Множественные сны Эльфины Рейн (СИ)

Пока Эль заказывала еду из ресторана, Гай добыл в кладовой ноутбук и взялся за поиски информации. Уго Лерой интересовал их давно, но Гаю хотелось добыть больше. Узнать не сухие факты, а что-то личное. Впечатления других людей, студентов, тех, кто знал француза раньше.
– Одно могу сказать точно: одержимым психом он не был, – сообщил Гай, захлопывая крышку ноутбука. – А вот саркастичным, надменным и неприятным – очень даже.
– Если он не мечтал выпрыгнуть из самолета без парашюта, уже хорошо.
– Может, он мечтал не выпрыгнуть, а кого-нибудь вытолкнуть? Мы зашли так далеко, что теорию с внедрением проверить обязаны, но в остальном… вероятность ошибки остается. А ну как мсье наш – отпетый маньяк?
Эль задумалась:
– Помнишь случай в Амстердаме?
– Когда ты ненавидела проституток и мечтала душить их гитарными струнами?
– Ага. Но я ни разу так не поступила.
– Это было много лет назад. Тогда я бы с уверенностью сказал, что ты не бросишься в самоубийственный горнолыжный спуск, и был бы прав. Все меняется, Эль, и ты изменилась тоже. Сейчас я бы не отпустил тебя гулять по улице красных фонарей в одиночестве. Или… ждал бы дома с лопатой.
Эль было больно от этих слов, но в чем-то Гай был прав.
Поэтому она не стала возражать против разведки: Гай хотел осмотреться в подсознании Уго Лероя в одиночестве. Далеко не заходить, не рисковать, но оглядеться. Психопата можно учуять еще на подходе. Их Сомнус выглядел иначе, внутреннее содержание рвалось наружу, рисовало в воображении всякое. Это в жизни психопаты изобретательны и умны, но зачастую их изнанка не контролируется. Люди ведь ее не видят.
Эль ждала Гая в пряничном городе, вдыхая аромат яблок и корицы. Стоило на ужин заказать штрудель, и почему она не подумала? Просто накидала в корзину все, что показалось привлекательным. У Эль пульсировала нога, было не до еды, а вот сейчас она расстроилась, потому что не позаботилась о своем Гае. Как всегда. Порой их отношения казались девушке односторонними, ей хотелось это изменить, правда хотелось, но каждый раз что-то мешало. Пока Гай заботился о быте, безопасности, еде и прочих человеческих вещах, Эль питалась на помойке, следила за понравившемся парнем, вязала носки из овечьей шерсти… ну хоть носки Гаю перепали, уже можно считать заботой. На большее Эль и не была способна. Она просто не такая.
– Чего нос повесила? – рядом появился Гай. – Я думал, ты тут козой скачешь от счастья, что нога невредима.
– Я еще не успела проникнуться всеми неудобствами гипса, – проворчала Эль.
– Ничего, впереди целый месяц «счастья» … ты как, готова? На первый взгляд наш мсье ничем не примечателен. Я бы даже сказал, безопасен. Хотел провести разведку без тебя, но ты бы загрызла, да и кто знает… идем вместе, потом как-нибудь потерплю твой надменный сарказм.
– В последнее время мне так не везет на подсознания, что я мечтаю о надменном сарказме!
Гай взял Эль за руку, они вместе отправились к точке перехода.
  
ГЛАВА 39
 
Фауст
Эльфина Рейн из больницы исчезла, кто бы сомневался. На одной ноге ускакала в ночь… и это не удивило, ведь ее побег читался сразу. Полетела к своему Пауку, который не факт, что Паук. Фауст уже настолько привык принимать новую странную реальность, что его бы не удивило, выпрыгни Эльфина Рейн в окно на сноуборде. С нее станется. Пожалуй, банально говорить что-то вроде «я таких еще не встречал», но тут иначе не выразиться.
Фауст точно знал, где искать Эль с этим ее подельником, но от идеи бежать, теряя шапку, и ломиться в чужой дом, он отказался. Подельник Эльфины мог подчистить неугодные воспоминания Уго Лероя, пока они с Эль мотались по больнице… Фауст до сих пор с содроганием вспоминал взгляды врачей, смотрели на него как на последнего идиота, когда он рассказывал о веселых покатушках в метель. Позже он узнал, что за тот день сошли три лавины.
Привлечение Эльфины Рейн к расследованию он счел идеей неудачной.
Спасибо за веселье, но дальше он как-нибудь сам.
 
Тем более информации накопилось столько, что в ней можно утопнуть, есть что обдумать, проверить… пусть Уго Лерой останется закрытой книгой, ничего страшного. Фауст и так не сомневался, что преподаватель не виноват. Интересно, конечно, было бы с ним потолковать, ведь вокруг него странностей не меньше, чем вокруг Эльфины Рейн, но надо было раньше думать и как-то уводить пленника из-под носа безумных горе-напарников.
Подъемники запустили через несколько дней, за это время Фауст успел слетать в Мадрид, навестить могилу Бланки и заглянуть к ее брату, Гастону. Он все время обещал вернуться в Глетчерхорн «скоро», но прошло больше года, почти полтора, а «скоро» все никак не желало наступить. Фауст подумал, быть может, личная встреча убедит друга, но Гастон как выглядел тенью, как ею и остался. Даже родители Би пережили случившееся с дочерью стойко, не сломались, а вот Гастон словно принял на себя удар на всех. Он похудел, посерел, его некогда золотистые кудри, сводившие с ума всех девчонок в Глетчерхорне, потускнели и стали походить на половую тряпку. Фауст честно пытался разговорить приятеля, но тот отделывался односложными ответами и всем видом демонстрировал, что гостям не рад.
– Как думаешь, Уго Лерой и правда ее убил? – все-таки не выдержал Фауст.
– Так решила Комиссия, в том числе твой отец.
Отец лишь подписал отчет, но это неважно.
– Да, но… я ведь не об этом спросил.
Тогда Гастон поднял на него покрасневшие от бессонных ночей глаза:
– А о чем тогда, Фауст?
– О твоих мыслях, и неважно, насколько они нереалистичны.
– Вот как… что ж, Уго Лерой – нарцисс и урод. Спроси у Шарля, мы вместе посещали его пары… он улыбался, но так противно, что подвох чувствовался сразу. Он всех заваливал и унижал. Он упивался унижениями студентов, еще слишком зеленых, чтобы поставить его на место, он вечно отпускал уничижительные комментарии, особенно ему нравилось это делать при большой аудитории. Портрет уже вырисовывается? Он выбирал себе жертв, чаще всего безмолвных. Таких, как Лэнс Питерс или Эмма Принс. Он не трогал Шарля. Такие, как он, не связываются парнями вроде де Крюссоля, ведь последний и в семнадцать бы съел обидчика с утренними хлопьями. Портрет уже стал четче? – Гастон спросил с явной издёвкой. – А то могу дополнить его деталями, у меня, знаешь ли, было время, чтобы все вспомнить, и на свои воспоминания посмотреть под другим углом. Совсем под другим углом. Удивительно, какими незначительными кажутся порой важные детали… а препод-урод выглядит нормой, обыденностью. Перетерпеть его полгодика, да забыть, как страшный сон. Не стоило так делать.
– Все-таки считаешь его виновным? – из тирады друга Фауст уловил главное.
– Генри навещал меня недавно, упоминал, что у тебя есть сомнения. Раньше и у меня их было немало, ведь трудно смириться с тем, что мою сестру убил какой-то обычный урод, чокнутый сталкер. Сколько похожих историй вокруг… но они происходят с другими, не с моей блистательной сестрой. Она не какой-то там беззащитный человек, она виатор, ходила по Мадриду с личной охраной, и только в Глетчерхорне – оплоте безопасности, оставалась одна. Да и там она была с друзьями! С тобой, со мной, Генри и остальными. С ней не должно было произойти то, что произошло, никак… но Фауст, мой отец проверял результаты расследования, консультировался с экспертами по таянию льдов – а кто вообще мог подумать, что есть такие эксперты?! – и все привело к одному результату. В Комиссии были правы. Их расследование было быстрым и четким, они свое дело знают.
– Но…
– Никаких «но»! – Гастон вдруг завелся так, что покраснел от ярости. – Никаких! И хватит меня этим донимать, я, может, поэтому и не хочу в Глетчерхорн возвращаться! Ты же там меня задолбаешь Бланкой, жизни не дашь! Будешь ковырять, ковырять… но все сошлось, понимаешь? Все детали на месте. Даже тот факт, что Би встречалась с кем-то втайне. С кем-то, кто старше нее. Кандидат один – Уго Лерой, везде этот Уго Лерой.