Ведь они не ты (СИ)
— Да, нет… Интересное место. Потрясающая кухня, — обхватывая тонкую ножку бокала, ответила на его вопрос. Бросив взгляд на коробку, сиротливо стоявшую среди изысканно сервированного стола, продолжила: — Просто… Я уже два часа, как пытаюсь вернуть тебе твой подарок. А ты и слышать не желаешь об этом. Уводишь разговор. Не для этого ли мы встретились? Для чего все это действо?
— …
— Алекс?
— Ты стала еще красивее, чем была, — снова переключился он на другое. — Уже не девочка… Шикарная женщина… Ты, знаешь, я сто лет на свидании не был.
— Это не свидание! — возмутилась Полина. — Я просто ем за твой счет. В отместку за мои нервы. И возвращаю тебе часы. Не стоило…
— Стоило! — его тон был твердый, непоколебимый.
Алекс открыл коробку и достал часы. Немного покрутил, улыбнулся. Хищно.
Полина сглотнула слюну и чуть не поперхнулась, когда большая, сильная и горячая мужская рука взяла ее ладонь. Осторожно, едва ощутимо, так естественно погладил ее пальцы, чувствительную ладонь, узкое запястье с тонкими голубыми венками.
Полина, было, попыталась, вырваться. Но Алекс крепко держал. Нежно поглаживал ее кожу, вызывая приятную дрожь. Ее на время парализовало от его прикосновений, близости. Меж тем он надел свой подарок ей на руку. И защелкнул застежку.
— Поля, я не приму назад их. Они твои. Эти часы я выбирал для тебя. И давай уже закроем тему.
Затем господин Соболев поднял ее руку, и медленно удерживая Полин взгляд, поцеловал. Кожа на запястье, там, где легко касались его губы, словно заискрила, Полину прошила горячая волна — слишком яркие, острые ощущения.
Они так и замерли: близко-близко, глаза в глаза, он — как незыблемая скала с ее ладошкой в руках, а она — как лиана потянулась к нему всем телом и (только не это!) душой и сердцем. Так не должно быть! Это неправильно! Гадство!
Странное чувство полыхнуло в синих глазах напротив. Жаль, она не успела его распознать — в следующий момент Алекс уже отпустил ее ладонь. Потом, блеснув хищной улыбкой, спросил:
— Что ты хочешь на десерт?
— Мороженое, — пробурчала хмуро Полина.
Что это сейчас было?!
Он невыносим! Какой же упертый! Упрямый!!!
По его лицу она никак не могла понять, о чем он думает. Пугающе спокоен и обходителен. Тщательно вглядывается в ее лицо, ловит каждый вздох, эмоцию. И этот прищур синих-синих глаз пронзает ее, затрагивает что-то глубоко затаенное, спрятанное под толщей льда…
— Ты вспоминала обо мне? Хоть раз? — спросил он, неожиданно. Чувственная хрипотца в его мягком, завораживающем баритоне отключала мозги.
— Да. — Не стала таить Полина. И не раз.
— Легко было забыть? Меня забыть?
Под коленками зазвенело, сердце сбилось с ритма, пропустив пару ударов, и понеслось вскачь полоумным стайером. Зачем он это делает? Зачем ворошит прошлое? Сколько лет прошло?!
— Да. Я легко тебя забыла. Мне было шестнадцать тогда. Девчонка совсем.
Перестав сверлить ее непонятным взглядом, Алекс прочистил горло и отвернулся к панорамному окну.
За столиком повисло напряженное молчание.
Официант, принесший заказ, немного разрядил обстановку. Изысканный десерт в виде фламбированных бананов под соусом из сливочного масла, коричневого сахара, корицы, темного рома и бананового ликера, выложенных на ванильном шарике мороженого. Банановый фостер. М-м-м… ее любимый!
Полина бросила взгляд на молчаливого задумчивого Алекса. Он случайно заказал? Угадал? Или знает ее предпочтения?
Александр бросил смятую рубашку на пол и встал под горячие струи душа, но выключить мысли не смог и продолжал вновь и вновь прокручивать те несколько часов в ресторане.
Увидев входящую Полину в зал ресторана, Соболев обомлел. На высоченных шпильках. Прямая и стремительная. Легкие цитрусовые духи обволакивали его, вызывая непроизвольный стон. Еле сдержался. Она была вся в кружевах и казалась возмутительно неодетой.
У нее потрясающая фигура — тонкая талия, стройные ноги, округлые бедра… И бежевое платье в обтяжку отлично подчеркивало все изгибы. Но при всем при этом Полина умудрялась выглядеть абсолютно неприступно!
У нее удивительно чувственный рот — таких безупречных губ не должно быть у женщины. Александр весь вечер смотрел на накрашенные алой помадой губы, мечтая поцеловать их.
Ее глаза… отливали серой сталью. Ему хотелось увидеть, как плавится этот стылый лед…
От близости Полины у него воспламеняется кожа, отключается разум. Она создана, чтобы соблазнять его. Раз за разом… Только сколько он еще выдержит? Сможет ли держаться той линии поведения, что запланировал? Не сорвется ли?
Весь вечер она была напряжена. Почему-то немного нервничала и сразу дистанцировалась, спряталась за бесконечное «спасибо», «благодарю» и отстраненный этикетный тон.
Он смотрел и не понимал, не стыковалось здесь что-то. В чем дело? Классовая ненависть к богатым или, наоборот, угоднический трепет?
Да нет, точно нет. Не то.
Может он ее волнует, и она не хочет показать своих чувств? Ведь что-то же промелькнуло в ее глазах, когда он поцеловал ее руку.
Или, наоборот, равнодушна к нему и просто боится?
Стряхнув с себя тупое отчаяние, Соболев плеснул себе виски в бокал и сделал глоток. После душа, не обременив себя полотенцем, он расположился на диване в гостиной. Александр многое бы отдал, чтобы понять, что происходит в ее голове!
И эти ее слова…
— … мне необходимо уехать на несколько дней? — медленно переведя глаза с ее часто вздымающейся груди на приоткрытый рот, сообщил он. Они сидели в машине. Водитель уже как несколько минут назад, остановился около дома Полины. — Когда вернусь, поужинаем? Или может, сходим куда вместе?
— Алекс… нет, — сказала она холодным тоном.
— Почему? У нас ведь много общего… в прошлом. Но ничего не мешает нам построить что-то и в будущем. Поля, что не так? Ты из-за случившего там…?
— Нет… Я все понимаю, ты разозлился на меня. Мы это уже обсудили по телефону. Если бы ты действительно хотел меня изнасиловать, то тебя никто и ничто не остановило бы. Ты никогда в жизни не сделал бы такого. Ведь я права? Ты сам прекрасно знаешь, что ты меня наказывал…
Он смотрел на нее в упор, чувствуя, как освобождается, очищается от всей мути душа, поражаясь, как она все точно поняла, почувствовала все то, что он сам не смог понять и не осмыслил до конца, позволив черноте руководить разумом.
Черта с два, он ее отпустит! Никуда Поля от него не денется! Она его жизнь, его свет, его спасение! Никто ему не нужен кроме нее!
— Дело в другом, — продолжила она бесцветным голосом, взглянув на него с таким неприятным утешением, что ему захотелось умыться. — У нас разные с тобой дороги… Разные интересы. Ты меня совсем не знаешь. Я не знаю тебя. Ты стал другим, я другая. И мы определенно не сможем быть вместе.
«Ошибаешься, девочка моя!». Знает он ее. Все он про нее знает. А у Полины будет еще много времени, чтобы узнать его.
— Потому что…
— Потому что ты не тот, кто мне нужен. Извини, — девушка взяла сумочку и открыла дверь машины. — Прощай, Алекс. Не провожай. И спасибо за ужин. Но на этом все…
— Я не отпущу тебя, Поля, — хрипло сказал он в пустоту, сделав большой глоток, опустошив тем самым бокал.
Ничего другого он, собственно, и не ждал. В этот вечер. Ну, ничего, ему спешить некуда… Она еще поймет, что только он ей и нужен. Жизненно необходим.
— Я буду постепенно подводить тебя к этому, иначе ничего не получится.
Она ушла вчера.
Распавшись на части, еле дыша, но ушла.
После копалась в себе, вытряхивала из неразобранного нутра хоть какое-то объяснение происходящему. Но ничего не нашла. Она пыталась понять, почему рвало ее изнутри, когда прощалась с ним. С Алексом. Навсегда.
Он не держал ее. Не остановил. Отпустил осознанно. Не сожалея, ничего не говоря.
Только посмотрел… особенно, по-свойски.
Безраздельно.
Слишком говорящий взгляд для того, кто не имеет права.