Она была создана для меня (ЛП)

Но это не значит, что мое сердце не разбито.
Она смотрит на меня, в глазах блестят слезы.
— Мне так жаль, — снова говорит она.
— Все в порядке.
Я заставляю себя произнести эти слова, потому что, несмотря на то, что они не кажутся мне нормальными, я знаю, что это то, что ей нужно услышать. — Время, которое мы провели вместе, было потрясающим. Но… возможно, это все, чем оно должно было быть. Может быть, что-то большее — это слишком сложно.
— Мы можем попробовать еще раз сказать ему…
— Шшш.
Я прижимаю палец к ее губам и качаю головой. Я никогда не смогу заставить ее сделать то, чего она не хочет, так же как она никогда не заставляла меня рассказать Ричу, когда я не чувствовал, что могу. — Я не хочу вставать между тобой и твоим отцом.
— Я не обязана соглашаться на эту работу, — слабо говорит она.
— Ты должна. — Я вытираю ее влажную щеку. — Я никогда не прощу себе, если позволю тебе отбросить эту возможность ради меня.
— Но это значит… — Ее глаза ищут мои, снова наполняясь слезами. — Все кончено.
Я сглатываю, горло саднит от эмоций. — Да.
— Я не хочу, чтобы все было кончено, — говорит она сквозь слезы. Я вытираю еще одну, и острая боль пронзает мою грудь.
— Я тоже этого не хочу. Но… я думаю, что так и должно быть.
Еще больше слез льется из ее глаз, и я снова прижимаю ее к себе, моргая, когда мои собственные глаза увлажняются. Она сотрясается от рыданий в моих объятиях, и я хочу лишь поцеловать ее боль, но знаю, что больше не могу этого сделать. Вместо этого я позволяю ей плакать столько, сколько ей нужно, зная, что больше не смогу ее обнять. Знаю, что, когда бы она ни плакала в будущем, кто-то другой будет обнимать ее и утешать.
В конце концов она отстраняется и вытирает лицо. — Наверное, мне стоит пойти к Сэди сегодня вечером. Надеюсь, мне удастся улететь завтра.
При мысли о том, что Вайолет вернется на Западное побережье и исчезнет из моей жизни, мне снова хочется притянуть ее к себе и сказать, что она не может уехать. Я игнорирую боль, терзающую мое сердце, и киваю.
— Если только я останусь, на одну последнюю ночь? — почти робко предлагает она.
Боже, как я хочу этого. Я хочу каждую последнюю секунду, которую могу провести с ней, но теперь, когда мы решили не говорить Ричу, это кажется неправильным, как никогда. И если я снова поцелую ее, если снова прикоснусь к ней, я не смогу ее отпустить.
— Я думаю… — Я пытаюсь прочистить горло. — Я думаю, это будет слишком сложно.
— Наверное, ты прав. — Она делает глубокий вдох, наконец-то возвращая себе самообладание. Я же, напротив, чувствую себя так, словно нахожусь на грани срыва. — Что ты будешь делать?
Я поднимаю плечо.
— Я соберу грузовик и завтра первым делом отправлюсь обратно.
Я хочу уехать как можно скорее, но я чувствую себя слишком грустным, слишком трясущимся и эмоционально выжатым, чтобы доверять вождению сегодня.
Она кивает, глядя на меня красными, опухшими глазами. Мы стоим в прихожей и смотрим друг на друга, оба борясь с желанием взять свои слова обратно. Мне требуется вся моя сила, чтобы не потянуться к ней снова.
Как только я думаю, что не могу больше терпеть, она глубоко вздыхает и тащит себя наверх. Я спускаюсь вниз, чтобы запереть двустворчатые двери на задний двор, и сердце сжимается, когда я вспоминаю, как поймал ее, когда она упала с лестницы, как мы не могли оторваться друг от друга у задней стены. Что я буду делать без нее в Мэне? Как я вернусь к прежней жизни? Будет ли теперь все в моем домике напоминать мне о ней?
Я теряюсь в раздумьях в подвале, и когда я наконец возвращаюсь в прихожую, Вайолет уже стоит там со своими вещами.
— Я вызову тебе такси, — предлагаю я, но она качает головой.
— Я заказала Uber. Но все равно спасибо.
Я делаю шаг вперед, колеблюсь, затем поднимаю руку, чтобы в последний раз коснуться ее щеки. — Если уж на то пошло, последние два месяца были лучшими в моей жизни.
— И в моей тоже, — шепчет она. В ее глазах снова блестят непролитые слезы.
Боже, что я делаю? Отпускаю ее вот так? Прощаюсь с женщиной, которая, как я уверен, является любовью всей моей жизни?
 
Но что еще я могу сделать? Я не могу заставить ее рассказать Ричу. Я не могу попросить ее пожертвовать своими отношениями с ним и отказаться от этой работы ради меня. Это я должен принести жертву. Она никогда не обещала мне большего. По правде говоря, у меня вообще ничего не должно было быть, и мне повезло, что я смог провести с ней то немногое время, которое у меня было. Пришло время отпустить Вайолет. Это правильное решение.
— Надеюсь, работа пойдет хорошо. Просто… пообещай мне, что не вернешься к безумным часам работы и не будешь заботиться о себе.
Она издала маленький, водянистый смешок. — Обещаю. Спасибо. За все.
Она замирает на мгновение, а затем поднимается на носочки и дарит мне последний нежный поцелуй. Мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы не позволить себе прикоснуться к ней, прижать ее к себе и не дать ей уйти.
Когда она отходит, мое сердце воет в знак протеста. Мой голос срывается, когда я говорю: — Прощай, Вайолет.
— Пока, Кайл.
Она хватает свои сумки и уходит, не оглядываясь.
Дверь захлопывается, и я прижимаюсь к ней спиной, давая волю слезам.
Я не преувеличу, если скажу, что прошлая ночь была одной из худших в моей жизни.
Я почти не спал. Наверное, мне следовало бы вернуться назад, потому что сейчас я чувствую себя еще хуже, но я не могу оставаться в этом доме ни минуты. Все напоминает мне о Вайолет, о нашем совместном времяпрепровождении, и мне нужен чистый перерыв. Мне нужно вернуться в Мэн и наладить свою жизнь. Как-то так.
К шести утра я все собираю и укладываю. Приходится несколько раз спускаться в прихожую, и в последний раз я замираю от неожиданности, когда вижу Рича, входящего в дом через парадную дверь.
— О. Привет. — Я складываю последние вещи в кучу. — Что ты здесь делаешь?
— Ты же не думал, что я позволю тебе уехать из города, не попрощавшись?
— Как ты…
— Вайолет сказала мне, что ты уезжаешь первым делом.
Я игнорирую боль, которую испытываю, услышав ее имя, когда Рич протягивает мне две чашки.
— Я принес тебе кофе.
— Это…
— Без кофеина, да. Я помню.
Моя грудь почти сжимается от чувства вины и печали. Он из тех друзей, которые помнят о таких вещах, которые приходят провожать меня первым делом по утрам. Я его не заслуживаю.
Рич изучает меня, наклонив голову.
— Ты все еще плохо себя чувствуешь?
Он протягивает мне кофе с обеспокоенной улыбкой. У меня едва хватает сил взять его из его рук, не говоря уже о том, чтобы улыбнуться в ответ.
— Нет, я… плохо спал, — бормочу я, потягивая горячую жидкость. Сегодня, как никакой другой день, мне не помешал бы кофеин, но я знаю, что от него мне будет только хуже.
— Ты выглядишь так, будто тебя сбил автобус.
Я чувствую это.
Обычно я бы посмеялась над этим, сказала бы что-нибудь умное в ответ, но сейчас мне не до этого. Я смещаю свой вес, желая сменить тему. — Как прошел ужин?
— Было бы хорошо, если бы ты был там. Вайолет была не в себе. — Его брови сходятся вместе, когда он, кажется, вспоминает этот вечер. — На самом деле, она выглядела очень несчастной.
— Правда? — осторожно спрашиваю я. Мысль о ее страданиях заставляет что-то резко дернуться в моих грудных клетках, и я вздрагиваю.
Неужели она спала лучше, чем я? Она уже уехала в аэропорт? Чувствует ли она себя так же пусто, как я сейчас?
— Да, хотя она не сказала, почему. — Он молчит, потягивая кофе и изучая меня. — Ты сам выглядишь довольно несчастным, приятель.
Невозможно скрыть, что я чувствую, поэтому я слегка киваю, делая вид, что проверяю свои сумки.
— Я не понимаю. — Рич озадаченно качает головой. — Вы оба были так счастливы, когда мы ужинали в мексиканском ресторане. Вай была рада уехать с Сэди на длинные выходные, а ты встретил какую-то загадочную женщину, с которой тебе не терпелось сбежать в Мэн.