Дренг (СИ)

— И чего ты хочешь, Бранд Храфнссон? — холодно произнёс Сигурд. — Наверняка ты явился не просто так. А новость всё равно до нас дошла бы, не с тобой, так с кем-нибудь другим.
Я посмотрел на всех четверых. Белая шёлковая рубаха Хальвдана стоила как урожай целой деревни, золотые и серебряные браслеты на руках каждого сразу показывали, насколько богаты братья. Они наверняка ждали, что я буду просить награды.
— Позвольте мне присоединиться к вашей армии, — сказал я. — Мне и моим друзьям.
Ивар вдруг рассмеялся в голос.
— Мы кинем клич по всему северу, — сказал он. — Любому свободному мужчине или юноше будет дозволено к нам присоединиться.
— Другой награды мне не надо, — сказал я. — Только возможность заработать себе честь и славу.
— Достойный ответ, — сказал Хальвдан, снимая с руки золотой браслет. — И всё же, возьми.
Он бросил браслет мне, а следом за ним то же самое сделали и остальные братья. Золото блеснуло жёлтым в полумраке, и я благодарно кивнул, надевая на руку все четыре браслета, которые пришлось немного согнуть, чтобы они не спадали с запястья. Этого хватит и на припасы для «Морского сокола», и на его ремонт, и на то, чтобы собрать новую команду. И ещё даже останется.
— А теперь пей и веселись, вспоминая походы славного конунга Рагнара, — сказал Сигурд. — Так, чтобы даже эйнхерии позавидовали нашей пьянке.
Я снова кивнул и вернулся к своей команде, которая сидела с растерянным видом. Даже Торбьерн, мечтавший поразить всех своей сагой, сидел тихо, как мышь под веником, даже Лейф и Олаф, которые бахвалились тем, как будут пить наперегонки на поминках старого конунга, лишь поглядывали по сторонам. Заинтересованные взгляды всех членов команды сошлись на подаренных золотых браслетах.
— Золото мы поделим, — сказал я.
— Я думал, дадут один, но не сразу четыре, — тихо сказал мой кузен.
— Деньги — брызги, — сказал я, за что удостоился недовольного взгляда со стороны Жадины. — Я потребовал у них кое-что гораздо более ценное.
— И что же? — спросил Гуннстейн.
Их всех посадили в дальнем конце зала, слишком далеко от почётного места братьев Рагнарсонов, так что они не слышали ни слова.
— Право участвовать в их походе на Англию, — сказал я.
Кьяртан фыркнул, Фридгейр поморщился.
— Когда они начнут собирать армию, туда и так возьмут любой сброд, даже с Оркнеев и Фарер, — сказал Кнут. — Изгоев, убийц, и прочих негодяев. Нас взяли бы и без твоей просьбы.
— Это так, — сказал я. — Но тогда мы стали бы одними из прочих, обычными воинами. А теперь мы стали теми, кто первыми попросился мстить за их отца. О нас узнают, нас запомнят. А если нас запомнят, то это прямая дорога к успеху и славе.
* * *
Хнефатафл — скандинавская настольная игра.
  
Глава 14
 
Следующие месяцы прошли в рутинной и долгой подготовке к походу. Армию нужно было собрать, а это процесс небыстрый в нынешних условиях. В Хроаррскильде прибывал и прибывал народ со всех концов страны, отовсюду, где говорили на северном наречии. Даны, свеи, норвежцы. Приплывали корабли из Ирландии, с Фарерских и Оркнейских островов, с побережья Балтики. Новость пронеслась по всему северу как лесной пожар. И мне приятно было осознавать себя той искрой, из которой разгорелось пламя.
В городе мы пробыли недолго, всего пару дней, почти сразу отправившись на север. Домой. Прежде, чем отправляться на войну, мы должны были повидать родных в Бейстаде и его окрестностях. Ну и, само собой, набрать как можно больше народа. Возможность пойти на войну вместе с Рагнарсонами предоставляется не так уж часто, как можно было подумать, так что в желающих пополнить команду «Морского сокола» отбоя не будет, даже несмотря на то, что приближалась зима и время виков подходило к концу. Зимовать они собирались уже в Англии.
Золото мы поделили на всех без исключения, перепало даже Эйрику, который никакого отношения к той истории не имел. Да, четыре браслета на полторы дюжины человек это очень немного, но всю нашу добычу мы потратили на покупку драккара, и чтобы не возвращаться домой с пустыми руками, мы просто купили всё в Хроаррскильде.
 
Так что через несколько дней мы плыли на север вдоль изрезанного глубокими фьордами побережья Норвегии, к далёкому Трандхейм-фьорду, мимо величественных гор и высоких скал, о которые разбивались тёмные волны Северного моря. И чем дальше мы забирались на север, тем красивее становились виды, от которых натурально захватывало дух.
Особенно когда я стоял у руля, а холодные брызги летели в лицо из-под форштевня «Морского сокола», искрясь на солнце ледяным жемчугом. Здесь, на севере, уже наступала осень, и далёкий зелёно-жёлтый берег соседствовал со снежными шапками на горных пиках.
Как только мы вошли в Трандхейм-фьорд, то сняли носовую фигуру с драккара, и Рагнвальд закрепил вместо неё зелёную ивовую ветку. Сам фьорд оказался гораздо больше, чем я ожидал изначально, и поселения и фермы целыми гроздьями теснились на его побережье то тут, то там, везде, где имелся более-менее удобный пляж или даже просто спуск к воде. Люди махали руками, завидев наш корабль, а мы махали им в ответ. Все они были нашими соседями, и несмотря на все разногласия и споры, лучше бы поддерживать с ними добрые отношения.
«Морской сокол» впервые очутился в этих водах, и его обводы были незнакомы местным, но наши лица все знали. Иногда нас могли окликнуть местные рыбаки, и мы всякий раз рассказывали одну и ту же новость. Грядёт большая война. Англия будет завоёвана. Туда можно будет переселиться.
Идеи переселения витали в воздухе, норманны расползались по миру в поисках лучшей жизни, потому что скудная северная природа не могла прокормить всех. Так что норвежцы активно заселяли Ирландию, шведы двигались на восток, оседая на пути из варяг в греки на всём его протяжении, а датчане пытались отвоевать себе место на континенте.
Неудивительно, что северяне пытались основать поселения везде, докуда только могли дотянуться, в голой скалистой Исландии, в затянутой льдом Гренландии, в населённой враждебными племенами Северной Америке. Если дома больше нет свободной земли, то её надо либо найти, либо завоевать. Северяне пытались делать и то, и другое.
Меня иногда так и подмывало рассказать кому-нибудь о землях, лежащих на западе, но я знал, что мне просто так не поверят, а плыть туда самому… Пока не до этого. Да и вообще, лучше уж завоевать тучные поля и пастбища Британии, чем снова искать каменистые клочки суши в океане, чтобы и там с голодухи жрать сюрстрёмминг и прочие изыски северной кухни.
— Дом… — выдохнул вдруг Кьяртан, завидев прямо по курсу крытые зелёным дёрном крыши Бейстада.
Низкие, приземистые домики, вросшие в землю, чтобы лучше сохранять тепло долгими зимними вечерами, были рассеяны по зелёному берегу. Длинный дом вождя стоял чуть выше остальных, на пригорке, у самого берега находились лодочные мастерские и прочие хозяйственные постройки, на серой гальке перевёрнутыми скелетами лежали остовы лодок и кораблей. Распятые рыбацкие сети сушились на солнце, которое лишь изредка выглядывало из-за туч, чтобы спустя минуту снова спрятаться за облаками, словно избегая зябкого северного климата. Красивые места, но жить здесь непросто.
На берег высыпали женщины, дети и старики, с нетерпением и волнением ожидая возвращения своих мужчин. То, что мы вернулись из похода, заставляло их радоваться, то, что мы вернулись не в полном составе, заставляло их нервничать, потому что они пока не видели, кто именно не вернулся. Но сегодня сразу несколько женщин оденут вдовьи наряды.
Киль «Морского сокола» прошелестел по гальке, драккар остановился и мы попрыгали за борт, в холодную, почти ледяную воду Трандхейм-фьорда, прозрачную, как слеза младенца.
На берегу сразу стало шумно. От приветственных криков, от плача вдов, от плеска воды, от радостных детских воплей. Я тоже вышел на серый берег Бейстада вместе со всеми, но не чувствовал ничего подобного, для меня это место было чужим, всего лишь одной из многочисленных остановок на моём пути. Так что на этом празднике жизни я определённо ощущал себя лишним.