Множественные сны Эльфины Рейн (СИ)

В тех исследованиях говорилось, что ученые Комиссии не одно столетие пытаются найти способ обойти это правило. И да здравствует тогда вечная жизнь: прожил одну, началась следующая, и так по нескончаемому кругу. И такая идея пугала Эль. Девушка боялась всего, что может привести к катастрофе. Жить новую жизнь, уже прожив старую? Она останется в памяти или человек получит новый шанс, чистый лист? Тогда в чем смысл?
У материалистов было много загадок.
А пока Эль предстояло извлечь самый настоящий труп.
В Глетчерхорне такое проворачивать не стоит, да и куда потом с этим трупом? Упаковать его в рюкзак и скакать по подъемникам? От одной мысли об этом наворачивалась тошнота. Нет, извлечение должно произойти уже в лаборатории, чтобы меньше повреждений нанести и без того хрупкому телу, оставить больше материала для исследований.
Подходящую частную лабораторию Эль нашла в Интерлакене – повезло, не придется добираться до больших городов. Лабораторию Эль забронировала, а вот специалиста наняла со стороны. Выбрала некоего Армандо Батисту, блестящего патологоанатома из Италии. Нашелся у Армандо за душой грешок, банальный, но весомый: он был игроком и часто проигрывался, его долги росли и множились, и вот уже мужчина не знал, куда деться. И руку помощи ему протянула Эль, пообещав покрыть все долги за маленькую профессиональную услугу.
На поиски Армандо Эль убила два дня, в течение которых не отрывалась от ноутбука, выискивая информацию. До Армандо она проверила десять других кандидатов: кто-то был чист, а чьи-то грехи казались незначительными. Эль почти не спала, а ее глаза стали красными, как у вампира. Но эта способность обращаться с компьютером… шик! Эль и не знала, как бы действовала без таланта Фаустино. В обычном поисковике не найти информацию о чьих-то игровых пристрастиях и долгах.
От Гая Эль скрывалась.
Потому что знала: ему не понравится идея с извлечением. Эль так и планировала скрываться дальше, вывалив на друга информацию постфактум, но Гай не был бы Гаем, если бы не заподозрил неладное. В результате он подловил Эль, когда та шла по вечернему Интерлакену в сторону лаборатории. Выпал первый снег, превратив Интерлакен в один из пряничных городков Гая. За это Эль так любила Швейцарию – она как будто сама была пряничным Гаем. Только запаха яблок и корицы не хватало.
– Что ты задумала, Эль? – Гай перехватил ее у входа в лабораторию.
– Кое-что, – девушка решила не сдавать позиции сразу.
– Отличный ответ, но ты знаешь: я не уйду.
– Стоило попытаться… а вообще, мы договаривались: никаких личных встреч. Так что возвращайся обратно в Глетчерхорн, я найду тебя ночью и поговорим. Обещаю рассказать все.
Разумеется, Гай никуда не ушел, ведь его взгляд упал на вывеску за спиной Эль. И вот надо же было ему поймать девушку именно на крыльце лаборатории, а не за пару кварталов до нее… с Гаем всегда так: в местах, где Эль могла проявить беспечность и даже халатность (не совсем по своей воле), Гай все делал вовремя и правильно, зудя о безопасности. Он к этому привык, у него как будто и получалось все само собой.
Вот и сейчас, он с потолка достал версию, но попал в цель:
– Судмедэкспертиза? Собралась извлечь Бланку?!
– Люблю тебя больше жизни, но как ты бесишь порой!
– Зачем, Эль?
– Ради справедливости, – ответила девушка.
И опять Гай все понял, схватился руками за голову и простонал:
– Боже мой! После вылазки в подсознание де Веласко тебя ударило вот этим?! Серьезно!? Де Веласко возомнил из себя гребаного Бэтмена? Справедливость для комиксов, Эль. В жизни борцы за мир во всем мире неизбежно погибают. И чаще всего бесславной смертью в какой-нибудь сточной канаве. А де Веласко оказался намного опаснее всех тех придурков, с которыми мы имели дело раньше… можешь закатывать глаза сколько угодно, но я, мать твою, знал, что так и будет.
– Не упоминай мою мать всуе, мало ли.
– А ты прекращай думать чужой головой и включи свою!
– Ты же знаешь: не могу.
– Можешь, Эль. В том-то и дело: я точно знаю, что ты можешь. Но не делаешь.
 
– Бороться тяжело и долго. И риск сорваться все равно остается… ты прав: я иду по пути наименьшего сопротивления, но Гай… Бланка заслуживает большего, чем то, что получила. Когда-то мы с тобой мечтали помогать другим, таким, как мы. Использовать мои возможности на благо. Что стало с этой мечтой?
– Мы выросли и перестали читать комиксы… – Гай покачал головой, опять сдаваясь: – Ладно, с тобой сейчас все равно невозможно разговаривать. И я немного в ужасе, что такое творится в башке у де Веласко.
– Иметь идеалы, бороться за что-то – достойно уважения.
– А как быть с нашим планом побороться вначале за себя?
– Можно совместить, – Эль видела, как Гай пытается ее подловить, но сдаваться не собиралась. – Остальное – нежелание и отговорки. Поэтому да, Гай: я проведу извлечение Бланки де ла Серда и оставлю ее тело в лаборатории. А завтра утром сюда приедет эксперт, проведет повторное вскрытие, и мы узнаем, что убийца пытался скрыть так рьяно, что ворвался в подсознание Фаустино.
– А Фаустино твой удобно устроился: ты тут за справедливость борешься, а он что делает? Пьет ванильный латте, смотрит на заснеженные горные вершины и желает тебе удачи?
Не стоило отвечать и сдавать другую часть плана, но Эль не выдержала:
– Нет, он ищет информацию о мсье Лерое и… он обещал провести нас в тюрьму Комиссии, Гай. У этого парня действительно большие возможности мыслителя, он каким-то образом преобразовал материю подсознания в код и взломал его. Через отца он добыл закрытые файлы Комиссии, даже точка перехода осталась. И через нее мы попадем в тюрьму.
– Ничего безумнее я от тебя еще не слышал, – сказал Гай устало. – А ведь мы знакомы с младенчества… знаешь, Эль, в последнее время ты меня пугаешь. Не знаю, когда это началось, но чем больше ты поддаешься соблазнам чужих подсознаний, тем больше тебе хочется. С каждым разом я вижу это все яснее. И это вовсе не путь наименьшего сопротивления, Эль. Ты наслаждаешься этим наркотиком, и он постепенно тебя погубит. И я боюсь… боюсь, что ничего не смогу сделать. Я уже стал статистом твоей истории.
– Ты всегда реагируешь слишком остро, Гай.
– Хотелось бы, но нет, Эль. Нет. Идем в лабораторию, я помогу извлечь тело Бланки. Надеюсь, ты достаточно погружена в фантазии о справедливости, потому что извлечение будет худшим кошмаром наяву.
– Брось, я лишилась брезгливости еще во времена фриганизма.
– Хорошо, если так, – Гай открыл дверь лаборатории, пропуская Эль вперед.
  
ГЛАВА 22
 
Эль позаботилась о пустоте лаборатории. Но это было лишь началом подготовки: вместе с Гаем они осмотрели помещение, отключили камеры, затем Эль достала из рюкзака полиэтилен и растянула его по периметру лаборатории. Сама облачилась в одноразовый халат, надела резиновые перчатки и даже шапочку не забыла. Для лица подготовила маску с отверстиями для носа. Это уже слишком, пожалуй, но Эль не хотелось потом соскребать с себя остатки разложившегося тела.
– Я постараюсь все сделать быстро, – сказала Эль, ложась на полиэтилен.
Заснуть в таком положении оказалось не самой простой задачей: жестко, все шуршит… ко всему прочему, под одноразовым халатом Эль начала потеть. Или ее от взгляда Гая так штормило. Он смотрел молча, но так тяжело… как будто и правда верил, что Эль давно потеряла контроль. Что, конечно, не так. С Эль все в порядке, ничего необычного. Все как раньше, просто… просто она стала старше, набралась опыта. Вполне нормально при таких вводных данных брать цели повыше. А Гай – перестраховщик.
Эль перевернулась на живот и уткнулась лбом в пол.
Не хотелось ей смотреть на Гая, он пугал ее этим своим страхом. И пусть он не озвучил все до конца, Эль поняла каждую его мысль, каждый момент сомнений. Гай боялся, что все надежды, возлагаемые на Эль страшными людьми, от которых они вместе сбежали, оправдаются. Что Эль – та самая дочь кошмара, которая приведет мир к третьему концу человечества. Согласно истории виаторов, два раза люди вымирали практически полностью, а третий позволит все начать заново. Опять. Малочисленным населением, с опытом предыдущих ошибок, с пресловутой евгеникой во главе угла. С виаторами на вершине нового мира, как будто мало им той власти, что есть прямо сейчас.