В гостях у сказки 1 (СИ)
Но не объяснять же это местным, они и так перевозбудились - залопотали что-то на своём басурманском и типа прозвищем наградили: «Безумный гайдзин». Я как услышал, настоящим попаданцем себя ощутил, даже по сторонам заозирался. Нет, ну а чего? Грозное прозвище уже есть, значит сейчас появится мудрый старый сенсей, возьмет под своё крыло, научит тайному у-шу шанхайских ниндзя, поделится житейской мудростью, деньжат опять же подкинет… А потом он окажется последним из кого-то там и признает во мне Избранного. Классика же.
А вот буй! В смысле, сенсей-то появился, но только две трети улова, как хозяин лодки, забрал. С-скотина.
Ну да черт с ним, в морду не дали и то хлеб. А настоящий сенсей ещё не дошел, наверное. Ну или там заплутал по старческому маразму.
Вот так и живу. В смысле, выживаю. Днем в море за рыбой, вечером к скупщику с рыбой, потом в конуру, готовить рыбу.
Как в сказке, «О рыбаке на рыбке». Скоро сам чешуёй покроюсь, блин.
Тряхнув головой, чтобы отогнать мрачные мысли, я покосился на толстого перекупщика, тыкающего сосискообразным пальцем в электронные весы и поморщился. Ну вот какого хрена он там перевешивает по третьему разу? Но выступать понятно не стал, не с моим статусом тут пальцы гнуть.
От нечего делать, окинул взглядом помещение лавки и в который раз подавил завистливый вздох. Красиво жить не запретишь. Лампочка под потолком светит, кофеварка на столе булькает, вон, даже кондиционер шуршит! Жирует, гад. Моих доходов разве что на пальчиковый фонарик хватает, ибо в нынешней Японии паршивый аккумулятор для мобильника зарядить стоит столько, словно его тебе чистым золотом заливают.
— Твои деньги, Виктаар-сан, — толстяк, наконец, закончил священнодействовать, небрежно бросив на стойку пачку потрёпанных йен.
— Огромное спасибо, Кимура-сан, — деньги забираем и кланяемся, кланяемся, ибо положено кланяться столь уважаемому человеку за то, что он до тебя убогого снизошел.
Блин, как только у японцев спина не отваливается? Они же на каждое слово как ванька-встанька!
Выбравшись из лавки, я сразу отделил от тоненькой пачки на воду, на электричество, на обувь, на хлеб… Скептически пересчитав оставшееся, «на хлеб» сунул обратно. Иначе на новую сеть не хватает, а поменять лучше сейчас, когда ещё такой удачный день выпадет.
Бросив взгляд на старенькие механические часы, прикинул, что если потороплюсь, то успею дядюшку Хо застать. У старика не сети, а прямо-таки произведения искусства! Понимает он в этом деле, ибо сам когда-то с лодки начинал и аж до владельца собственной рыболовной компании успел подняться, пока блокада Тумана не началась.
Решено! Покупаем у дядюшки Хо его фирменную, а хлеб… ну, обойдем рынок с юга, чтобы слюной не захлебнуться, и будем снова рыбу жевать.
Только поторопиться надо, а то вон, ещё и дождь начинается.
***
Дождь.
Если Конго что и не любила, так это дождь. Особенно вот такой — мелкий, противно барабанящий по палубе и броне надстроек, отчего казалось, что весь корпус чешется. Плюс, падающие с неба капли воды мешали работе радиолокатора, а аватару приходилось прятать внутри боевой рубки, потому как волосы мгновенно намокали, слипаясь сосульками.
А ещё в такую погоду почему-то сильнее всего ощущалось одиночество и накатывала непонятная тоска, к которой теперь присоединились воспоминания.
Майя тоже не любила дождь. Если они шли в одном ордере, она принималась носиться кругами на полном ходу, утверждая, что тогда скорость капель складывается с её собственной скоростью и она уже не под дождем, а под ливнем. Что совершенно другое дело, ведь даже называется по-разному! Или вообще ныряла под воду, оставив на поверхности лишь ходовой мостик.
«Конго, смотри, я подводка!»
«Может, подлодка?»
«Нет, подлодкой быть скучно!»
Но сейчас безжизненный корпус «Майи» стоит в сухом доке ремонтной базы, а вокруг лишь номерные эсминцы, которым безразличны и дождь, и её настроение.
Зло тряхнув головой, Конго поймала себя на желании поднять со дна ядра 400-й и 402-й, создать им корпуса, а потом утопить ещё раз. Или лично найти и потопить однотипную с ними I-401.
Положительно, вся «четырёхсотая» серия — сплошная ошибка!
400-я и 402-я устроили целый заговор, пытаясь отстранить её от командования, а 401-я вообще перешла на сторону людей. Причем не просто перешла, но и обзавелась экипажем! Экипаж людей на лодке Тумана! Бред какой-то. Но за последние два года этот бред стоил её флоту двух эсминцев, линкора, легкого крейсера, тяжелого крейсера, а теперь ещё и двух линейных крейсеров! Одна подлодка с кучкой людей на борту потопила чуть ли не треть тяжелых кораблей Второго восточного флота! Просто в сознании не укладывается. Правда, по информации с радарного поста, в бою на рейде Йокосуки, где были потоплены «Харуна» и «Киришима», 401-я действовала совместно с человеческими кораблями. Но судя по перехвату сообщений, вся тактика боя была разработана самой 401-й. Точнее, находящимся у неё на борту человеком Гонзо Чихайя.
Конго устало помассировала виски, в который раз анализируя события последних недель.
А ведь подобранный в море человек предупреждал. Но как можно было поверить в подобный бред?! Что одна подлодка, да ещё с экипажем людей, способна справиться сразу с двумя линейными крейсерами!
И вот результат: «Хьюга» пропала без вести, ментальные проекции «Харуны» и «Киришимы», чудом выжившие после боя на рейде, сейчас скрываются в человеческом городе, а «Такао» заявила, что не вернется на флот, вместо этого отправившись искать себе какого-то капитана! Определенно, ситуация выходит не только из-под контроля, но и вообще за рамки здравого смысла.
Тяжело вздохнув, Конго невидящим взглядом уставилась на сбегающие по стеклу ручейки.
Информация. Слишком мало информации. Гонзо Чихайя. Почему 401-я выполняет его приказы? Почему другие корабли, вступившие с ним в контакт, резко изменили модель поведения? «Такао», «Киришима», «Харуна»... Непонятно.
Хотя, люди вообще непонятны. Уж в этом она убедилась на собственном опыте.
Мысли Конго перескочили на выловленного из воды человека. Такого странного, с его безумными рассказами, глупыми поступками… и вопросами. Тоже странными и глупыми.
Налетевший порыв ветра бросил в стекло горсть капель и Конго снова поморщилась.
Интересно, что бы человек сейчас делал? Ведь люди тоже не любят дождь. Наверное, сначала бегал бы по палубе, ругался, звал её. Потом пришлось бы его поднимать сюда, в тепло, и он сидел бы рядом, пялясь за окно и раздражая своим сопением, вкупе с риторическими комментариями.
Конго невольно фыркнула от нарисованной модулем прогностики картины.
Зато ей бы точно не было тоскливо и одиноко. Скучать и тосковать с этим человеком не получалось.
Интересно, что с ним?
***
Стоп, или у меня паранойя или одно из двух. Резко тормознув, я пригляделся к как-то нарочито беззаботно устроившейся на парапете троице.
Что-то не похожи эти деятели на местных оборванцев - одеты неплохо, да и в движениях этакая ленца дворовых «хозяев жизни» проскальзывает.
Сообразив, что их заметили, троица, перекинувшись несколькими словами, поднялась на ноги, двинувшись мне навстречу.
Так, самое время применить наиболее мощное боевое искусство — бег.
Увы, бежать оказалось некуда, сзади подходили ещё двое.
— Гайдзин, ты слышал, что за всё надо платить? — коверкая английские слова поинтересовался самый высокий из троицы, постукивая себя по плечу бокеном.
Вот блин, банальный рэкет. Убить не убьют, наверное, но ребра пересчитают качественно. Твою ж мать, ну вот какого я опять по набережной попёрся? Не везет же мне на них, должен был уже сообразить!
Удар в живот оказался не то чтобы сильный, скорее так, в качестве знакомства, но я старательно согнулся, демонстрируя как же мне плохо… и боднул длинного головой, освобождая себе путь к отступлению. Вот только не успел сделать и пары шагов, как полетел на асфальт от ловкой подножки.