Креольская принцесса
Покраснев, Лиз вскочила на ноги и последовала за Поллоком в кабинет.
– Пожалуйста, садитесь, – сказал он, показав рукой на стул перед столом губернатора, а затем сел сам.
Лиз посмотрела на стол, представив сонное лицо Рафаэля. В тот вечер он был таким уставшим. Как она могла быть такой…
Она опять тянула время. Она посмотрела в пустые глаза Поллока и всплеснула руками.
– Что случилось, мистер Поллок? Я знаю, что вы очень заняты…
– Все в порядке, дорогая. Я всегда найду время для леди Рафаэля. Мне вот жена постоянно напоминает, что мы должны как-нибудь пригласить вас на ужин. Я все устрою. Но сначала хочу показать письмо, которое пришло вам. Его доставили с моей корреспонденцией.
Он протянул ей листок, запечатанный сургучом.
Лиз взяла письмо и посмотрела на печать. Она была похожа на… Да это же печать Рафаэля!
Лиз расплакалась.
Поллок встал из-за стола, в ужасе глядя на девушку.
– Дорогая! Что случилось?
– Ничего! – Лиз пыталась нащупать в кармане платок. – Я просто так скучаю по нему, и я не предполагала, что у него будет время подумать обо мне, но это его печать, и я так счастлива!
Лиз высморкалась.
– А, ну хорошо. – Поллок снова сел, недоуменно поглядывая на девушку. – Я представляю, что случится, когда вы его прочтете.
Лиз рассмеялась, запихнула платок в карман и сломала печать.
– Дорогая Лиз, – прочла она. – У меня есть немного времени, чтобы написать это письмо, которое я отошлю Поллоку с отчетом Гальвеса, но я хочу, чтобы ты знала, как я по тебе скучаю, как я тебя люблю и не могу дождаться того дня, когда мы снова увидимся. Первые пару месяцев нам было не сладко. Ты знаешь, в Мобиле часто идет дождь.
Она снова рассмеялась, икнула и продолжила.
В общем, хочу сперва сказать, что твой отец, младший брат Люк-Антуан и Каин тут с нами, в безопасности. Я расскажу тебе, что с ними случилось, когда вернусь, но пока знай, что я буду защищать их всеми силами. Симон тоже в порядке. Он попросил передать Дейзи, что любит ее. Другие новости не столь радужные. Майора Редмонда вызвали в Пенсаколу, а его заменил полковник Дернфорд. Я думаю, ты помнишь его. Тогда, во время ужина, я в тебя влюбился. Думаю, все дело в кукурузном хлебе. Но я отвлекся.
Дернфорд упрям, типичный британец. Он решил, что после нашей победы, в которой сомневаться не приходится, мы должны получить выжженную землю, и приказал сжечь весь Мобил дотла. Я не могу объяснить это безумие. Потому, когда ты в следующий раз попадешь в родной город, не пугайся. Я не хотел рассказывать тебе об этом. Дернфорду придется ответить за жестокость и неуступчивость.
К хорошим новостям. Люк-Антуан попросил меня передать тебе, что он научился делать подковы и что он собирается стать самым искусным кузнецом в Новом Орлеане.
Сердце мое, курьер недобро посматривает на меня, потому я должен заканчивать. В следующий раз, когда ты услышишь обо мне, я посмотрю в твои глаза и буду надеяться, что у тебя нет ножика в корсете или пирога в руках!
С любовью,
Рафаэль
Мобил
12 марта 1780 года
Четыре дня Рафаэль и другие офицеры руководили рытьем траншей и возведением земляных укреплений вокруг форта Шарлотт, пока британцы вели по ним довольно вялый огонь из пушек, который не причинял практически никакого вреда. Испанский хирург перевязал несколько огнестрельных ран, отрезал ногу солдату, который неудачно попал в медвежий капкан, и впал в ступор от безделья.
За два дня до этого испанский разведчик сообщил, что британское подкрепление под командованием генерала Джона Кэмпбелла, которому Дернфорд писал несколько дней назад, застряло в болоте где-то между Пенсаколой и Мобилом. Было маловероятным, что они прибудут до того, как Гальвес захватит форт Шарлотт.
Обрадовавшись этой новости, десятого марта испанцы открыли частый огонь, обстреливая ветхий форт из восемнадцати-и двадцатичетырехфунтовых пушек. Плохо оснащенный и недостаточно укомплектованный гарнизон сопротивляться не мог. Как раз накануне у них закончились боеприпасы.
Рафаэль стоял на куче ядер, ожидая сигналов от Гальвеса и поглядывая в сторону форта, который скоро должен был пасть. Воздух был черным от дыма пожаров, бушевавших внутри, стена форта во многих местах сильно пострадала от ядер. От постоянных залпов стоял оглушительный грохот. Грязный пот ручьями стекал со лба, он тек по шее и рукам, заливал глаза и мешал дышать. Рафаэль вытащил из кармана грязную тряпку и протер глаза.
Вот. Он не ошибся, ему не показалось. В центре форта на флагштоке показался белый флаг. Радостно усмехнувшись, он поднял руку, спрыгнул с кучи ядер и побежал к Гальвесу.
– Они сдаются!
Новость быстро облетела позиции испанцев. Пушки еще какое-то время вели огонь, пока офицеры Гальвеса не передали приказ прекратить обстреливать форт.
Наступила странная, гнетущая тишина.
Испанцы ликовали, радуясь своей победе.
Рафаэль склонил голову и погрустнел, вспомнив о сожженном Мобиле.
Новый Орлеан
17 марта 1780 года
Колокола церкви Святого Людовика начали звонить, когда Лиз подошла к берегу канала с корзиной, полной влажных чистых рубашек. Девушка вздрогнула и чуть было не упала, но в последний момент смогла удержать равновесие. Рассмеявшись, она водрузила корзину на голову. Должно быть, падре чему-то очень рад, раз вздумал бить в колокола в пятницу утром.
– Эй, мисс, я ищу место для ночлега. Поможете солдату?
Взвизгнув, на этот раз она упала. Рубашки полетели в мыльную, мутную воду канала. Она села, тяжело дыша. Немного болела спина, а глаза щипала мыльная вода.
– Лиз! Прости! Я думал, ты меня увидела.
Девушка протерла глаза и увидела над собой лицо Рафаэля. Он протянул ей руку.
Лиз схватила его за руку и резко дернула. Он пошатнулся и рухнул в воду рядом с ней. Выбравшись из воды, она уперла руки в бока и посмотрела на испанца, который барахтался в воде, пытаясь встать.
– Это научит тебя не подкрадываться ко мне!
– Лиз! Я не подкрадывался! Ради всего святого! Я попросил падре звонить в колокола!
– Ну, я не знала этого. Мало ли чего он звонит.
Рафаэль упер руки в колени и посмотрел на девушку, усмехаясь.
– Мало ли? – Он поманил пальцем. – Подойди ко мне.
– Нет.
– Я герой-завоеватель. Ты должна выполнять то, что я велю.
Лиз задумалась.
– Ну, может быть. – Она вошла в воду и остановилась рядом. – Что теперь?
Рафаэль улыбнулся.
– Теперь поцелуй меня.
– Ты знаешь правила.
– К черту правила. Твой отец сказал, что ты можешь быть моей. Он устал беспокоиться о тебе. Теперь поцелуй меня.
– Ну ладно. Ты такой грубиян!
Она села рядом с ним в воду и надула губки.
Рафаэль нагнулся и поцеловал Лиз.
– Рафаэль, – начала она, когда снова смогла дышать. – Твоей матери это не понравится. Она поколотит тебя по голове.
– Меня это больше не волнует. Теперь ты будешь колотить меня по голове.
– Это правда?
– Да. Это моя ноша, и я готов ее нести.
Лиз рассмеялась. Она была счастлива.
Слово к читателю
Я всегда начинаю книгу с вопросов, на которые должна ответить до того, как оживут мои герои. Это вопросы терминологии, культурных и расовых влияний, литературы и музыки, политической борьбы, неких явно не выраженных тенденций. Но потом случается странная вещь. По мере того как я постепенно погружаюсь в обстановку избранной эпохи и знакомлюсь со своими воображаемыми героями, я немного забываю, какими непривычными и шокирующими некоторые идеи того периода могут показаться современному читателю.
И тут на помощь приходит редактор, одна из задач которого – помочь мне устранить трудности, которые могут возникнуть у читателя в понимании тех или иных неизвестных ему исторических фактов, а также исправить погрешности стиля или разъяснить отдельные поступки героев в контексте описываемых событий. Приходится определяться, сколько пояснений нужно ввести в текст и как они должны выглядеть, какое объяснение можно вписать в текст, а какое стоит приберечь для послесловия. Конечная цель подобных изысканий – перенести читателя в непривычную эпоху, окружить его людьми, одетыми в давно устаревшие наряды и говорящими на странном языке, заставить его забыть о том, что жизнь за окном летит со скоростью, приближающейся к скорости света.