На грани войны (ЛП)
Призрак подхватил игру и принялся повторять за ней, лая от удовольствия, когда топтал ноги и зад Лиама. Пес был тяжел, как бык, его когти впивались в одежду Лиама, но он не жаловался.
Ханна предложила перебраться на диван, чтобы она могла сделать ему массаж. Лиам никак не мог от этого отказаться.
Поленья в камине трещали, свистели и оседали в угли. Маленькие языки пламени прыгали в дымоход и исчезали в воздухе.
Призрак подошел и сел у переднего окна. Просунув морду между затемненными шторами, он мог наблюдать за улицей.
Руки Ханны были сильными и гибкими. Она использовала костяшки пальцев, боковые стороны и ладонь раненой руки, чтобы надавливать на затекшие мышцы и зажатые диски. Правой рукой она массировала его поясницу, пока он наклонялся вперед, опираясь предплечьями на подлокотник дивана.
Лиам старался сосредоточиться на ее словах, а не на тепле, разливающемся по его спине и плечам от ее легкого прикосновения, или на всплеске тепла в животе.
— Сколько человек согласилось сражаться? — спросила Ханна.
— Не так много.
— Неужели они струсили?
— Большинство из них.
— Что на счет Альянса Общин? Разве они не обещали помочь, когда потребуется?
— Так сказал Мик Селлерс.
Ханна разминала его поясницу.
— Ты им не доверяешь.
— Нет.
— Ты никому не доверяешь, — с легким намеком на шутку произнесла она.
— Жизнь научила.
— Они нам нужны, даже если мы не можем доверять им до конца.
Она озвучила правду, с которой он предпочел бы не сталкиваться.
— Они гражданские.
— Может, они и не солдаты, но у них столько же причин презирать ополченцев, сколько и у нас. Это ставит их на нашу сторону по умолчанию. Они заинтересованы. У них есть причина. Что-то, во что стоит верить. А это уже немало значит.
Ханна права. Так и есть. Но он все равно им не доверял.
Она наклонилась ближе, ее дыхание коснулось его шеи, теплое и мягкое, едва щекочущее.
— Ты планируешь что-то сам.
В ее голосе не прозвучало ни обвинения, ни подозрения. Она произнесла это как утверждение, как факт, который уже знала, но высказала вслух, чтобы они оба имели одинаковое мнение.
Лиам хмыкнул, не комментируя.
— У меня есть несколько идей.
— Ты не можешь сделать это в одиночку. Их почти пятьдесят, и у них вдвое больше оружия. Ты всего лишь один человек.
— Посмотрим.
Ее костяшки пальцев впились в его позвоночник, ослабляя узел за узлом. Он расслабился под ее прикосновениями. Не самая лучшая его идея. Но как он мог отказаться.
— Тебе не обязательно разбираться с этим в одиночку, Лиам. Ты не один.
Иногда, Лиам переставал чувствовать себя одиноким, и случалось это чаще всего в присутствии Ханны.
Он решил взвалить это на себя, взять на себя ответственность за Фолл-Крик, тяжесть его клятвы легла огромным бременем. Все эти жизни в его руках. Все эти люди, зависящие от него.
Ханна отстранилась. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее.
Спине стало легче. Он знал, что долго так не останется, но это не важно.
— Помогло. Спасибо.
— Конечно. Обращайся в любое время.
Она посмотрела на свою поврежденную руку, испытывая смущение. Лиам знал, что Ханна думает о ней как о «плохой» руке.
Он никогда не думал об этом так. Каждый дюйм ее тела для него прекрасен. Он хотел обнять ее. Притянуть в свои объятия, наклонить ее подбородок к своему и поцеловать так, как Ханна того заслуживала.
— Как там «Винтер Хейвен»? — спросил он, чтобы отвлечься — и потому что постоянно беспокоился о ее нахождении там.
Лиам не доверял Ноа в вопросах ее безопасности. Он вообще не доверял Ноа, ни в чем.
— Это как полицейское государство. На каждом углу солдаты. Все это оружие. Они смотрят на нас, как на чужаков, как на нарушителей, и им не терпится от нас избавиться.
— А сейчас ты возвращаешься.
Она не смотрела на него.
— Мне нужно. Я должна.
Она не сказала: «Я хочу». Это уже кое-что.
— Ты, Шарлотта и Майло не должны жить в «Винтер Хейвене». Это слишком опасно.
Ханна не спорила с ним. Но и не уступила.
— Сейчас все станет хуже. Когда я начну, всем станет хуже.
Они сидели бок о бок на диване, между ними оставалось всего двенадцать дюймов. Почти никакого пространства, и все же бесконечная пропасть, которую Лиам не мог преодолеть.
Она положила руки на колени.
— Я знаю.
— Но ты не можешь уйти, — закончил он за нее.
— У меня же Майло.
Он помолчал мгновение. Заметил, что она ничего не сказала о Ноа.
Ее челюсть напряглась.
— Это сложно. Даже если бы… даже если бы я могла…
— Мы могли бы забрать Майло тоже.
— Я точно знала, что ты так скажешь. Это не так просто — забрать кого-то физически, когда его сердце и преданность остались в другом месте. Он будет считать, что я краду его у отца. Он бы не понял. Если бы я забрала его, он бы возненавидел меня. Я бы этого не вынесла. — Ханна посмотрела на него, ее глаза блестели в свете камина, боль исказила ее черты. — Я могу вынести многое, Лиам. Но не это.
Его сердце болело за нее. Как бы он хотел, чтобы все имело только черный и белый цвет. Правильное и неправильное. Разумные вещи, с которыми он мог бы что-то сделать.
Реальная жизнь слишком запутанна и сложна.
— Все встанет на свои места. И скоро.
Она кивнула.
— Все получится грубо и жестоко. Обязательно кто-нибудь пострадает.
Она не дрогнула.
— Еще немного времени, Лиам. Дай мне немного времени.
Он подарил бы ей луну, если бы она попросила.
— Я сделаю все, что смогу.
Он не заговорил о Ноа. Ханна должна принять это решение сама. Он видел это в ее глазах — печаль, растущее разочарование. Она знала, кем был ее муж; кем он становился.
Поступки Ноа обрекают его на гибель. Лиам мог только попытаться защитить Ханну и Майло от неизбежных последствий.
— Мне пора идти. Шарлотта скоро снова проголодается. — Ханна поднялась на ноги и потянулась за курткой, лежащей на диване. Призрак вскочил на лапы и рысью направился к двери.
Она остановилась у входной двери, прикусив нижнюю губу.
— Я много думала о семье. Моей семье, моих родителях и моем брате Оливере. У Дейва Фарриса есть радиостанция с огромной вышкой. Он пригласил меня завтра утром, чтобы попробовать установить связь. — Она натянула шапку на уши и надела перчатки, избегая его взгляда. — Если захочешь прийти…
Любой предлог, чтобы увидеть ее снова.
— С удовольствием.
Ханна наградила его сияющей улыбкой.
Лиам не хотел, чтобы она уходила. Как только за ней закроется дверь, в доме снова станет пусто и одиноко. Но ему нужно заняться делом.
Фолл-Крик сам себя не спасет.
Глава 17
Розамонд
День сорок пятый
Розамонд сцепила пальцы на столе. Спина прямая, осанка идеальная, лопатки выровнены по невидимой струне.
Она поправила сколы лака на ногтях. От частого мытья у нее потрескались руки. Вчера вечером она целый час чистила, мыла и полировала свой стол. Каждый раз, когда ей попадалась шальная пылинка или пятнышко от пальца, она начинала процесс заново.
Выпятив подбородок, она уставилась через стол на беспокойного солдата средних лет из своего кабинета. Когда-то он был мужественным и мускулистым — борцом или даже культуристом, — но десятилетия не прошли даром. Седина покрыла его редеющие волосы. Его мускулистая грудь обвисла, превратившись в внушительный живот, который теперь обтягивала форма.
Он выглядел как человек, место которого за письменным столом, отдающий приказы, а не выполняющий их, наслаждающийся комфортом руководителя среднего звена, а не голодного молодого парня, работающего на улице в мороз.
И все же она наблюдала за ним из своих широких окон, когда он стоял на страже в конце ее подъездной дорожки, сгорбившись и дрожа, топая ногами, чтобы согреться, и ругаясь, когда его сигарета гасла на пронизывающем ветру.