Ведь они не ты (СИ)
Алекс… Его нет? Погиб? Нет. Нет! НЕТ!!!
И неожиданно, когда безнадега почти сожрала ее, она выскочила из затягивающей трясины и с удивлением поняла, что верила! Она абсолютно точно, с ясностью прозрачной небесной синевы, верила. Алекс не мертв! Не может он погибнуть. Только не ОН. Ольховский врет или ошибается. Неважно. Алекс жив. И он придет за ней.
И она перестала бояться! Совсем!!! Будто кто-то щелкнул там, наверху пальцами, и восприятие мира, действительности изменилось! Было страшно, страшно, страшно — оп! — стало спокойно, еще щелчок, и из глубины Полиного существа поднялась злость!
Вот же тварь! Какая же мразь этот Ольховский!!! Он столько причинил горя людям. Очень многие пострадали от него. Он монстр. Пытался ее убить, держал в постоянном страхе. Издевался. Он угрожал Алексу. Ее Алексу.
— Ты… — она материлась смачно, с красиво построенными оборотами и завихрениями. Она поливала Марка такой словесной грязью, что сама удивлялась, откуда знает столько унизительных и скверных слов. Смысл некоторых даже не понимала. Зато Марк прекрасно понимал. С каждым произнесенным ею словом, он зверел. Его глаза наливались кровью и бешеной тьмой. Беспощадной. Убийственной.
Полина смотрела ему в глаза и говорила, говорила, говорила…. Она уже не могла остановиться. Хотя следовало. Накипело. Вырывалось из нее лавиной боли и ярости.
И ей полегчало! Отпустило. А Ольховского накрыло.
Он ее ударил. В челюсть, кулаком — тяжелым, как кувалда, кулаком. Не выдержала психика. Нервный какой! Я еще метил в непобедимые вселенского масштаба злодеи!
В голове что-то взорвалось и лопнуло, перед глазами вспыхнули яркие, слепящие веселые солнышки, взрываясь и разлетаясь на миллионы салютных огоньков. Боль была чудовищной. Девушке показалось, что у нее повылетали все зубы и отскочило полчерепа. Но она не потеряла сознания, не закрыла глаза. Она смотрела на своего врага. Во все глаза. Столько сколько могла.
— Сегодня ты сдохнешь, — рычал он. — Наконец-то! Сгниешь, как кусок мяса. Сегодня отличный день. Получил отличную денежную компенсацию и покончу с тобой…
Полина стала впадать в какую-то прострацию, ей казалось, что из нее ручьями течет кровь, много, много крови, и заливает все вокруг — пол, ее приклеенные к ножкам стула ноги, руки, глаза.
А потом Ольховский отшвырнул ее в стену, как кутенка, вместе со стулом. И ухмыльнулся. Жутко, спокойно… Явно ждал ее агонии. Жаждал ее смерти. От удара тело обожгло страшной невыносимой болью. Его губы растянулись в зловещей предвкушающей улыбке садиста.
Занес ногу, целясь ей в живот… в голову… Боль… А потом опять боль. Еще и еще. И еще. Он наносил удары. Снова и снова. Опять и опять…
Полина не хотела умирать. До отчаяния и крика в горле. А уж тем более так… Горькая правда жизни — что человек смертен — обрушилась на нее холодным цунами именно в этот момент, завертело, как сломанную куклу.
Крик отчаяния и ярости вырвался лишь хрипом из груди. Но сил, как и возможности, сопротивляться не было. Она уже не видела лица избивающего ее мужчины. Глаза застилали слезы. Она уже плохо соображала, что же происходит вокруг. Видимо, нервное напряжение, и болевой шок очень сильно ударили по ее разуму, и она уже не знала, хочет ли жить, либо хочет закрыть глаза и больше ни о чем не думать.
— Ну, все надо кончать с тобой. Надоела ты мне. Прощай, падаль! — произнес отморозок, и сплюнул в ее сторону. А потом достал пистолет и навел на нее. — Ты будешь сдыхать, истекая кровью. В одиночестве, среди крыс.
А дальше все было, как в кадрах замедленной киносъемки.
Она почувствовала, как в нее вонзилась пуля. Вздрогнула и почувствовала боль в груди. Ощущение такое, словно ее очень сильно толкнули. Тело стало каким-то чужим, оно совершенно ее не слушалось. Поля ощутила беспомощность и безнадежность.
Какое-то странное чувство и какая-то странная, непонятная боль. Сердце забилось медленно-медленно. Хотелось вдохнуть больше воздуха, но не получалось, что-то сдавливало грудь и не давало этого сделать. Она чувствовала, что в помещение пахло кровью. Ее кровью. И еще запах… смерти. Ее смерти.
В какой-то момент Поля уловила какие-то непонятные голоса, крики, выстрелы… глухой звук падения чего-то тяжелого. Но все это уже так далеко… И ей нет до этого особого дела. Словно они в другом измерении, а быть может, даже уже в другом мире.
— Поля! Не-е-ет! — самый дорогой и родной голос на свете разорвал накрывающую ее тишину. Крик раздался совсем рядом. Неожиданно. Словно сквозь толщу воды. — Не-е-ет!!!
— Алекс… — разбитые губы растянулись в улыбке. — Любимый!
Она знала! Он не мог погибнуть. Она верила, он придет. И он пришел!
Только поздно. Слишком поздно.
Поля улыбнулась. Улыбнулась Алексу. И собственной смерти. Уж если и суждено ей умереть так рано, то она должна встретить свою смерть с улыбкой. С любимым. Он рядом. Жив. Самый лучший мужчина на свете. Она любила. И была любима.
— Алекс… — позвала она тихо-тихо, но он услышал. Он всегда ее слышал. — Мой Алекс…
— Я здесь… любимая… — разрезая путы, привязывающие ее к стулу, шептал он. Его голос прерывался от хрипа и эмоций. — Все будет… хорошо… Я рядом…
Она приняла ЛЮБОВЬ. Его и свою. Полностью. И НАВСЕГДА. Она сдалась. Сдалась ЕМУ. Полина готова была идти за ним всю свою ЖИЗНЬ. За своим МУЖЧИНОЙ. Идти за ЛЮБОВЬЮ в сердце. Идти в прекрасный, крепкий СОЮЗ.
Но поздно. Слишком поздно.
Это оглушало и завораживало одновременно! Исчезла тонкая и неприступная грань между ними. Словно Полина, наконец-то, разрешила ЕМУ войти и всецело остаться в самом центре ее СЕРДЦА. Не прячась. Не сомневаясь. Живя.
Жаль… НЕ УСПЕЛА… Не успела сказать ему, что любит. Что выбирает. Его. Единственного. Самого невероятного мужчину на земле. Не успела. Потеряла время на борьбу. Страхи. Сомнение. Отрицание. Недоверие.
В ней прорвалось новое, незнакомое доселе чувство. В тот миг в девушке оглушающим колокольным гулом звенело Решение. Ясность! Выбор. И, пожалуй, еще никогда не была так уверена в верности своего решения… И так благодарна ЕМУ за все…
— Я. ВЫБИРАЮ. ТЕБЯ! — вкладывая всю свою душу и последние силы в каждое слово, прохрипела она. Он должен знать.
Невероятная волна силы и легкости захлестнула все тело! Полина словно прошла какую-то невидимую, но очень важную грань! Нашла свой тайный портал! Взломала свою ловушку!!!
Внутри все звенело и пело от радости! Невыносимая боль ушла, заглохла. Отступила. Из глаз капали слезы. И она была счастлива… Ей было не важно, что он ответит или скажет. Она ничего не ждала. Она сделала выбор в сердце.
Только поздно. Слишком поздно… Она умирала.
Прости, Алекс, что так долго шла к этому выбору! Так долго шла на встречу к тебе. Прости… Голоса удалялись все больше и больше, а затем пропали совсем…
— ЛЮБИМЫЙ… — последний ее выдох был о нем.
Сознание окутала пелена… пришла темнота. И тишина.
— ЛЮБИМЫЙ… — слетели с губ последние слова.
После чего ее веки опустились вниз.
В ту секунду его накрыла мысль, что она может больше не проснуться и не посмотреть на него своим горящим взором, который вызывал в нем всегда трепет и волнение.
Поля. Его любовь. Ее может больше не быть.
Мужские слезы горя потекли по щекам огненным водопадом. Руки до боли сжали ее лицо, прижимая к груди в попытке отогреть и воскресить. Беззвучный крик вырвался из груди, царапая горло. Черная муть, раздирающая тело, душу, его мир… заволокла. Накрыла. Он тонул в ней. Захлебывался. Боль была невыносимой. Разрывала сознание. Хотелось кричать и рвать на части все, на что падал взор. Господин Соболев чувствовал свое бессилие, и от этого становилось еще хуже.
Это что, испытание забубенное или не судьба такая?! ОНА УМЕРЛА!?
— Ну, уж НЕТ!!! — рявкнул на последнюю предательскую мысль Соболев, изгоняя ее напрочь. — Испытание — да! Сдаваться — хрен вам!
Его руки были в крови. Одежда. Соболеву показалось, что и все помещение утопало в крови. Ее крови. В голове шумело от шока. Ему же нужно собраться. И предпринять хоть какие-то действия для спасения своей любимой. Сердце вырывалось из груди, перед глазами плыли белые пятна.