Множественные сны Эльфины Рейн (СИ)

– А из тюрьмы для виаторов невозможно выбраться, – сказал Гай, глядя на Эль.
– Мы выберемся. Изи-пизи.
– Ой ли…
– Материалистов не запирали в подсознании, их сжигали даже во времена охоты на них. Значит, запереть их попросту не могли. Мы выберемся, – уверенно повторила Эль. – К тому же, у нас есть один путь: вперед. Предлагаю решать проблемы по мере их поступления.
Гай усмехнулся и глянул на Фауста:
– Слышал, что предлагает? Ты как думаешь?
– Я согласен, – коротко ответил парень. – Отступать в любом случае поздно.
Гай не стал спорить и даже комментировать, кивнул и первым ступил на алую тропу. Хотел поскорее отвернуться… но Эль знала друга слишком хорошо, различала его эмоции слишком четко, чтобы не заметить: что-то не так. Не с самим Гаем, а с его отношением к Фаусту. Возможно, поэтому Гай согласился на авантюру с Аланом Блавоном так легко. Эль ведь с самого начала показалось, что это нетипично немного, так кидаться вперед без споров и попыток обеспечить безопасность по максимуму. Для Гая нетипично. Но они так быстро оказались здесь… возможно, из-за Фаустино. Гай его в чем-то подозревает.
Он уверенно шагал вперед, Эль и Фауст плелись следом.
Идти пришлось долго, по ощущениям прошло десяток часов, а что до реальности… время в мире подсознания всегда текло иначе. Порой можно было прожить целую неделю, а проснуться всего-навсего утром, но иногда несколько мгновений крали целую ночь. По идее, в Комиссии время должно быть приближено к реальности, но уровни могут что-то менять. Не зря же на втором одни тюрьмы.
– Моя мать в Эребе, – вдруг сказал Фаустино.
Эль ответила не сразу, ведь решила, что ей показалось.
– Давно? – тихо спросила она.
– Двадцать лет, – Фауст покачал головой и по виду как будто сам не понимал, зачем сказал это вслух. – Превышение влияния виатора на мир, насколько мне известно. Она очень увлекалась некоторыми… идеями. Одна из них довела до Эреба.
– Мне очень жаль.
Парень кивнул.
– А здесь шагать намного проще, чем по леднику, – Эль поторопилась сменить тему. – Хотя против наушников и какого-нибудь подкаста я бы не возражала. Мы столько уже идем… целую аудиокнигу можно заслушать.
– В этом плане я всегда завидовал астралам: они могут по-настоящему спать, но также находиться в Сомнусе и заниматься любыми делами. Читать книги. Учить латынь… – видимо, на этом весьма веселом занятии фантазия Фаустино закончилась.
– Мечтаешь выучить латынь?
– Все виаторы должны знать латынь. Но я скорее мечтаю научиться летать. Как ты. У тебя, должно быть, хорошая база, раз ты смогла посадить нас без двигателей, – и опять это восхищение в голосе.
Эль неловко пнула невидимый камень:
– Да, кое-какая база есть.
Чужая.
Поэтому принимать восхищение становится все тяжелее. Раньше Эль о таком не задумывалась, не считала себя воровкой, ей не хотелось оправдаться, объяснить… а теперь вот захотелось. Потому что достала уже эта неловкость. Достало желание засунуть голову в песок каждый раз, когда Фаустино начинает смотреть на нее так восхищенно. Да, поначалу это трогает, заражает неким чувством, но потом включаются мозги и Эль вспоминает, что она – обманщица. Что не заслужила таких взглядов. Глупые, глупые мысли, ненужные и никчемные! Можно подумать, это важно. Просто Фаустино удалось вытащить на свет одну из самых неприглядных частей дара Эль, вот и все. Фаустино вытащил, а Эль потом спрячет, как только все останется позади.
Идущий впереди Гай резко остановился:
– Кажется, мы пришли.
После всего Эль ожидала чего-то особенного, гнетущего и страшного, этаких ворот в Мордор. Но перед ними был… город. На вид европейский, с перепадом высот и смешением стилей, с извивающейся по городу речкой и множеством мостов. Город, похожий на…
– Будапешт? – с сомнением спросил Гай.
– Это не Будапешт, это Нюкта.
– Я думал, будет здание или… ограниченное пространство.
Фаустино усмехнулся:
– Виаторы не сидят в клетках, Паук. Они заперты, но по-другому. И ты смотри по сторонам, запоминай… ведь Комиссия рано или поздно ловит всех нарушителей. Будь уверен: к тебе уже приглядываются.
 
– Не ты ли, часом?
– Не я.
– Надеюсь. А то слишком ты смел для того, кто рискует остаться здесь навсегда. Вдруг обиженный материалист не подаст тебе руку в нужный момент? Или пальцы соскользнут? Сам понимаешь, всякое может случиться.
Фаустино не испугался, а усмешка на его лице стала еще более явной.
Эль не знала, что делят парни, лишь хотела, чтобы они прекратили.
– Нам еще искать мсье Лероя, – напомнила она. – Мы знаем о Нюкте, а вот в какой ее части искать нужного человека… неизвестно, сколько времени уйдет на поиски. Поторопимся, – и она первой направилась к городу.
Поторопиться действительно стоило, ведь ее спутники скоро начнут валиться с ног от усталости. Это Эль, частично будучи астралом, могла долго существовать в мире подсознания, другим же требовался отдых. Настоящий сон, без гипнотина, осознанных снов, полетов и точек перехода. Человеческий сон.
В такие моменты Эль считала себя не человеком, а кошмаром.
Загадочным продуктом загадочного мира.
  
ГЛАВА 32
 
Фаустино был прав – виаторы не сидели в клетках.
Они жили в обычном городе обычной жизнью, ходили по магазинам, на работу… были людьми. С одной поправкой: никто из заключенных не осознавал положения. Виаторы существовали в матрице и понятия об этом не имели, они бродили рядом с кошмарами, выдумывали городские легенды и опасались темного времени суток. Так содержалась Нюкта. Это был город, полный тревог, страха и странных законов мира. Город, обычный лишь на первый взгляд и весьма опасный на второй. Хватило пары бесед с местными обитателями, чтобы все понять, сделать выводы. Все здесь чего-то боялись, глаза горожан бегали по сторонам, а руки подрагивали. Кошмары жили в этом городе, они в нем правили. Никто их не видел воочию, но они существовали незримо, оттого и пугали. Неизвестность всегда страшнее всего.
– Что же происходит в остальных тюрьмах? – поинтересовалась Эль.
Гай пожал плечами, но как-то неубедительно. Может, наверняка он и не знал, но точно догадывался. Почему не озвучил? Заметил, как ежится Эль, озираясь по сторонам? Оберегал ее спокойствие, как делал всегда? Или заразился местной атмосферой, как и сама Эль, ведь она все время ждала подвоха, опасности. И еще она очень, очень старалась взять себя в руки, осознать, что опасность реальна и им угрожает. Она как никогда старалась отринуть Алана Блавона, который, без сомнений, ждал бы опасность с нетерпением. Он бы ей питался. Этот парень – чертов псих. И Эль с ним сильно штормило, она то пугалась каждой тени, то ее сердце начинало биться чаще от радости, когда она видела тень. Отталкивать чужое подсознание сложно, это ломает. Эль не врала Гаю, когда говорила, что сжиться на время с новым «соседом» намного проще.
– Возможно, все было зря, – вздохнула девушка, стараясь взять себя в руки. – Столько времени убито… как мы опросим Уго Лероя, если он ничего о себе не помнит? – пожалуй, этот вариант был бы самым печальным: если столько сделано зря. Точка доступа, риск засветиться перед Комиссией…
– Ты сама говорила: решаем проблемы по мере их поступления.
– Да, но как решить такую?
– Посмотрим, что скажет де Веласко, – Гай кивнул на приближающегося Фаустино. Выглядел тот мрачно, наверняка в его голову закрались те же подозрения: все было зря. И зря они продолжают поиски, это же бессмысленно. Просто чтобы не бросать все на полпути, но… Эль не видела вариантов, кроме грядущего разочарования. Судя по раздавленному виду Фауста, до него дошла та же истина.
– Человек, похожий на мсье Лероя, работает во французской булочной, – отрапортовал Фауст. Он вел беседы с горожанами, ведь Гай в образе Паука и в маске выглядел в лучшем случае грабителем. Неизвестно, как местные относятся ко всяческим маскам, какие порядки в этом городе. Не самые типичные – это точно, Эль все время ощущала неправильность, зловещую атмосферу. Девушка часто назвала такое чувство «эффектом зловещей долины», и обычно эффект нес за собой бунт подсознания и другие сюрпризы. Тюрьма была все же тюрьмой, а не курортом для людей, потерявших память. Тут что-то происходило по ночам. И что-то может произойти в любой момент. Это чувствовалось постоянно.