий, которого в семье зовут Тедди».
У меня зазвенело в голове, в ушах застучала кровь, как бывало в детстве, когда из соседней комнаты доносились звуки драки, и я знала, что не в силах помешать этому. Грудь вдруг пронзила такая острая боль, что я повалилась на матрас, обхватив руками колени и прижав их к животу, но и это не помогло.
– Но теперь ты взрослая, – напомнила я себе вслух. – Ты не можешь воскресить сестру, но добиться для нее справедливости тебе по силам. Все зависит только от тебя.
Я вскочила с матраса, почистила зубы и поправила макияж, чувствуя себя воином, готовящимся к битве. Мне придется нарастить крепкий панцирь, если я хочу добиться того, о чем просила меня сестра. И я еще раз проглядела снимки.
  
– Черт побери, Каро, ну почему ты не оставила мне что-нибудь посущественнее, хотя бы имя его первой жены?
Сунув фото и карту памяти в конверт, я натянула высокие ботинки из черной кожи. У меня был всего один шанс добыть доказательства, и я не собиралась его упускать.
Глава 4
Тео
«Я больше не хочу быть твоей женой. Разве это так трудно понять, Тео? Уходи из моего дома».
Как только я вошел в церковь, меня окружили люди, но в ушах звучал лишь издевательский голос жены. Приглашенные подходили по очереди, говорили, как они сожалеют о случившемся, но вряд ли кто-то из них сожалел больше, чем я.
Просто не верилось, что всего неделю назад я был в Бангкоке, где обсуждал с правительственными чиновниками и представителями национального музея Таиланда возможности возвращения похищенных произведений искусства. Стояла влажная жара, в разгаре дня воздух как будто плавился. Я изо всех сил старался сосредоточиться на этом воспоминании.
Но сердце упорно выбивало навязчивый ритм.
«Уходи из моего дома».
Последние слова, сказанные Кэролайн мне перед смертью.
Надо было успокоиться, иначе я не смог бы как следует произнести свою речь. В дальнем конце церкви я нашел небольшую нишу и нырнул туда, надеясь на желанное одиночество. Но там уже сидели мой отец с сестрой – и стрекотали, точно сороки.
– Но признай, что явка просто отменная, – говорил отец. – Столько людей сразу в одном пространстве я не видел с самого начала пандемии. Кэролайн обожали, ведь так?
– Люди просто соскучились по шоу, да и по бесплатным обедам тоже, – сухо ответила ему Джульетта. – Половина из них понятия не имеет, кто такая Кэролайн. А вторая половина хочет взглянуть, как она выглядит в гробу.
– Опять ты со своей ревностью, Джульетта, – заворчал отец. – Так нельзя, это же просто некрасиво.
– Прикажешь мне притвориться безутешной?
Тут они увидели меня. Отец опомнился первым.
– Тео… Как ты, сын? Выглядишь неважно. Уверен, что сможешь произнести речь? Если нет, то не надо. Я сам сочту за честь сказать пару слов над ее гробом.
– Мне не нужна твоя помощь. – Вообще-то у меня дрожали колени при одной мысли об этой речи, но я не собирался никому уступать свое право.
– Вот оно, семейное обаяние Трэкстонов, – встряла Джульетта. – Вкрадчив, как уж, смертелен, как кобра. Чистый сердцеед.
Сестра старше меня на четыре года, и мы с ней терпеть не можем друг друга. Я тут же пожалел, что сорвался на отца, – он этого не заслужил, в отличие от сестрицы.
– Как ты забавно выглядишь, – сказал я ей. – Решила внести в похороны нотку комизма?
Укол был совсем слабый, но Джульетта сдулась мгновенно: она терпеть не может замечаний о своей внешности.
– А ну-ка, перестаньте, – прошипел нам отец, как в детстве.
– Кто-то должен пойти к людям, а не отсиживаться здесь, – сказала Джульетта. – Видимо, отдуваться придется мне, как всегда. – И она вышла с таким видом, как будто вся церковь была ее собственностью.
– Я знаю, сегодня трагический день для тебя, сынок. – Отец взмахнул рукой, указывая на церковь. – Я постарался сделать все так, как понравилось бы самой Кэролайн. Цветы. Музыка. – Он смотрел перед собой, точно завороженный. – Белые розы и Моцарт. Она так любила «Реквием»… – Он усмехнулся. – Помнишь, как она уговаривала тебя выбрать его для вашей свадьбы? Это казалось ей романтичным.
Нам с Кэролайн нравилась не только сама музыка, но и связанные с ней легенды: о загадочном анониме, который заказал «Реквием», и о композиторе, который пытался присвоить шедевр Моцарта после его смерти. Едва познакомившись с Кэролайн, я понял, что за ее обманчиво-оптимистичной внешностью бьется сердце, приверженное всему мрачному и готическому. Но моему отцу было не обязательно знать об этом.