«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым

Дальше началось возмущение по поводу нескольких бомбежек грузинских военных объектов. В общем, много было передергиваний, липы, дезинформации, заставивших осуждать Россию. Но с другой стороны, не могу понять (правда, я не военный человек), для чего сбросили бомбу на 31-й авиазавод в Тбилиси. Там только ремонтируют самолеты, не больше. В военном плане операция (опять-таки это мое мнение) ничего не давала. Однако сам тот факт, что бомба упала в столице Грузии, сыграл исключительно антироссийскую роль. Можно было это предвидеть?
В «горячих точках» никто не взвесит на весах: правильно или не правильно соотнесены удары. Обмен ими уже неправилен. Это касается и вооруженных конфликтов на Ближнем Востоке, где — тут меня не разубедишь — нельзя оправдывать ни ХАМАС, ни «Хизбаллу», ни Израиль.
— А что насчет Ливана — «страны кедров» и…
«Хизбаллы»? Вряд ли Бейруту нравится, что его сопрягают с этой милитаризованной организацией. Но почему он не разберется с «Хизбаллой», не отцепит от своего состава сомнительный вагон?
— Полагать, что Ливан способен контролировать и разоружить «Хизбаллу», наивно. Для этого ливанская армия, преимущественно состоящая из шиитов, слишком слаба. Израиль часто ссылается на резолюцию Совета Безопасности 1559. Согласно ей, сирийские войска должны быть выведены из Бейрута, а все местные нерегулярные формирования разоружены. Но отличительная особенность Ливана: каждая — даже карликовая — партия имеет свои вооруженные отряды. Что уж говорить о крупной «Хизбалле», которая вместе с организацией «Амаль» представлена в парламенте. В этих двух партиях объединены ливанские шииты. «Хизбалла» постепенно усиливала свое влияние в Ливане, в том числе и тем, что обстреливала Израиль. Иное дело, что поначалу жертв было немного. А три года назад разразилась настоящая война.
В любом случае профессиональную ливанскую армию еще предстоит создавать. Тренировать, обучать. Раньше, когда в стране находились сирийские войска, они на себя замыкали решение многих проблем. Но знаете, как сирийцы оказались в Бейруте? Это случилось в дни визита в Дамаск председателя Совмина СССР Алексея Николаевича Косыгина. Сирийцы, не поставив его в известность, договорились с американцами и вошли тогда по просьбе христиан-фалангистов, чтобы защитить их от разгрома. Косыгин с горечью констатировал: ему ничего не остается, кроме как проглотить пилюлю.
Бесспорно, правительству Ливана не может доставлять удовольствие, что его упоминают рядом с боевиками «Хизбаллы». Однако отцепить, как вы говорите, этот вагон для властей проблематично. Весь поезд может пойти под откос. Начнется гражданская война.
— В свое время вы поддерживали идею окружить воинственную горную Чечню стеной — и пусть себе живет, как вздумается. Так, может, и непримиримые страны Ближнего Востока попытаться строго изолировать друг от друга? Наставить всюду заборов, как между Израилем и Палестиной? Или это слишком экзотический путь?
— Конечно, дело не в строительстве какой-то стены. Речь не об этом. В начале второй чеченской войны родилась мысль, которая не воплотилась по объективным причинам. Российские войска приближались к Тереку, потери были незначительными, сопротивление — минимальным. Появилась идея не переходить реку, а внутренние, горные районы окружить со всех сторон и наносить по боевикам точечные удары. Однако встал вопрос: как закрыть сто семьдесят километров границы с Грузией? Шеварднадзе первоначально согласился с предложением перебросить для этого солдат с российских военных баз в Грузии. А наутро наотрез отказался. Потом мы узнали: он советовался с американцами. Сказал, что Россия собирается разместить свои части с грузинской стороны границы. Американцы, по-видимому, ответили: «Не стоит вам этого позволять». Но мы планировали расположить войска на собственной территории. На мой взгляд, Шеварднадзе дал задний ход потому, что опасался столкновений живущих в Грузии чеченцев с нашими частями. Но это мое предположение. И дело далекого прошлого. Говорить же сегодня об изоляции Чечни совершенно безосновательно. Там уже нет войны. У власти находятся местные силы, которые сами борются против сепаратистов.
 
А ближневосточные ограждения… Они ни к чему не приведут. Нужны общепризнанные границы. Они могут возникнуть — вынужден повторить — только в результате переговоров… Я не сомневаюсь: выход есть. Четверка посредников наконец разработает умный план компромиссного мира с обязательным учетом интересов израильской и арабской сторон. Его следует навязать. И конфликтующие стороны к этому, в конце концов, будут готовы, поверьте мне.
— Есть еще лихое местечко на Востоке — Ирак. Создатель ЦРУ Ален Даллес в далекие пятидесятые годы назвал его «одним из наиболее опасных уголков мира». Кажется, со временем там становится только горячее? — Не совсем так. На поверхности поутихло после того, как американцы сосредоточились на базах. Они начали продуманно работать в суннитском треугольнике, смогли договориться с племенами, подкинули им денег, дали оружие, чтобы те выступили против «АльКаиды». В шиитской части Ирака тоже несколько успокоилось, несмотря на то что разногласия очень серьезные. Глубинные процессы по-прежнему представляют угрозу. Несколько месяцев назад бывший командующий американскими войсками в Ираке Джордж Кейси сделал заявление: США не смогут, как обещал президент Обама, вывести войска из Ирака до конца 2011 года. Следует сохранить тысяч тридцать-пятьдесят солдат минимум еще на десятилетие.
О чем это говорит? Очевидно, Кейси выражает определенные тенденции. За ним стоят влиятельные группы, обеспокоенные скорым уходом американцев из Ирака. Мнение, что местное руководство не сумеет стабилизировать ситуацию, что оно нуждается в подпорке иностранными силами, достаточно распространено. Этот взгляд подкрепляется еще одним соображением: частичное сохранение войск США позволит иметь плацдарм против Ирана. Думаю, в Ираке сохраняется вероятность любых осложнений, при том, что внешне напряжение чуть ослабло. Посмотрим, что будет дальше…
— Не в пример Эдуарду Шеварднадзе, осуждавшему ваши поездки к Саддаму Хусейну в разгар кувейтского кризиса, президент США Джордж Буш-старший понимал их важность. Вы замечали, что он колебался, оттягивал решение ударить по Ираку?
— Идея после моего первого визита в Ирак ознакомить с наблюдениями президента США, руководителей некоторых европейских и арабских стран принадлежала Горбачеву. Буш проявил острейший интерес ко всему, что касалось Саддама Хусейна, высказался за продолжение моих контактов с ним. И хотя просил передать, что США занимают бескомпромиссную позицию, мне показалось: окончательное решение лично у него не созрело. Не зря, прощаясь, добавил: «Если появится позитивный сигнал со стороны Хусейна, он будет нами услышан». Разговор с Бушем получился хорошим, теплым еще и оттого, что я не только добивался, чтобы Ирак покинули удерживаемые там наши специалисты, но и изо всех сил убеждал Саддама не превращать в «живой щит» западных заложников.
К моменту нашей второй встречи в настроении Хусейна обозначились подвижки. Он уже не воспринимал в штыки слова о том, что всем другим действиям должен предшествовать вывод иракских войск из Кувейта. Созрело и решение выпустить из страны иностранных граждан. Правда, Саддам попросил передать Горбачеву одно условие. Он хотел, чтобы президент СССР публично выступил за мирное урегулирование кризиса в зоне Персидского залива. «Тогда я всех отпущу», — заверил Хусейн.
Горбачев находился в Париже. Я дал ему шифротелеграмму, в которой подробно описал состоявшийся разговор. Уже в самолете по дороге из Багдада в Эр-Рияд узнал, что на общей пресс-конференции с Франсуа Миттераном Михаил Сергеевич, сославшись на полученную от меня информацию, выступил за выход из тупика политическим путем. Его поддержал президент Франции. Хусейн сдержал слово. Западные граждане (их было не менее пятисот) покинули Ирак.
— Когда вы в октябре 1990 года во второй раз посетили Багдад, Хусейн фактически послал тот «позитивный сигнал», о котором говорил Буш. Дал понять, что, если ему позволят «сохранить лицо», уйдет из Кувейта. Почему все-таки не удалось избежать войны?