Тренировочные часы (ЛП)

— Ты не должен сообщать мне, где ты, я не твой надзиратель.
И не его девушка.
— Может, и нет, но все же.
Несколько мгновений мы сидим в тишине, единственный звук доносится из наушников, которые я сняла ранее, крошечные динамики взрывают песню, такую старую и устаревшую, что мне должно быть стыдно за себя.
У меня ужасный музыкальный вкус, все мои друзья говорят мне об этом.
Моя кровать небольшая, поэтому Эллиот, откинувшись назад, занимает половину пространства, его руки гладят область вокруг него, гладят мое белое одеяло, ощупывая его.
Он бросает на меня взгляд.
— Мы никогда не сможем спать здесь, эта кровать слишком мала. Ты ведь понимаешь это, правда?
Я наклоняюсь вперед, так, что наши носы соприкасаются.
— Ты оцениваешь мою спальню, Сент-Чарльз?
— Я просто констатирую факт на тот случай, если тебе взбредет в голову, что я буду ночевать здесь вместе с тобой.
Забавная идея. Мне нравится, когда он использует громкие слова.
— Прошлой ночью был не только секс. Ты ведь понимаешь это?
— Прошлая ночь и сегодняшнее утро. — Я нервно смеюсь. — Но кто следит?
— Отвечай на вопрос, Анабелль.
Мои плечи поднимаются и опускаются.
— Возможно. Немного?
— Ты спала в моей постели по крайней мере неделю, хотя никто не следит, — шутит он в ответ. — Думаешь, я запрещу тебе это делать, потому что мы занимались сексом прошлой ночью?
— Я не спала с тобой целую неделю! — Неужели? — Мне нравится моя маленькая кроватка. Зачем мне отсюда уходить?
— Чушь собачья! Мы ели пиццу и смотрели Netflix в течение последних семи ночей.
— Ну, это потому, что у тебя единственная спальня с телевизором.
Эллиот обнимает меня за талию и тащит к себе на колени, сбрасывая половину разложенных вещей с кровати. И целует меня в губы, когда маркеры, ручки и блокноты звонко падают на пол.
— Тебе нравится мой большой телевизор, — шепчет он у моих губ. — Не лги, Доннелли.
— Да. — Я дрожу. — Меня возбуждает одна мысль об этом.
— Буду честен. Я думал о телевизоре весь чертов день. — Эллиот гладит меня по спине, выводя медленные круги вдоль моего позвоночника.
— Серьезно? Просмотр телевизора с кем-то конкретно?
— Подожди, мы все еще говорим о том, чтобы посмотреть телевизор, не так ли? — Эллиот смеется, целомудренно целует меня в щеку и стаскивает с колен, чтобы встать. Поднимается. — Я собираюсь принять душ. От меня воняет.
— Вау, как сексуально. Если повезет, я даже буду здесь, когда ты вернешься.
— Ты милая.
— Ты тоже.
— Проверишь духовку?
— Теперь ты готовишь для меня, Сент-Чарльз? — Я уже чувствую запах пасты и итальянских ароматов, доносящихся из кухни, у меня слюнки текут и в животе урчит.
— Уверен, что так и есть.
Мы едим лазанью на бумажных тарелках, стоя у стойки, после того как он выходит из душа, отказываясь сесть за стол. Мы уже копались в кастрюле в ту ночь, когда Линда любезно оставила ее, так что лазанья наполовину исчезла.
Я ковыряюсь в лапше, подхватываю ее вилкой и засовываю в рот, чувствуя себя неловко, когда часть ее выскальзывает, и мне приходится хватать ее пальцами, чтобы она не упала на пол. Соус капает с моего подбородка, пальцев и воротника рубашки.
Дерьмо.
Эллиот замечает это, на его губах играет загадочная улыбка, но как истинный джентльмен, он прячет ее в плечо, поворачивая голову.
Тьфу.
С уборкой все просто. Мы просто выбрасываем наши тарелки, быстро набираем пену в раковину, чтобы вымыть посуду, и оба одновременно опускаем руки под воду, хватаясь за столовые приборы, чтобы очистить их.
Я игриво ударяю его по бедру, флиртую, и он вынимает руки из мыльной воды, вытирает их полотенцем и встает позади меня. Скользит этими великолепными руками вниз к моей талии, уткнувшись носом в изгиб моей шеи.
— Я думал не только о телевизоре весь день, я думал об этом. — Его губы находят пульс на моей шее, целуя ее. — О тебе.
В ответ мои веки закрываются, руки все еще погружены в воду.
— Ты думал обо мне?
— Конечно. Поход в спортзал чуть не убил меня. Я знал, что ты дома, и хотел быть здесь вместе с тобой.
 
Я сглатываю.
— Приятно слышать.
Когда парень смеется мне в ухо, это посылает восхитительный электрический разряд по моей спине, согревая все мое тело от удовольствия.
У него самый лучший смех.
Лучшие руки.
Эллиот Сент-Чарльз — один из самых сексуальных, умных и неотразимых мужчин, которых я когда-либо встречала, и он держит меня за бедра на нашей кухне, исследуя губами мою шею.
— Ты хорошо пахнешь, — напевает он, обнимая меня сзади. — Я могу съесть тебя.
— Хорошо, — говорю я, выдыхая, совершенно запыхавшись.
Руками скользит вверх по моей рубашке, расстегивая лифчик, затем по грудной клетке, обхватывая в ладони мои обнаженные груди.
Мягко разминает их, большими пальцами поглаживая нижнюю сторону, в то время как зубами покусывает мою шею.
Это блаженство.
Чистая Нирвана.
Я поднимаю руки из воды и обхватываю ими согнутую шею Эллиота. Игриво запускаю пальцы в его густые волосы, в то время как он ласкает мои сиськи.
Поворачиваю голову, и наши губы встречаются. Языки сплетаются.
Затем я полностью поворачиваюсь к нему, и Эллиот поднимает меня за задницу, усаживает на пластиковую столешницу, пальцами дергая за пояс брюк. Я отчаянно расстегиваю пуговицу на его джинсах, но безуспешно, пока он не освобождает меня и не заканчивает работу за меня.
Взволновано, с нетерпением наблюдаю, как он расстегивает молнию. Спускает темные джинсы вниз по узким бедрам, сбрасывая боксеры вместе с ними.
Я приподнимаю бедра, стягиваю леггинсы как можно ниже, моя голая задница на холодной столешнице. Эллиот тянет меня к краю. Подводит свой твердый член к моему центру. Вместе мы смотрим, как его член входит в мою киску, обе наши головы откидываются назад, когда он скользит до конца.
— Боже.
Несколько секунд парень не двигается, просто стоит, находясь глубоко внутри меня, глядя на наши соединенные тела.
— Клянусь богом, Эллиот, если ты не тр*хнешь меня прямо сейчас, я сойду с ума.
Он медленно отстраняется.
Толкается внутрь.
Мы стонем в унисон.
— Повтори еще раз.
— Клянусь богом, Эллиот, если ты не тр*хнешь меня прямо сейчас... — Мое дыхание прерывается, когда парень ускоряет толчки, моя нижняя половина дрожит. Он идеального роста, чтобы тр*хать меня на столешнице. Мы идеально соответствуем.
Он хватает меня за бедра, притягивает к себе, толкается внутрь и наружу, я обвиваю ноги вокруг его талии.
— Не так быстро, помедленее, — стону я. — Пусть это дольше продлится.
— Сними топ, — говорит он между пыхтением. — Я хочу увидеть твои сиськи.
— Сними с меня топ.
Мы становимся раскрепощенными, и мне это нравится.
Жестко и нежно.
Быстро и медленно.
Я на грани того, чтобы кончить дважды, в наш третий раз, когда он снимает мою рубашку, позволяя ей упасть на пол, мои соски чувствительны к холоду. Еще более чувствителены к его языку, сосущему их.
Я погружаю пальцы в его волосы, когда наши губы, наконец, соединяются, языки кружатся. Мы громче, чем были в постели, стоны длинные и протяжные, тяжелое дыхание, гортанные звуки.
— Анабелль, — повторяет Эллиот, целуя меня. — Анабелль.
Анабелль.
Я никогда не забуду, как он произносит мое имя в этот момент.
Никогда.
— Наверное, это ужасная идея — продолжать жить вместе, нам нужна компаньонка.
 
— Может, возьмем другую соседку?
— Черт, нет.
Мы уже в постели — в его постели — убрали на кухне, закончили домашнюю работу и выключили свет.
Он протягивает руку к моей под одеялом, переплетая свои пальцы с моими.
— Эллиот?
— Хм?
— Тебе не кажется, что в какой-то момент мы должны поговорить об этом?