Манул (СИ)

Людей было много, сотни и тысячи лиц шныряли из стороны в сторону, приходили всего лишь на мгновение, чтобы потом затеряться в лавине таких же соотечественников. Пестрели яркие ленты, белели льняные платьица, вышитые вручную вышиванки. Где-то на все лады горланили веселые песни ряженые чертами и ведьмами молодые парубки и девушки, у каждого дома, в руках у каждого человека красовалась небольшая веточка березы.
— Да, в такой толкучке много не наторгуешь, — растерянно почесав залысину, заключил Добрик, стоило только обозу вырулить на главную площадь, где власти уже успели убрать все прилавки, освободив место для ночных гуляний. — Ладно, сейчас сдадим заказчику ковры и попробуем напроситься к кому-то на постой. Надеюсь, старик Валирий помнит о своем обещании оставлять для меня местечко в своей забегаловке.
С коврами никаких проблем не возникло. Заказчик товаром остался доволен, прикинув пару золотых премиальными моментально раздобрив Добрика. Купец таким поворотом событий был несказанно доволен. Обосновавшись обозом на постоялом дворе того самого Валирия, купец щедрым жестом отсыпал каждому наймиту заработанное. Манулу при распределении перепало пять золотых, которые оборотень, пожав плечами, отдал Солохе.
— Ты вроде жаловалась, что тебе нужна одежда. Этого с лихвой хватит, — объяснил он, попытавшись куда-то улизнуть. Впрочем, селянка ему этого не позволила, подхватив начавшего было возмущаться манула под локоть.
— Тебе тоже одежку следует прикупить, так что пошли! — приказала она, потащив оборотня по направлению к торговой площади. И хотя города Солоха не знала, купеческая кровь, взыгравшая в ее жилах, вела ее четко по адресу. И уже через пару кварталов спутники вышли к громадной площади, занятой под праздничную ярмарку. Вокруг, сколько хватало глаз, волновалось людское море. Кричали торговцы, визжали торговки, бессовестно выхваляя свои товары, стараясь привлечь как можно больше покупателей и перекричать конкурентов. Беспощадно слепило солнце, поднявшись к зениту. Воздух был напоен ароматами иноземных благовоний, парфюмов, смешавшихся с запахами людского пота. Эта безумная какофония запахов не сильно впечатляла Солоху, зато на повал убила Мая, так и застывшего не в силах двинуться с места. Вот почему он бы предпочел голым идти до Столицы, но не опускаться до праздничной ярмарки.
— Что такое? Голову напекло? — участливо поинтересовалась селянка, поднявшись на цыпочки и похлопав спутника по макушке. — Надо бы тебе еще что-то на голову прикупить.
Не успевший возразить манул оказался втянут в бешеный ритм торговой жизни. Солоха юрким хорьком протискивалась из одного людского потока в другой, буквально волоком таща совершенно сбитого с толку оборотня. Маю оставалось только следить, как шустро удавалось его спутнице обскакать всю площадь, прицениться и успеть поторговаться у каждого лотка. Да, глядя на ее раскрасневшееся лицо, подбоченившуюся фигуру и свирепо сверкающие глаза Маю пришлось признать, что в облике купчихи Солоха смотрелась бы куда органичнее, нежели в облике ученицы пансиона. Он даже боялся подумать о том, что ждет это достойное учебное заведение, когда в него вступит эта… бойкая девица. Если она все вопросы будет решать, так же как и торгуется, ему уж точно не следует переживать за ее сохранность. Такая все равно своего не упустит.
— Так, мне надо шляпу для вот него, — вывела Мая из состояния задумчивости селянка, остановившись у очередного прилавка. Сидящая у прилавка старая бабка презрительно сощурилась, сплевывая шелуху от семечек.
— Ну, дык смотрите, все что есть — лежит на прилавке… — ворчливо буркнула она.
Солоха кивнула, по-хозяйски принявшись рыться в содержимом прилавка. Покупательницей она была привередливой и после долгого поиска выбрала всего одну простенькую шляпу, тут же шлепнув ее на голову оборотня. Май благоразумно промолчал, хотя по его скромному разумению шляпа была явно лишней. Впрочем, инстинкт зверя подсказывал ему, что с Солохой на базаре лучше не спорить.
 
— Два серебряных, — назвала цену старуха.
— Шо?! — взвилась Солоха, — За простенькую соломенную шляпу два серебра! Да вы шутите, бабулька! Ей шесть медяков золотая цена!
— Ишь ты, знаток шляп нашелся! Не устраивает цена — катись калачиком под горку! — гаркнула старуха поднявшись. Манул машинально снял шляпу, намереваясь положить ее на прилавок. Солоха тут же перехватила его руку.
— Да, знаток! По мне не скажешь, но раньше я шляпы делала, — хмыкнула она, буквально силой нахлобучивая шляпу на исконное место. — Вот тут, например солома выбилась, может быть дырка! И за это два золотых! Поимейте совесть! Да это лучшая из шляп у вас не спорю. Остальные просто еще хуже…
— Совсем подурела, девка! Оскорблять меня, старуху Галюню! Да я всей области шляпы мастерю! Никто не жаловался!
— Шо брешешь, старая карга! Да твои шляпы покупают только из нужды! — крикнула какая-то продавчиха из конкурентов. — Вот, глядите, дивчина лучше какие у меня шляпки. Загляденье и стоят не дорого!
— Хм, дайте-ка на них взглянуть… — Солоха отошла, направившись к кричащей продавчихе. Увидев это, старуха Галюня решила сменить гнев на милость, заголосив:
— Та нашо вам утруждаться! Та берить уже тую шляпку за шесть медяков, так и быть, из уважения к коллеге…
Солоха моментально обернулась, победно усмехнулась и, отсыпав ровно шесть монеток, ушла прочь, решительно прихватив за собой и манула.
— И зачем было брать эту шляпу, если она такая плохая? — поворчал он.
— А за тем, что эта шляпа действительно чудо как хороша, — огорошила ответом Солоха. — Неужели не понял? Эта старуха приняла меня за дурочку, попыталась обмануть… увидела деньги. А я специально подняла, хай, выдумав несуществующий изъян. Естественно, что ее конкурентка решила отбить покупателей. А старухе и самой деньги нужны. В идеале, такая шляпка и до одного серебра дотянет… Так что мы очень хорошо сэкономили.
— То есть ты ее обманула?
 — Да нет же…- ответила Солоха. Именно в этот момент ее внимание привлек ярко расписной фасад местного храма. По старой традиции селянку с детства приучали, что на Зеленые Святки честный крестьянин просто обязан сходить в храм и помолиться. А потому девушка тут же остановилась, решая, есть ли у нее время на молитвы. После недолгих раздумий набожность все-таки победила. И девушка решительным шагом направилась к храму.
Май, сообразивший, куда они направляются, принялся громко показательно фыркать.
— Ну что опять не так? — не выдержав его сердитого сопения над ухом, поинтересовалась Солоха. — Не хочешь идти в храм?
— Не хочу, — не стал кривить душой оборотень. — Меня просто с души воротит, когда вижу эти безумные моськи молящихся, задаром кормящих целый пласт чрезвычайно хитрых и изворотливых людей.
— Что ты такое говоришь? — девушка испуганно распахнула глаза, глядя на усмехающееся лицо манула. По спине девушки пробежал едкий холодок. Она и сама нередко задумывалась, куда уходят их подношения. И хотя она не была набожной, как ее мать, она любила на праздники прийти и помолиться, высказать незримому собеседнику все свои переживания, попросить совета. Сама аура храмов ее подкупала: тихие, светлые, где повсюду витает аромат целебных трав и эфирных масел, где люди были необычно спокойные и сосредоточенные. А еще храм всегда напоминал ее первого учителя, давшего ей мечту. Именно поэтому Солоха на дух не переносила тех, кто отзывался о религии с таким пренебрежением. Нет, ее чувства манул вряд ли ранит, но вот чувства других, более ранимых и по-настоящему верующих людей он может обратить в ничто.
— А что такое? Для умного человека не секрет, что религия была создана для того, чтобы стричь овец. Я же бараном себя не считаю, поэтому вестись на эту разводню, не желаю. Пойдем.
— Ну, уж нет, — девушка сердито насупилась. — Я пойду туда, куда сама захочу. А если ты не хочешь — твое дело.
Сказав это, селянка развернулась, бодрым шагом направившись в храм. Манулу только и оставалось, что провожать ее слегка растерянным взглядом.